Чужого нам не надо!

К сожалению, далеко сознание уплыть не смогло, по всей видимости, существо, в теле которого умудрился оказаться Вован, было просто неспособно на такую слабость, как обморок. Потому бездумно потыкавшись мордой в склизкие стенки, оглушительно при этом щелкая то ли вторым, то ли третьим комплектом зубов, Вован застыл на месте, тупо глядя на громадную, яйцеобразную фигню, доходящую ему до уровня груди. Отчего-то эта штука его потрясла едва ли не больше, чем все перемены случившиеся с ним. Возможно оттого, что он знал эту штуку. Он уже с ней встречался. Не лично, правда, до сего момента, по крайней мере, но чисто визуально он ее знал. Это было, чтоб его разорвало, яйцо. И не чье-нибудь, а Чужого! О, Вован видел этот фильм! Еще в детстве он с трепетом следил за всеми перипетиями в жизни лейтенанта Рипли, и никак не мог дождаться, когда же, наконец, ее сожрут. А вот теперь, нате вам, получите: судя по всему, вот-вот сожрут именно его, Вована! Как его вообще угораздило оказаться в этом чертовом фильме? А может, это все долбаный сон? Или какой-нибудь козел на работе подсунул ему косяк, а он не вкурил и скурил? Да что он, даун, что ли, не заметить такое? Хотя после этой сумасшедшей ночи он и крокодила бы скурил, не заметив... Ну, до чего же все-таки качественные глюки... Вован протянул пострадавшую конечность, желая потрогать завороживший его предмет, похоже он начисто забыл о собственных изменениях в организме, и потому, два когтистых пальца и третий обрубок, исходящий желтой парующей жидкостью, явились для него неожиданностью. Не дотянувшись до заинтересовавшего его объекта, Вован снова застыл, впадая в очередной ступор. Он даже не осознал, что из его пасти вновь вылезла вторая челюсть, и ободряюще щелкнув зубами, втянулась обратно, накапав вокруг кислотными слюнями. На стене напротив яйца что-то завозилось, и словно в ответ на это движение, «яйцо» тоже шевельнулось. Раскрылись как бутон, четыре лепестка, и оттуда что-то полезло. Вован смотрел, как зачарованный, восхищаясь красотой момента, мысленно подгоняя малыша готового вот-вот родиться. Что-то изменилось. В воздухе запахло приказом: - «Все к Королеве!» Вован, вернее, уже Солдат, повел мордой в сторону скользнувшего мимо чужого. Впрочем, какого чужого? Своего! Чавкнуло, и к стене пролетело небольшое, но увесистое тело, послышался короткий вскрик, тут же оборвавшейся хрипом, и наступила блаженная тишина. Малыш родился... Все правильно. В тяжелую блестящую башку пришел короткий ментальный укол – его торопили, у Королевы проблемы. Не задумываясь ни о чем, Солдат, слегка прихрамывая, заскользил к точке сбора. Мелькали перегородки, шлюзы, позади оставались тоннели, решетки, распятые, завернутые в коконы тела. Солдат отлично знал, куда он должен идти. Становилось жарче. Откуда-то всплыло – реактор совсем близко. Раздраженно дернув хвостом на ненужные сочетания звуков в башке, монстр ускорился: приближалось не только тепло, появились и новые звуки. Грохот, звонкие щелчки – опять пронеслось: стреляют. Возникшее невесть откуда чувство раздражало – страх. Не за себя, за Королеву. Ментальный удар был неприятен – впереди умирал кто-то из братьев. Донеслось что-то совсем уж непонятное: - Одиннадцать минут, чтобы удалиться на минимально безопасное расстояние. Голоса! Вот как это называется: голоса! Зачем они? Выбежав на открытое пространство Солдат замер, оценивая обстановку. Впереди творился... ад. Опять! Откуда взялось это? Мысленный процесс шел не так, как всегда. Это раздражало и отвлекало. Тело было словно чужое, двигалось тяжело и непривычно, мыслительные функции явно были не в порядке. Но долго раздумывать о собственных проблемах возможности нет: впереди Королеве грозит опасность, будущие носители