Второй шанс

      — Нам нужно уходить с этого острова. Если мы не уйдём сейчас, потом будет уже слишком поздно. Этот остров никуда не годен, он находится на границе сдвига двух литосферных плит, и не дай Бог что, цунами накроет нас с головой и мы все погибнем.       Капитан объявил об этом на следующее утро после дискуссии со старпомом и Ксенией. Все стояли на берегу и слушали его, изредка переглядываясь между собой. Объявление капитана ввело их в ступор. Наконец, осознав, что до них хочет донести капитан, курсанты зашумели: кто-то был «за», кто-то «против». — Товарищ капитан, мы же не можем пойти, у нас был уговор! Да с чего вы взяли что это ваше «не дай Бог что» вообще произойдёт? — воскликнула огорчённо Вика, выдвигаясь из толпы. — Мне уже надоело слоняться по этому проклятому морю, я хочу остаться на суше! Ничего не случится, кому нужен этот остров? Ну, ребята, кто со мной?       Капитан взглянул на неё удивлённо, а затем на курсантов, переглядывавшихся между собой. — Вика, тебе надо понять, что мы совершенно не осведомлены, когда и как часто здесь происходит сейсмическая активность, — ответил ей капитан. — Сегодня мы живы, а завтра уже нет! Речь идёт о безопасности каждого из нас, и я говорю и про тебя тоже!        Вика замолчала, ожидая поддержки, но прошла минута, а никто не подавал ни единого знака. Она опустила глаза, но вдруг из толпы вышла Алёна, обходя ребят, и остановилась рядом с Викой, плечом к плечу. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями и сказала: — Да, Вика, ты права. Пап, зачем нам уходить? Спустя несколько дней, уже после того, как мы здесь более-менее обжились, ты хочешь, чтобы мы отправились обратно в море? Да ты с ума сошёл!       Алёна смотрела на него упрямо, ожидая, что скажут остальные, но все молчали. Отец сверлил её взглядом. Помолчав немного, Алёна жёстко продолжила: — Там, в море, подводная лодка. Ты прекрасно помнишь про уговор, про то, что мы дали обещание никогда не искать тот остров, а сейчас хочешь нарушить его? А потом из-за тебя мы все пострадаем! Нет, я никуда не пойду!       Она засунула руки в карманы. — Алёна, ты взрослый человек и должна понимать… — спокойно начал Громов. — Папа, там опасно! А здесь нас никто не тронет! Ты совсем не слышишь, что я тебе говорю?! — перебила отца Алёна, сжав руки в карманах в кулаки. — Успокойся, у тебя паранойя! С чего ты взяла, что они вообще узнают об этом? Ты пойдёшь вместе со всеми, и это приказ! — повысил голос капитан. — Ах, это у меня паранойя?! Хорошо, как скажешь! А ты? Да те люди в два счёта обманули тебя! Неужели ты сразу не мог об этом догадаться? Какой же ты наивный! — Алёна запнулась после этих слов и вдруг усмехнулась. Она не узнавала саму себя. В глубине души она почувствовала прилив острой ненависти к нему. С каких пор она так охладела к отцу? — Тебе любой дурак лапшу на уши повесит, а ты этого даже не заметишь! Из-за твоей глупости мы упустили передатчик, а теперь можем пострадать мы все! Как можно быть таким… — она замолчала, решившись лучше прервать речь на полуслове, чем обозвать его и пожалеть об этом. Наступила тишина. Она продолжалась несколько минут. В воздухе чувствовалось напряжение. Наконец, из толпы не спеша вышел Ренат и остановился по другую сторону Алёны. Он засунул руки в карманы и опустил глаза впервые чувствуя прилив стыда за то, что идёт против правил. Следом вышел Рома, затем Ирина и ещё несколько ребят. Они отделились от остальных, образовав отдельную группу. Капитан из-под бровей взглянул на курсантов то ли злобно, то ли даже взбешённо, но молчание его не предвещало ничего хорошего. Он хотел что-то сказать, но Ракита опередил его: — Бастовать вздумали? — прошипел он тихо. — Сволочи неблагодарные! Ты как с отцом разговариваешь? Забыла, что он капитан? — рявкнул он Алёне в лицо. Алёна вздрогнула и отшатнулась. — Да вы что здесь, совсем охренели, молокососы?! Был приказ: собирать свои манатки и валить на хрен с этого острова! Так чего встали, особое приглашение нужно?!       Капитан, дождавшийся поддержки от своего вспыльчивого друга, усмехнулся. Он сверлил взглядом свою дочь, вызывавшую возмущение своим поведением. Алёна, стиснув зубы, терпела грубость старпома ещё с самого начала плавания, но с каждым разом всё больше понимала, что с этим хамом по-хорошему нельзя. — То, что вы старпом, не даёт вам права орать на нас! — прикрикнула на него она, сверкнув взбешённо глазами. — Научитесь следить за языком, а потом разговаривайте с людьми! Никакого уважения к нам, мы люди, а не животные, ясно?! Это мы будем решать: уходить нам или оставаться!       Ракита покачнулся, его лицо удивлённо вытянулось. — С меня хватит! — прошипел он и схватил Алёну под локоть. — Закрой рот и быстро иди собирать свои шмотки, женщина! — он толкнул её.       Алёна, выругавшись, развернулась и отпихнула его в грудь изо всех сил. Юра налетел на Громова и ошеломлённо замолчал.       Макс осторожно подошёл к ней и, приобняв, шепнул: — Тихо, Алёна, что с тобой? Успокойся, ну вернёмся и ладно… — Вместо того, чтобы поддержать свою девушку, ты лижешь им задницы? — перебил его Рома, делая шаг вперёд. Макс покосился на него, а Алёна, окончательно обозлённая спором с Ракитой и отцом, вырвалась из объятий Макса, отошла в сторону и кинула на него дикий взгляд. Она до последнего надеялась, что Макс поддержит её, но так и не услышала ни одного слова в качестве поддержки в свою сторону. Макс вздохнул.       Капитан, всё это время ожидавший мирного разрешения разговора, отстранил Юру и громко крикнул: — Все расходятся собирать вещи, это моё последнее слово. Разберёмся на корабле по поводу вашего поведения. Это приказ!       Курсанты снова загалдели, каждый начал отстаивать свою точку зрения, несколько курсантов сцепились, но их разнял Макс. Вика, развернувшись, закатила глаза и отправилась собирать вещи. Алёна смотрела с минуту на отца мстительно, а затем пошла вслед за подругой, негодуя в душе. Чувство обиды захлестнуло её, она вздохнула глубоко и вдруг вспомнила Германа, совершенно случайно: его тоже никто не понимал, никто не принимал его слова к сведению, все только ненавидели его. Она сейчас почувствовала то, что, возможно, чувствовал он, когда спорил с её отцом и всегда оказывался неправ или не получал должной поддержки. Только сейчас она смогла понять его по-настоящему и ощутила в глубине души жалость к себе. Странное чувство раскаяния охватило её, когда она вдруг вспомнила о Германе. Герман далеко и, наверное, даже забыл её. Но что-то ясно подсказывало ей, что может быть, именно сейчас, в трудный момент её жизни, ей его сильно не хватает…

