***
Оказывается, было около полудня. Всего лишь. А Лайтвуду почему-то казалось, что уже где-то четыре. Магнус не отходил от него ни на шаг. Болтал, делясь тем, что произошло за прошедший июнь, приукрашивая некоторые моменты, чтобы все не выглядело слишком грустным. Рассуждал о том, какие нынче бары стали опасными для здоровья, тактично опуская тему того, почему собственно парень в принципе там оказался. И при этом ни разу не отпустил лайтвудской руки. Алеку даже начинало казаться, что тот сам не замечает этого. Как будто касаться его для Магнуса — самая естественная вещь в мире. Алек все боялся, что вот сейчас он моргнет, и все растворится в воздухе, как самый жестокий мираж. Оставив после себя неприятное послевкусие. Или же, что он так и не проснулся, пребывая в самом реалистичном и красочном сне своей жизни. Но нет, шли секунды, а Магнус по прежнему был здесь. Во плоти. — Поверить не могу, что ты просто взял и начал делать ремонт. Ни с того ни с сего, — покачал головой Алек. Это действительно не укладывалось в голове Лайтвуда. Для него, чтобы принять какое-то серьезное решение, которое впоследствии приведет к каким-либо изменениям, нужно тысячу раз все хорошенько обдумать, тщательно взвесить, а потом снова обдумать. То, как сильно они с Магнусом отличались, порой казалось попросту безумием. — Ну, нет. Это не было спонтанно. У меня было несколько минут на обдумывания, — Бейн не улыбался, напустив на себя серьезность, но Лайтвуд все равно чувствовал улыбку. Во всем его существе — от ушей до кончиков пальцев ног. Как бы странно это ни звучало. — Несколько минут — это ничто. Ничего не решается за несколько минут. — О, любимый, ты бы очень удивился, если бы узнал, сколько всего можно сделать за несколько минут, — протянул мужчина. И от того каким тоном это было произнесено, от этого блеска в глазах, Алеку неожиданно стало жарко. Предательская дрожь прошлась по всему телу. Может, окно открыть? В дверь коротко постучали — пару раз прошлись костяшками пальцев по поверхности дерева. — Вот твои таблетки, Алек. Повернувшись к источнику звука, Лайтвуд узнал своего ночного травматолога. Все в той же одежде и с той же легкой небритостью. Вот так сюрприз. Он-то рассчитывал увидеть кого-то из женщин. По крайней мере, такой образ засел у него в голове при слове «медсестра». Хотя это скорее всего жутко по-сексистски — прочитай его мысли Изабель, обязательно бы чем-нибудь швырнула в старшего брата. Молодой врач же совсем не смутился появившемуся непониманию на лице пациента. Не говоря ни слова, прошел к стоявшим пакетам на тумбочке и, бесцеремонно подвинув их, опустил туда еще и стакан воды вместе с парой таблеток, заранее уложенных на салфетку. Обычный граненый стакан, слегка надколотый, зато тщательно вымытый. Наверняка взятый из местной столовой. — Эх, спасибо. Не думал, что это входит в Ваши обязанности, — наконец, заговорил Алек, неуверенный, как толком должен реагировать на такое. Против воли вспомнился тот взгляд, которым его наградил этот парень впервые. Взгляд, совершенно несвойственный медперсоналу — похоти и интереса. Блять. Он-то наивно понадеялся, что ему все это показалось, списав на последствия боли. — Пустяки, — развел руками травматолог. Черт возьми, Алек ведь даже его имени не знает. — Просто хотел убедиться, что ты в порядке. Последняя фраза сказана с какой-то нездоровой заботой, чуть ли ни нежностью. Блять. Ну, да. Этому нужно случиться именно сейчас, когда они только помирились с Магнусом. Его судьбу Мойры*, видимо, плетут с особым садистским упоением. — Ой, это так мило с Вашей стороны, — заговорил Магнус таким тоном, словно напоминал всем о своем присутствии. Театрально и драматично — две вещи, которые у Бейна никогда не отнять. Лайтвуд скрипнул зубами от этой смеси нескрываемых елейности и яда. Где чертовы соседки по палате, когда они так нужны? Почему их уже полдня нет? — Почти так же, как и то, что Вы обращаетесь к Алеку на «ты». Давно вы двое знакомы? — Нет! — воскликнул Лайтвуд, не давая травматологу возможности ответить. Но, смутившись своей поспешной реакции, откашлялся и продолжили уже тише. — Мы вообще незнакомы. Я к нему попал сегодня ночью со сломанной рукой. В помещении повисла