UniversoCreado (DJ Supemo)
Асфальт пах сыростью и непролитым дожем, стояла июльская духота — и воздух был настолько тяжелым, что, казалось, легкие разорвет от давления. Одинокие улицы вечернего городка. Живописные раскидистые деревья и склоны гор в нескольких шагах, казалось бы, место полное успокоения, так и норовит вовлечь тебя в сладкую сказку. Но она давно не верила в них. Она села у склона на перила ограды, свесила ноги и смотрела поначалу вниз, на вечерний, по-деревенски тихий город; потом вверх — на слабую полоску алого заката. Местами листья приобретали желтый окрас: осень мягкой поступью шагала по земле, нежным золотом опаляя зелень. Ветер на горе был куда сильнее, чем в самом городе. Она шла по трассе в гору более часа, учитывая все улицы, успев стоптать туфли и натереть пару мозолей. Сейчас босые ноги свисали, ласкаемые ветерком и опаляющей духотой. Она развернула плитку шоколада — то, что каждый турист должен попробовать в этом городе, но в котором туристом была не она. Горькота опаляла язык и обволакивала. Когда последние следы заката исчезли в кромешной тьме, вечерний ветер позволил себе колыхнуть в последний раз ее волосы. Короткие… Выжженные на солнце, покрывшиеся такой непривлекательной желтизной. Неровные, будто и не стригла и не касалась их рука мастера; впрочем, так оно и есть — она отстригла их простыми канцелярскими ножницами, не заботясь о прическе. Они были ее напоминанием о данном обещании. Ее бременем и горьким напоминанием.«Пока не смогу вспомнить обо всем с улыбкой, пока не достигну своей цели — волосы с каждым новым сантиметром будут моим напоминанием: о моих ошибках и о моей слабости».
Сегодня она наконец
…отрезала их.
~*~</center > На улице моросило, а я как назло была без зонта. Позади меня догонял препод английского, а впереди меня ждал назревавший осенний ливень — даже и не знаю, какой вариант лучше. На адекватный разговор я не была настроена — слишком быстро и очевидно могла выдать себя, и до боли обидно было бы расплакаться у него на глазах, когда эти слезы его даже не волнуют. Отмахнув головой три раза, я засеменила вперед — к главным воротам университета. Когда моей руки кто-то коснулся, я даже испытала чувство облегчения: я-то была уверенна, что он последовал за мной, что я не безразлична. Так хочется верить, да? Но меня держал не учитель английского, а мой одногруппник Вадим, который часто тусовался со шкурами и не был обделен привлекательной внешностью. Я даже не заметила, что дождь вокруг нас прекратился: его красный зонт закрывал нас от всеобщего обзора и непогоды. — Прости, я тебя звал, но ты не слышала. — Д-да, ты что-то хотел? — Кристин, давай встречаться. Вот так сразу, никаких «ты мне нравишься», «я полюбил тебя с первого взгляда» и тому подобного. Что я должна была ответить в таком случае? Я была и не была свободна, но в тот момент меня это не интересовало. Хотелось позлить эту тварь моей независимостью. Я обхватила крепкую руку Вадима и прощебетала что-то вроде «пойдем в кафе и там поговорим», а когда уже проходила мимо ворот, кинула взгляд назад, на двери, но преподавателя там не было. Я почувствовала укол разочарования. Теперь я не могла сказать, кому доставляю боль этим поведением — ему или себе. Но выбор мой сделан, так или иначе от первоначального плана не отступать. Мы шли и шли, дождь усиливался — и ничего не оставалось, кроме как нырнуть в старое кафе по дороге. Внутри пахло выпечкой и кофе. Было малолюдно, мы заняли столик у стенки в углу, заказали по чашке кофе и несколько минут сидели молча. Неловко, даже слишком. — Так. ты предлагаешь мне стать твоей девушкой? Это как-то неожиданно. В смысле, мы ведь никогда толком не общались. — Да, я и сам понимаю, что выглядит очень странно. Я частенько наблюдал за тобой со стороны, твой характер и невозмутимость поразили меня, — как «мило». — Хм. Пожалуй, причина вполне убедительная. Согласна. -Что? — Я согласна быть твоей девушкой. Можно считать эту встречу нашим первым свиданием? — нарочито сладко и ласково выделяю последние два слова. Он слегка краснеет и накрывает мою руку своей. Наверное, это проявление романтика. В углу не так светло, как во всем кафе. Свет приглушен и мягок. Не хватает только свечей и повара, поющего серенаду*, чтобы задать атмосферу «первой и вечной любви». Он склоняется ко мне и замирает, чтобы я поняла его мотив. Господи, он еще спрашивает? Слабый кивок и он слабо касается моих губ, его язык проникает вовнутрь и трется о кромку зубов. Я приоткрываю рот, позволяя языкам сойтись. От поцелуя я не чувствую ничего. Наверное, мои бабочки давно сдохли**, а новые не родились… или меня целует не тот человек. Не сказать, что мой партнер плох в поцелуях — примеров для сравнения почти нет; но это как-то неумело, вяло. Чтобы не показать себя совсем бревном, я обвиваю руками его шею, забиваясь пальцами в волосах. Кажется, я слышала стон. Ну уж, хватит с тебя, мальчик. Мы долго дышим, опустив взгляды в пол. Смущение и чувство, будто мы делаем что-то непотребное в общественном месте, будоражат кровь — и я начинаю смеяться. Он подхватывает эту волну. Его смех неприятный — с нотками глухоты, как у курильщика, и скрипучий. Но плевать, мне сейчас весело. <center>~*~
Мы прощаемся, когда город накрывает чернотой. Он проводит меня до подъезда. Все это время мы держались за руки и ходили, куда только взбредет. Вадим бесконечно болтал про футбол и предстоящий чемпионат, про своего двоюродного брата, который занимается адвокатским делом, про двоюродную бабку и кучу прочей херни, которую мне пришлось пропустить через свои уши. Я порядком подустала: сказывалась неудобная обувь. Какое облегчение накрыло меня, когда родимый подъезд был в двух шагах. Чмокнув своего кавалера, я помахала ему рукой и, быстро введя код, скрылась в дверях. Заебал. Лифт трясло. Я опустилась на корточки и впервые почувствовала желание закурить. Или выпить. Или устроить выходку. Бабушка встречала меня на входе с распростертыми объятиями, хоть и не упустила возможность пожурить меня за позднее возвращение. Еще одна причина, почему я ее обожаю: она никогда не устраивала сцен и ругани, потому что понимала меня, потому что в своей юности была точно такая и уж точно знала, что запретами сделает только хуже. Лицо ее светилось, так уж хотелось ей посекретничать со мной, но она упрямо сохраняла невозмутимый вид. Я вздохнула. — Мне сегодня встречаться предложили. Согласилась, но не думаю, что из этого выйдет что-либо путное. — Да, — как будто тебе не интересно. — Никогда не узнаешь, пока не попробуешь. Мужчины, они порой куда загадочнее женщин, никогда не знаешь, что у них на уме, пока не познакомишься поближе. — Ты права. Ладно, я в ванную. -Хорошо. Завтра только ботинки не надевай — Филька в них опять нагадил, даже не знаю, как на него управу найти. — А я знаю, — пробурчала я беззлобно. Она понимала это.~*~
В комнате пахло прохладой и мокрым асфальтом. Даже ночью жизнь этого города не утихала, а только начиналась. Жизнь, которую я еще не видела под другим углом и из которой на меня смотрела она —моя «тень».