***

На корабле       Все собрались в кают компании ближе к вечеру, после того, как разложили вещи, приняли душ и вдоволь наспорились между собой. Громов стоял рядом с Ракитой и Ксенией. Предстоял тяжёлый разговор, и Алёна чувствовала это. Но не смотря ни на что, по прежнему оставалась при своём мнении и готова была высказать его отцу в лицо хоть тысячу раз. — Сказать то, что ваше сегодняшнее поведение меня разочаровало — не сказать ничего. Алёна, я не узнаю тебя. Я не понимаю, что могло произойти, что ты так стала разговаривать со мной? — отец перевёл на неё взгляд и сжал губы с досадой. Алёна всё так же мстительно смотрела на него, не отвечая на его вопрос. Снова начинать этот разговор уже слишком поздно: они на судне и плывут в неизвестном направлении, ориентируясь только по записи с чёрного ящика. — Ты не считаешься с мнением других, — огрызнулась она, отворачиваясь от него и зажмуривая глаза. «Сейчас начнётся» — подумала она, вздыхая. — Да, не говоря уже о том, что и вы и старпом постоянно грубите нам! — поддакнул Рома. И снова ребята начали спорить. Разделившиеся во мнениях, они кричали друг на друга, толкались и ругались. — Тихо! — крикнул Громов, подняв руку. — Я чего ты хочешь, Алёна? Я капитан, и среди вас всех я решаю, что и кому делать… — В туалет нам тоже с твоего разрешения теперь ходить? — Алёна усмехнулась, снова не узнавая себя. Всё хуже, чем она думала. — Довольно! — перебил её отец. — Отправляешься в карцер за своё поведение на три дня. Сейчас ты не моя дочь, ты курсант, вышедший из-под контроля, и это надо исправлять. Я устал спорить со всеми вами, — Громов махнул рукой. — Все бастовавшие не имеют права выходить на палубу и получают по два наряда без очереди. А ты, Вика и Роман отправляетесь в карцер. Ты сидишь три дня, они по два дня. Будете сидеть по одиночке. Слишком много я вам разрешал. Я всё сказал.       Капитан позвал матросов по рации. Лицо Алёны вытянулось. Она не ожидала такого от отца. До неё смутно доходило, что именно он сказал, но смысл слов был ясен, и его поступок ранил её до глубины души. Негодование переполнило её, она стиснула зубы и отвернулась от него. Капитан молча вышел из кают-компании в рубку. Ракита покачал головой и присел, Ксения опустилась рядом. А тем временем с палубы спустились матросы и, надев на троих особо провинившихся наручники, вывели их из кают-компании.