тишина. Выражение лица молоденького доктора сменилось с участливого на понимающее. А потом резко трансформировалось в разочарованное. Не будь так Алек взволнован реакцией Магнуса, непременно бы посочувствовал. Или нет. — Хм… — промычал Бейн, ни к кому особо не обращаясь. Прикусывая губу, как делал всегда, когда был в чем-то не уверен. Сердце Алека рухнуло вниз, где его с радостью поприветствовали пятки. Но через мгновение в надежде шевельнулось, когда Магнус не оттолкнул парня, потянувшего его на себя, прося развернуться. Когда Магнус не сопротивлялся, послушно встречаясь с ореховыми глазами напротив. — Магнус, — произнес он мягко, вкладывая в это слово столько нежности, на сколько Лайтвуд вообще был способен. — Ты же не думаешь, что после всего, что я рассказал, я могу… Заколебался, замолчал. «Изменить тебе», — хотел он сказать. Но передумал. В какой-то момент это словосочетание показалось ему донельзя глупым. Детским. Хотя это было и не так. Откуда это вообще взялось? Но бороться с самим собой оказалось труднее, чем он думал. Тем более, сказать такое вслух, когда рядом маячит третий незнакомый человек… Но Магнус все понял. Магнус всегда все понимает. — Ну, технически мы не были тогда вместе, — грустно улыбнулся мужчина, а потом тяжело вздохнул. Кончиками пальцев невесомо дотронулся до щеки парня. Алек невольно прильнул к прикосновению. — Но нет, не думаю. Мягкий, низкий голос обволакивает, окружая самим собой. В нем хочется зарыться, спрятать руки, ощутить сквозь пальцы. В следующий раз, когда Алек обернулся, никого уже кроме них с Магнусом здесь не было. Дверь была приоткрыта, запуская в палату прохладный больничный ветерок вместе с внешними разговорами. Тонкие и рваные в некоторых местах белоснежные занавески зашевелились, оживая. — Хм. Кажется, кто-то не выдержал конкуренции, — хмыкнул Бейн, даже не пытаясь скрыть едкого яда из голоса. Что ж, Алек мог его понять, прекрасно осознавая, что на месте мужчины отреагировал бы так же. Или даже хуже. — Как будто была какая-то конкуренция. Магнус вдруг отвел глаза в сторону. Прокашлялся. Это не очень сильно помогло, потому что когда он заговорил вновь, хрипотца из голоса все равно никуда не делась. — Кхм… Ладно. Давай ты все-таки примешь эти таблетки, что тебе принес Мистер Лезу-В-Чужие-Отношения. Тебе, наверное, уже жутко больно. На последних словах Алек уловил извиняющиеся нотки, наполненные искренним чувством вины. И лишь после этого прислушался к себе. Черт, и правда больно. Невероятно, что он так долго не замечал этого острого зуда. Словно под гипсом тысячи муравьев ползают. Тех, что любят кусаться. Магнус помог ему справиться как со стаканом, так и с анальгином, бережно придерживая парня, пока тот пил, ударяясь зубами о треснутый край, заботливо убирая влажные прядки волос от лица, отставляя ставшим ненужный предмет посуды обратно. В какой-то момент Алека так разморило от яркого солнца и теплоты прикосновений, что он снова провалился в сон.***
На этот раз Лайтвуда разбудили чужие голоса. Сначала те казались приглушенными, словно доносились из-под глубокой толщи воды. Даже количество и пол говорящих определить было трудно. Но с каждым мгновением громкость реального мира все нарастала, вырываясь из сна, пока неопределенные люди не превратились в вполне себе определенных Магнуса и Изабель. — …Серьезно? Блин, не могу поверить, что мы до этого момента так ни разу и не пересеклись. Это просто несправедливо! — голос Иззи буквально дрожал от восторга, иногда срываясь на совершенно невзрослый писк. Алек поморщился. Сейчас рука его не мучила так сильно, как перед тем, когда он уснул, зато голова вполне себе хорошо компенсировала недостаток прежней боли. Хотелось стонать от разочарования — неужели ему и правда придется провести весь остаток лета вот так? Несправедливо. — Признаюсь тебе честно, дорогая, я уже ничему не удивляюсь. Судя по всему, эти двое сидели где-то в другом конце комнатки. Что означало только то, что они оккупировали чужую кровать. Где-то слева шелестел целлофановый пакет, по помещению разносился сильный запах апельсинов, время от времени раздавались характерные звуки перелистывания страниц. Алек не торопился открывать глаза, не готовый еще