Второй шанс

      Прошла неделя после всего произошедшего. В связи с ранением капитана экипаж «Бегущей по волнам» смог выселиться на отвоёванный остров только спустя неделю ожидания. До этого Громов лежал в санчасти под надзором Ксении. Алёна тоже не отходила от него ни на шаг, переживая за его самочувствие. Несмотря на глубокую рану, капитан быстро поправлялся. Ему не терпелось поскорее отправиться на остров и обжиться там. И, наконец, этот день наступил.       Ранним утром капитан вышел из санчасти и решился дать указ готовить лодки. Осталось сообщить это курсантам, но они только просыпались и он подумал, что лучше будет сказать им это за завтраком, когда все будут в сборе. Алёна ожидала этого указа: отец, сидя с ней в санчасти, постоянно говорил ей об этом. Её вещи уже были подготовлены давно, но теперь она колебалась: идти ли на остров или нет? Алёне было немного жаль покидать свою любимую каюту, привычную обстановку которой она изучила наизусть, но надо — значит, надо. С другой стороны остров невыносимо притягивал к себе и уже почти всем курсантам не терпелось попасть на него.       Алёна стала молчалива. Не потому, что после выстрела в Германа к ней стали относиться как-то по-другому, а потому, что она сама закрылась в себе. Предпочитая больше не говорить об этом, она много размышляла: о себе, о Германе и о том, что он, возможно, тоже хотел жить, как и она. Её мучила совесть. Проклятая совесть не давала ей спать по ночам, она только думала о своём поступке и порой плакала, жалея Германа и вспоминая его счастливое прошлое.       Сегодняшний день не был для неё исключением. Она с самого утра стояла на палубе и смотрела на горизонт, на далёкую и в то же время близкую для них землю. Когда она, задумываясь, начинала смотреть на эту землю и представляла, как их там встретят, на её грустном худом лице появлялась улыбка, ей становилось легче, она выпрямлялась, вдыхала морской воздух полной грудью и устремляла взор прямо на прибрежную полосу, в надежде увидеть хоть кого-нибудь на берегу. Но берег пустовал и она не понимала, почему. Остров большой, возможно, их судно ещё никто не увидел. Но как можно не заметить такую громадину, стоящую всего в двух милях от берега? Её это удивляло. «А что, если там никого нет? Такого и быть-то не может. Там есть люди, я уверена, и они примут нас. Наверное, они где-то в глубине, ушли от этого моря. А что, если экипаж подводной лодки тоже придёт на остров? Ведь это их остров, с выжившими людьми. Они вернутся и снова выгонят нас? После того, что мы сделали…». Алёна вздохнула, снова вспоминая тот роковой день, в который она потеряла последнюю надежду на счастье с Германом. «Ну, и где ты сейчас? Видишь, ты был прав, я совсем не могу думать. Сначала делаю, а потом думаю о последствиях… Мне очень жаль, что ты погиб. Но неужели тебя действительно нет? Если бы ты вернулся, я бы, клянусь, изменилась в лучшую сторону! И я знаю, что ты злишься, но ты же видишь, как я мучаюсь, значит ли это для тебя хоть что-то? Скажи, они вернутся ещё? Те люди… Мне плохо без тебя», — Алёна прошлась по палубе и отвела взгляд от земли на морскую гладь. Тёмно-синее спокойное море ослепляло её солнечными бликами, отражавшимися от воды. Где-то там далеко от них подлодка и, может быть, где-то на дне этого красивого спокойного моря лежит то, что осталось от когда-то целого тела Германа. Алёна отбросила от себя эти ужасные мысли. Она спустилась с палубы и подошла к его бывшей каюте. Она не была там давно, почти месяц. Теперь ей захотелось зайти туда, но от одного воспоминания о том, что она предала его, да вдобавок ещё и пристрелила, совесть с новой силой принималась пожирать её изнутри. Она несколько минут неподвижно стояла у его каюты и решилась войти.       