наброски

Ларс видит сны. (Всё ещё — ему хочется сказать это каждый раз) Он спит меньше и меньше устаёт, совсем другое тело, всё-таки, но иногда закрывает глаза и видит. В основном Ларс видет что-то сюрреальное, как он сам теперь. Иногда яркие круги мигают и выстраиваются в длинный узкий коридор, уносящий его тело куда-то в бездну пустого и холодного космоса; оглядывается, а там тают силуэты. Точно разглядеть никогда не выходит, но он отчего-то уверен, что и семья, и Сейди там есть. Иногда Ларс бежит по воде, долго и противного до того, что кажется, что и не прекратит, пока не проваливается неожиданно до самого шершавого дна. Чувствует его спиной, барахтается, кричит, но вокруг только вода, похожая на звёздное небо, и голый песок. Но всё это чепуха по сравнению с последними снами. Ларс боится закрыть глаза. Ларс боится, что снова будет больно до хриплого крика при пробуждении. Ларс боится снова увидеть Сейди совсем близко. Силуэт вдали, похожий больше на призрака — это одно. Близкая, улыбающаяся и совсем не скучающая девушка — совсем другое. (А ещё парень иногда ненавидит Стивена; очередной правдивый факт) Но Ларс закрывает глаза и видит сны, и это порочный круг, от которого никуда не деться. Он снова стоит посреди огромного поля. Небо синее-синее, почти чёрное, как перед штормом. Запаздывает, потому что буря уже началась, просто в Ларсовом сердце. Пусть на поле поблёскивают цветы, и последние бесстрашные бабочки кружатся над головой, а в груди-то всё ноет да скрипит от бушующего ветра. Сейди появляется из ниоткуда. Просто появляется и стоит, излучая своё раздражающее спокойствие, по которому парень в самом деле скучает. Сейди освещает колосья и травы, белит грозовые тучи и, главное, проясняет сердце. Ларс вздыхает, расправляет плечи и не может обойтись без этой напускной пафосности: — Соскучилась по мне? — так глупо одним взмахом поправляет чёлку и ждёт, что девушка как всегда кинется ему на шею, скажет, что он дурак, может даже разрыдается от мешанины чувств. Это было бы очень даже не плохо. Но Ларс уже знает, как сон закончится. Сейди хлопает глазами так наивно и забавно, словно едва родилась на свет. Улыбается вежливо и чуть извиняющеся, словно есть за что. — Кто ты? — и продолжает улыбаться, словно эти слова почти ничего не значат. — Я?.. — Ларс всегда опешивает (хотя, учитывая, сколько раз видел этот дурной сон, стоило бы сменить реакцию, но это было не в его силах), отскакивает, а свет девушки начинает жечься так сильно, что пальцы немеют и рассыпаются в пепел: — Я-я же твой… парень! — врать не всегда вредно, часто уверял он сам себя, хватая руку подруги будто бы неровными обрубками кистей: — Я попал в плен, а ты ждала меня… Сейди, конечно, смущается, чуть отворачивается, чтобы спрятать покрасневшие щёки, но это не та Сейди. Та Сейди сейчас бы точно-точно расплакалась, обвила бы руки вокруг его талии и сказала бы что-нибудь этакое. А эта… — Я тебя не помню. — эта говорит вкрадчиво и уверенно, снова смотря в глаза Ларсу. Он не слышит, просто не хочет слышать, и пытается держать Сейди крепче, но та исчезает так же неожиданно, как появляется: на её месте остаётся только лазурная птица, звонко прощебетавшая что-то и взвившаяся к самому небу. Вокруг мгновенно потемнело. Закружился ледяной ветер; оболочка падает и мнётся под этими порывами, закручивающимися в торнадо из ярко-жёлтых и фиолетовых лепестков с поля, так напоминающих девушку. Гремит гром. Ларс просыпается с хриплым вскриком, как и боялся. Ларс видит сны и боится, что в жизни всё так и будет. Где-то на Земле Сейди видит сны.