встречаться с этими двумя лицом к лицу. Ему казалось, что это что-то сродни двойному урагану. — Мы могли познакомиться раньше, если бы не мой дурной старший братец, — снова заговорила Иззи. Восторг сменился задумчивостью. Алек еле сдержал себя и остался неподвижным. — Думаю, здесь мы оба с ним виноваты, — Магнус был расслаблен. Это легко читалось по спокойному тону и тому, как он лениво растягивал слова. — Не защищай его. Это все равно в основном его вина, — гнула свое сестра. — Если бы он не влюбился в этого придурошного бейсболиста, всей этой драмы можно было бы избежать. — Если бы он не влюбился в этого придурошного бейсболиста, то никогда бы не пошел в тот клуб, и мы бы с ним не познакомились, — напомнил ей Бейн. Алек был уверен, что тот улыбается. Так, как только он умел — краешком губ. Как гребанная кинозвезда. Пауза. — Черт. Ты прав, — через какое-то время с огромной неохотой признала девушка. Алек мысленно возликовал. Так тебе, младшая сестренка. От долгого нахождения в горизонтальном и неподвижном положении начали потихоньку отекать ноги, поэтому притворяться спящим становилось все сложнее и сложнее. Алек осторожно приоткрыл один глаз, стараясь действовать незаметно. Лежать приходилось на спине, так как разворачиваться сейчас было довольно-таки проблематично, так что пришлось к тому же еще немного скосить голову в сторону. Дабы не заработать косоглазие. На кровати, которая находилась около окна, полулежала слабо знакомая девочка — судя по всему, одна из его соседок. Ну, скорее это был вполне себе взрослый подросток, но Алек чувствовал себя достаточным старпером, чтобы называть её девочкой. Волосы мышиного цвета заплетены в косички, на груди зеленая футболка с нарисованной рыжей лисой, пальцы на ногах перевязаны, а в руках разноцветная книга в мягкой обложке. Девчонку, по всей видимости, совсем не интересовали как изменения в палате, так и новые люди. Тем лучше, значит она, как и Алек, не большой любитель потрепаться. И да, Алек оказался прав. Магнус и Изабель в самом деле сидели на оставшейся свободной кровати, которая под ними прогнулась настолько сильно, что почти касалась пола. Прислонившись спиной к стене и полу развернувшись друг к другу корпусами, они были увлечены беседой и никого вокруг не замечали. Лайтвуд даже на секунду почувствовал укол ревности. Правда, не был точно уверен к кому именно — к Магнусу, который вроде как теперь настоящий, всамделишный его парень или к младшей сестре, которая всегда ставила своего старшего брата выше всех остальных. — Разумеется, прав, — как ни в чем ни бывало продолжил Бейн. За все время пребывания в больнице его вельветовая синяя рубашка с рукавом три чертверти не слабо так помялась, а волосы растрепались в разные стороны, теперь напоминая собой то, что обычно творилось на голове у Лайтвуда. Иззи же, напротив, выглядела просто великолепно в своем коротком джинсовом комбинезоне и своих высоченных туфлях. Закинув ногу на ногу, девушка излучала королевское обаяние, о котором, разумеется, отлично знала. И все равно, Алек не мог отвести глаз от Магнуса, который даже в таком виде умудрялся выглядеть изумительно прекрасно и стильно. Да что уж там, даже надень на него кто мусорный пакет, мужчина сможет сделать из этого что-то брендовое. — Но это не важно. Важно то, что мы все-таки поговорили с Алеком и все выяснили. — Да, для этого ему пришлось сломать себе руку, — фыркнула Изабель. — Мой брат ничего не делает наполовину, хах? — Да, этого у твоего брата никак не отнять. Алек зажмурился, когда до ушей дошел едва слышный смех. Шея покрылась красными пятнами. Теперь он себя чувствовал донельзя жутким сталкером. Надо прекращать это представление. Но когда Лайтвуд уже хотел вмешаться и сообщить, что проснулся, смех оборвался, и Магнус заговорил вновь. — Но я не хочу, чтобы он менялся. Алек оцепенел. Логика вместе с разумной частью сознания в нем невероятно злились и топали ногами, но он ничего поделать с собой не мог. Ему необходимо было услышать продолжение. Не то, чтобы он не верил в Магнуса, но… Эгоизм перевешивал. — Хочешь, чтобы твой парень всегда был такой угрюмый, накручивающий себя и своих тараканов, имеющий не самое лучшее чувство юмора и закатывающий