Она вошла в полумрачную каюту и тут же испытала прилив самых разных эмоций. Почувствовав знакомую ей атмосферу, она покачнулась и сделала шаг назад, стремясь выбежать вон и никогда больше не заходить сюда. Но её удерживало желание остаться и сделать что-то, что давно хотела. А что она хотела? Снова достать его фото и долго смотреть на него, вспоминать голос и тихо страдать от мысли, что его нет. Это она и сделала. Взяла давно знакомую ей книгу, в сотый раз прочитала название, задержав взгляд на красивой округлой букве «О» в имени автора, и достала фотографию. На ощупь она села за стол и задумалась, глядя на его семью. Она покусала губу, думая, что сказать и вздохнула от внезапного ощущения, что ком подкатил к горлу. Она решилась на это — истязать себя мыслями о нём, плача говорить ему то, что он когда-то хотел от неё услышать и не дождался. И она отвела взгляд в потолок и пробормотала: — Никогда не думала, что если ты уйдёшь из моей жизни навсегда, мне будет настолько тяжело. А ты там, с ними, ты вернулся к ним и счастлив, наверное, — Алёна снова посмотрела на фото и осмотрела лица его жены и дочери, слегка грустно улыбнувшись. Недолго она посмотрела на его жену и прошептала, обращаясь к ней: — А ты знала, кто он? Он никогда мне не рассказывал о своём прошлом, хоть я и просила. Что бы ему скрывать? Вот ты сейчас смотришь на меня и думаешь: «Дура, до чего ты докатилась со своим легкомыслием, убила любимого человека. Как же так?». А я что? Не придумала оправданий. Это был самый бесполезный и жестокий поступок в моей жизни. Понятно, что ты не поймёшь меня. Наверное, на земле Герман был совсем другим, не таким, как ещё дней десять назад.       Алёна откинулась на спинку стула и хотела ещё что-то сказать, но Макс позвал её по рации по просьбе занятого капитана, чтобы узнать, где она и почему не пришла на завтрак. — Я приду скоро, не волнуйтесь там, — отозвалась Алёна, отключая рацию и отставляя её в сторону. — Так о чём я? Сбилась… Да, знаешь, ты не поймешь меня, но ведь… глупо говорить это… он вернулся к вам, да? — вздохнула она, оглядывая всю его семью. — Теперь вы вместе, он ведь этого хотел: быть счастливым. Он счастлив с вами. Передай ему там, что если он обижен на меня, я… да, я люблю его и помню о нём, что бы он там обо мне не думал. Я постараюсь исправить свою вину, хотя как, если его даже нет рядом, даже могилы нет! Проклятое море! — Алёна положила фото в книгу, поставила её на полку и поднялась, чувствуя ненависть ко всему тому, что её окружает: море, надоевшие курсанты, косо глядящие и иногда шепчущиеся у неё за спиной, и этот вечно недосягаемый остров, на который они никак не могли попасть и из-за которого начались все проблемы. Атмосфера полумрачной тихой каюты успокоила её тут же. Ей показалось, что сейчас словно пришёл Герман, обнял её за плечи и прошептал то, что ей хотелось услышать сейчас: «Не волнуйся, я же рядом, поддержу тебя, чувствуешь, что я рядом? А ты этого не хотела! И ты не хочешь объяснить мне свой безжалостный поступок? Человечна ли ты? Зачем ты со мной так поступила? А?! Зачем?! Что я тебе сделал, объясни!», — голос Германа в воображении словно переходил на крик и грубо тряс её за плечи. Она слишком ясно представила себе всё это. На том свете, если он есть, Герман явно зол на неё. Ей стало страшно от этого и она, спотыкаясь, выбежала из каюты, захлопнув дверь. Да, потрёпанные нервы сделали своё дело. «Никогда не зайду туда! Хоть это всё неправда, но разве он может меня простить после этого?», — подумала она и столкнулась лицом к лицу с отцом. — Па? Ты что здесь… Тебе же нельзя много ходить! — воскликнула она, стараясь скрыть испуг. Капитан со встревоженным любопытством взглянул на неё, приподнимая брови и улыбнулся. — Всё в порядке? Я тебя напугал, прости, дочка, ты в последнее время вся на нервах. Тебе к Ксении, может, сходить? Она тобой обеспокоена, ты похудела. — Ерунда, пап, просто устала! — ободрённая его улыбкой ответила Алёна, приобнимая его. — Я рад. Готова? После обеда высаживаемся в лодки и отправляемся на остров!       