хотят нанести ей вред. Внезапно огонь облил Солдата целиком, и он, взвизгнув, одним прыжком вырвался за пределы огненной струи, один ударом лапы снося со своего пути нечто мягкое и живое, отозвавшееся коротким, наполненным болью, вскриком. Солдат замер, уставившись на свою конечность – с оставшихся двух пальцев стекала красная жидкость. - Нет, не хочу! – мысленно заорал Вован, и поджав хвост, попятился назад. Ментальный удар по мозгам заставил его скинуть слабость, и приблизиться туда, откуда доносились, все реже и реже, выстрелы. Прямо на него вскочил двуногий носитель, что-то крича – слов Солдат опять не понимал. Носитель был меньше тех, что он до сих пор видел, на верхней части его тела мотались два нефункциональных хвоста. Из пасти Солдата полезла внутренняя челюсть, прицеливаясь, куда ударить, чтобы не вывести носитель из строя полностью, до внедрения эмбриона. - Мама! - непонятно кричал носитель. Он был мал, и потому, Солдат попросту обхватил его передними конечностями – пришел сигнал, что Королева уже вне опасности, и можно заняться своими прямыми обязанностями. - Ньют, нет! - Рипли! - Рипли? – удивился Вован, и его голова взорвалась. **** - Ну что же вы так неосторожно, а? – пожилая медсестра убрала утку и поправила одеяло. Вован ошалело смотрел на нее, не понимая, на каком свете он находится, последнее, что он помнил, это огромное дуло неведомого ему оружия. – Матушка-то твоя совсем извелась, пока ты здесь в реанимации прохлаждаешься. Уж и деньги совала, и ночевала под дверью, но правила – есть правила, сказано, в реанимацию никаких посетителей, значит, никаких посетителей и не будет! А вот в терапию переведут тебя, милок, тогда и с матушкой наговоритесь. Уж она вам втык-то сделает, чтоб стенки не портил головой своей дурной. Это ж надо было додуматься, а? Вован под болтовню женщины, которая никак не могла определиться, как к нему обращаться - то ли на "вы", то ли на "ты", молча пялился в потолок, осознавая, что все происшедшее с ним всего лишь бред. И понимал, что он счастлив. Нет уж, давить людей, как тараканов, он пока не готов. Хотя находиться в теле эдакой машины для убийств было круто. Мощно. Вот если бы не экстремальные условия, то можно было попробовать еще разок.... Он не заметил, как медсестра вышла. - Сыночек, - к нему на цыпочках подкралась мать: красные глаза, дрожащие бледные губы, трясущаяся голова, ясно показывали, что ей довелось пережить. И Вована вдруг прорвало: - Мама! Мамочка! Прости меня! Я не хочу... Не хочу... Мать всхлипнула и припала к широкой груди сына. - Живой, сыночек мой, живой! Какое счастье, что я тогда приехала, чуяла же, что с тобой что-то случилось... - Так, мамаша, все же пробрались? – с напускной строгостью произнесла, заходя в палату, медсестра, держа наперевес отчего-то не одноразовый, а стеклянный, видавший виды шприц. – Выйдите немедленно, иначе наш доктор мне шею свернет за такое безобразие. Вот через пару часов у него дежурство заканчивается, тогда и... Все, идите, идите, мамочка, мне еще кровь нужно взять у сынули вашего. Мать, утирая слезы, вышла – за два часа она успеет съездить домой, принять душ и поесть как следует - за неделю, что сын провел в коме, она дома почти не бывала. - Ну, вот и все, - добродушно сказала медсестра, промокнув место укола. – Через пару минут в эту баночку ватку выбросите, и спать. Вован счастливо выдохнул, только сейчас понимая, что чудом остался жив. Надо завязывать к чертям со старой жизнью. Что за профессия для мужика – вышибала? Ему только двадцать пять, неужели не сможет устроится куда поприличнее? Вата полетела в банку, но, не долетев, упала на пол. Вован осторожно – голова болела довольно сильно, улегся поудобнее и заснул. Линолеум под ватой тихо шипел и пузырился.