глаза на каждом романтическом фильме, что увидит на экране? — отозвалась девушка. И Алек достаточно её знал, чтобы понять, что она проверяет Бейна. Он затаил дыхание. Казалось, сердце так же замерло. — Ну, не думаю, что при этом он всегда будет оставаться лишь моим парнем. Лайтвуду потребовались три секунды, чтобы понять, что это значит. Три бесконечно длинные секунды. На первую на него наваливаются смешанные друг с другом злость и боль; на вторую — замешательство; на третью краска добралась и до ушей. О. Иззи понадобилось примерно столько же времени, чтобы проанализировать сказанное. — А! Как это мило! — заверещала младшая сестра. — Я буду чертовым шафером. И мне насрать, что это мужская роль. В жопу гендерные стереотипы. С кровати около окна раздался приглушенный смешок.***
Лежа ночью без сна, Алек прокручивал в голове все случившееся за день. Ему удалось убедить Бейна с Изабель, что он только проснулся и не подслушивал их все это время. Как чертов сталкер. Оба были весьма довольные собой, демонстрируя, что познакомились без его участия в этом. К сожалению, им уже нужно было уходить, так как часы посещения подходили к концу. Перед этим Иззи сообщила, что придется все-таки рассказать о происшествии родителям и очень удивилась, когда Лайтвуд не стал спорить. Позже он обнаружил, что она успела самостоятельно оборудовать тумбочку брата, набив её всем тем, что притащила с собой. В большинстве своем это было что-то полезное, но так же там попались такие вещи, как куча детективов, которые девушка все никак не может заставить старшего брата прочитать, какие-то побрякушки для поднятия настроения, что лишь занимали место, а так же пара учебников, которые она, судя по всему, прихватила с собой, считая себя очень хорошей сестрой. Что ж, это была правда. И пускай, эти предметы он уже успел закрыть, все равно было приятно. Комнату наполняло размеренное дыхание. Вторая соседка пришла только под вечер и, ни слова не сказав, легла спать, натянув кипельно-белую простыню до подбородка. По всей вероятности, ему повезло наткнуться на палату флегматиков. В окно падал лунный свет, оставляя на холодном полу свой след. Поняв, что так он все равно в ближайшее время не заснет, Алек потянулся к своему телефону. Лайтвуд не заглядывал в него со вчерашней ночи и в сотовом успело скопиться приличное количество уведомлений. Проигнорировав пропущенные звонки, Алек сразу перешел к сообщениям. Первое было от Саймона.«Хм, ну в общем, кажется, я пропущу летнюю практику. И оставшуюся часть летней сессии. Можешь попросить Джейса сходить к Люку и предупредить, что я сейчас не в Нью-Йорке и прилечу обратно только осенью?»
Алек хмыкнул про себя. Ну, значит разговор с Сантьяго прошел успешно. Это здорово, Саймон заслуживает счастья. Вот только Майя… Лайтвуд искренне надеялся, что у друга хватило ума сперва поговорить с девушкой. Потому что если нет, то он лично приедет в Лос-Анджелес и разукрасит довольное личико музыканта. И плевать, что в его теперешнем состоянии это практически невозможно. Следующим шло сообщение от Дот. Должно быть, она записала себе лайтвудский номер, когда он дал ей ночью свой мобильный.«Как рука? Судя по тому, что Сантьяго так матерился, когда мне звонил днем, Магнус его кинул с Лос-Анджелесом. Вы с ним поговорили, да?»
Вот теперь ему стало грустно. Грустно до отвращения к самому себе. Стыдно. Почему, почему всегда кто-то третий должен страдать? Почему такие, как Дот и Майя получают такую несправедливую судьбу? Больше всего на свете, он хотел, чтобы в ближайшем будущем с неба на них свалился кто-нибудь по-настоящему стоящий. Кто-нибудь, кто сделает их счастливыми. Надо будет что-то с этим сделать, когда его выпишут. Вздохнув, он перешел к следующей смс.«Черт подери, чувак, ты в порядке?! Почему я узнаю, что мой друг сломал себе руку от Лидии Бранвелл? Я завтра же иду к тебе».
Том. Алек перечитал написанное дважды и столько же удостоверился в том, кто отправитель. Хах, значит, они все-таки смогли остаться друзьями. Эта новость не могла не греть душу. Он хотел было всем ответить, но ни с того ни с сего почувствовал подступающую дремоту и тяжесть во всем теле. Глаза начали закрываться. Утром. Он всем ответит утром.