Алёна оторопело посмотрела на него. — После обеда? Ох, как быстро. Я… А как же это всё? — она окинула взглядом коридор и двери кают. — Мы навсегда выселимся туда? А эти каюты, эти помещения… Пап, они стали для нас всех родными, немного жаль покидать их… — Дочка, не волнуйся, мы будем возвращаться сюда! Эх, то ты тогда не хотела возвращаться сюда, а теперь боишься покидать это место. Ты изменилась. — Нет. Просто неожиданно ты сказал об этом, именно сегодня. А Ксения разрешит? — Уже, Алёна, уже. С моей ногой всё в порядке, не беспокойся. Иди поешь и готовь вещи, я не могу смотреть, как ты голодаешь, от этого есть хочется вдвое сильнее! — Громов был очень рад своему выздоровлению и выдавшейся возможности наконец-то попасть на остров. Алёна заметила его оживление по жизнерадостной улыбке и шуткам, которые были хоть и не очень смешными, в его стиле, но по крайней мере, он хоть шутить начал, и это успокаивало её. Она кивнула и отправилась в столовую на завтрак.       В столовой оставалось совсем немного людей. Она взяла себе тарелку с… овсянкой с раздаточного столика и села за стол. Одна. Намеревалась побыть наедине с собой и мыслями о смысле жизни и несбывшихся мечтах Германа, но к ней одновременно подсели Вика и Ира. — Воу, подруга, решилась поесть? Мы тебя второй день никак не поймаем. То ты в санчасти сидела, не видать, не слыхать, то ешь в одиночестве! Ты это, смотри не пропади! — воскликнула Вика, перегнувшись через стол и тряхнув Алёну за плечи. Алёна только вздохнула. — Да, поесть… — невпопад ответила она. Ирина с укором посмотрела на Вику и осадила её. — Ты как, переживаешь? — заботливо спросила Ира, заглядывая ей в глаза. Алёна пожала плечами, внутренне соглашаясь с Ирой. — Нет, ну я не стану ничего говорить, Алён, кроме одного: ты дура, — принялась отчитывать подругу Ирина. — И ты знаешь это. Мне тебя жаль. Извини, что так выходит, но я тебя не понимаю… — Да, Алён, ну как так? Я такого не ожидала! Нет, конечно многое ожидала, но не это. Что он тебе сделал, что ты его… — Послушайте… — но Алёне не дали договорить. Ира и Вика принялись доказывать своё, притом очень громко и настойчиво, перебивая через Алёну через каждое слово. Алёна не выдержала. — Может вы дадите мне поесть, а? — нетерпеливо перебила Алёна, кидая ложку в тарелку с нетронутой кашей. — Я знаю, что дура и каждую ночь думаю об этом, а тут ещё вы напоминаете мне об этом в сто первый раз! Да пусть хоть каждый скажет об этом — лучше мне не станет! И оставьте меня в покое, я устала от вас, дайте побыть в тишине! Может, от этого мне становится легче…       У Иры и Вики одновременно вытянулись лица и они замолчали, глядя на неё и ожидая объяснений подобной реакции. — Простите, сорвалась, — смягчилась Алёна, отставляя тарелку в сторону и опуская глаза. Ира пожала плечами. — Да мы всё понимаем, только знаешь, подруга, если что: я всегда выслушаю тебя, если надо поговорить или ещё что-то. — Спасибо, — ответила Алёна, улыбнувшись. Ира и Вика, немного смущённые раздражением Алёны, понимающе посмотрели на неё, переглянулись и вышли из-за столика. Алёна проводила из взглядом и пробормотала: — Неловко вышло…       Уже после обеда все курсанты собрали свои вещи и вышли на палубу. Они возвращались на долгожданную землю. Пусть на ней нет родных и прежних друзей, на том острове у них появится много других друзей. Они расселись по лодкам и вслед друг за другом отправились к большой земле. Алёна провожала взглядом полюбившуюся ей «Бегущую по волнам» и понимала, что вот сейчас или всего через десять минут наступит их новая жизнь — жизнь на острове — большой земле. Бегущая становилась всё меньше и меньше. Алёне стало невыносимо тоскливо, хотелось вернуться назад, в свою каюту, но она была уверена, что испытывает то же, что и все и была спокойна, что находится рядом со своими друзьями. Хоть новая жизнь и наступит, многое останется по-старому. Но кое-что изменит её жизнь раз и навсегда. И это случится совсем скоро. Сейчас, плывя в лодке, она ещё не догадывалась об этом.