Ким Намджун — человек с двумя левыми руками, а точнее с двумя левыми ногами и еще двумя такими же вместо рук. Высокий парень с выбеленными волосами и смуглой кожей, вечно влипающий по своей неаккуратности в проблемы, который и сам часто становится их источником.
Вот и сегодняшний вечер для Намджуна не оказался исключением. Сломав кофемашинку и вылив горячий напиток на клиента, он умудрился еще и снести рукой полку с посудой, тем самым окончательно достав начальника, который в следствии всего просто уволил Намджуна и попросил в кафе и вовсе никогда не приходить. Даже в лице клиента.
Раздосадованный скорым увольнением, даже не проработавший и месяц на новом месте.
Ким медленной походкой шел через парк домой, прикупив по пути пару банок пива, дабы «отметить» дома такое событие. Проходя по аллее, Джун замечает маленькое тело, лежащее на лавочке и как-то подозрительно не подающее признаков жизни. Подумав о том, что хуже день все равно быть не может, да и вдруг человеку плохо, парень подходит к лежащему и присматривается к нему, но ничего не происходит, вовсе.
На лавочке лежит нечто похожее на человека, закутанный в кожанку, в рваных джинсах, а его черные волосы подчеркивают чертовски бледный цвет кожи, настолько бледный, что Намджун вспоминает все фильмы ужасов, в которых видел трупы, и мысленно сравнивает парня с героями фильмов, пытаясь так определить: жив он или мертв. Но тело на лавочке начинает немного шевелиться и что-то стонет, от чего Джун мотает головой, решается растолкать парня и узнать, все ли у того хорошо.
Присев на корточки и поставив пакет с выпивкой рядом, блондин начинает легонько тормошить тельце, на что реакции получает ноль. Тогда он начинает сильнее трясти лежавшего на лавочке и слышит в ответ какое-то мычание. В мозгу мелькает мысль что, кажется, парень приходит в себя, и вот он — шанс узнать, нужна ли помощь: - Эй, ты живой?
В ответ ничего не слышит, от чего вновь повторяет свой вопрос, добавляя «Может скорою?» и слегка хлопает лежавшего по щекам, на что получает вялый взмах руки, словно его пытаются прогнать, как назойливую муху, новую дозу мычания и «Отвали пидар хуев», закрепленное сильным перегаром и запахом табака.
И тут для Намджуна приходит тотальный пиздец, он его чувствует не только нутром, а буквально физически, ибо на левой ключице начинает адски жечься и буквально за доли секунды, сглотнув, Ким отодвигает ворот футболки и видит, как аккуратные петли заканчивают слово «хуев». Блондин вновь сглатывает и оседает на землю, ему кажется, что жизнь с ним явно сыграла злую шутку: мало того, что он, по сути, воплощение катастрофы на ногах, так еще и вроде как за двадцать два прожитых года со множествами знакомств, встретил свою пару таким нелепым образом и стал заклейменным такой вот откровенно «потрясающей» фразой.
Ким начинает постепенно издавать истерический смех. Он знал еще утром, что день ему ничего хорошего не сулит, знал еще тогда, когда не услышал будильник и проспал. Опоздал на пару застряв в метро, и как чуть по неосторожности не спустил с лестницы ректора, столкнувшись с тем, когда бежал по коридору на ленту, что была безбожно просрана почти что на час, но он и подумать не мог, что день будет настолько паскудным и что удача к нему не то что задницей повернется, она явно в отпуск уехала куда-то за океаны, потому что даже намека на нее не было.
Успокоившись и начав сверлить взглядом паренька, что лежит напротив, Намджун старается все обдумать, выстроить по полочкам. В голове мелькает мысль о том, что может еще не поздно свалить куда-подальше, мол, ничего и не было, ничего не случилось, он никого не находил и вообще надпись и тоналкой замазать можно, но следом одергивает себя, приближается к лицу паренька и начинает рассматривать его, подмечая, что тот хотя бы красив, хоть несет от него алкоголем весьма прилично. Следом посещает мысль, что раз уж встретил, то надо что-то делать. И это «что-то» явно не бросить так его валяться. Мало ли что у паренька могло случится, что он так надрался, одет он вроде нормально, а значит не наркоман и не конченный алкаш. И, может, не так уж все и хреново. Да и как-то не очень удобно выйдет, когда парень придет в себя и заметит на себе «клеймо». И тут Намджун прописывает себе знатный хлопок по лбу, фейспалмя от души, понимая, что, по сути, первые слова, что он сказал в адрес неизвестного — это спросил, жив ли тот. Проглотив очередной нервный ком в горле, он аккуратно тянет руку к парню и пытается осмотреть доступные для видимости участки кожи, ища свои же слова на бледном теле, но так и не находит. В голове мелькает мысль, что фраза может быть где-то на закрытых участках, самое худшее — ее вовсе может не оказаться. От этой мысли блондина передергивает и он, тяжело вздохнув, поднимается с земли, а следом поднимает с лавочки парнишку и кое-как несет его к себе домой.
Дома, он скидывает тяжелый груз на диван, снимает с того куртку вместе с кедами и замечает над внутренним сгибом локтя «Эй, ты живой?», снова заряжает себе ладонью по лицу, от очередной волны осознания нелепости ситуации, но уже только мысленно и, плюнув на все решает, что на сегодня с него достаточно, лучшее будет, просто лечь спать.
Намджун просыпается по обычаю рано, принимает душ, переодевается в свежее домашние штаны с майкой, умывается и, в отражении замечая надпись на ключице, сдавленно стонет, осознавая, что ему не приснилось. В подтверждение этому из гостиной слышится шевеление и поток мата. А выйдя из ванны, он и вовсе наталкивается на злой, но еще несколько сонный вид парня, что вчера был притащен из парка. Тот же, сидя на диване, сверлит в Намджуне дырку, присматривается к нему, а после выдает «Ты еще, блять, кто такой?». Мысленно Ким благодарит Бога, что не эта фраза вырисовывается на его теле, хотя спорно, какая бы смотрелась менее позорно, но все же движется в сторону кухни и выдает "Ким Намджун. Я тебя вчера в парке подобрал и принес сюда".
Из зала слышится фырканье и что-то отдаленно напоминающее возмущение и фразы о том, что его никто не просил и все было на мази. Следом он слышит, как ногами шаркают по полу и на кухню заходит уже менее злой гость, буквально падает на стул и, сдавленно простонав, утыкается лицом в стол, выдав свое имя — "Юнги".
Ким, ставит на стол две кружки с кофе, садится напротив коротышки и рассматривает того.
Юнги вновь кряхтит и, подняв голову со стола, тянет руку за кофе, следом смотрит на Намджуна и издает смешок, откровенно пялясь на ключицу блондина и надпись на ней:
- У тебя парень с огоньком. Против не будет, что ты меня сюда притащил? Вдруг я скажу, что ты меня хотел изнасиловать? – Юнги отпивает свой кофе и прикрывает глаза, чувствуя легкий намек на отступление похмелья.
Намджун недовольно фыркает в ответ:
- Не знаю, ты мне скажи.
Юнги давится напитком, непонимающе смотрит на своеобразного соседа, а тот ему кивает и после пальцами указывает на сгиб руки. Юнги опускает взгляд на свое правое предплечье, вскакивает, при этом вскрикнув как девчонка, читает злосчастный вопрос, переводит вновь ставший злым, взгляд на Намджуна и мысленно убивает его раз двести, а то и триста.
Намджуна это забавляет, очень сильно, ему кажется, что это заслуженно. За чертову строчку мата на его собственном теле, Юнги это заслужил. А следом Ким видит, как Юнги пулей вылетает из кухни, слышит чертыхания, а после и хлопок двери. Почему-то становится уже не так весело и даже немного обидно.
«Хоть бы спасибо сказал» — мелькает в голове. Намджун возвращается к своей порции кофе осознавая, что он-то ничего не знает об этом Юнги, и где теперь его искать тоже не очень-то известно, хотя сам Намджун еще не понял, а хочет ли он вообще находить такое «чудо» вновь.
***
Спустя полтора месяца после клеймения, именно так Намджун прозвал тот злосчастный день, он вновь сидит на корточках перед лавочкой, потирает лицо руками и издает истерический смешок.
Картина из прошлого наяву: Юнги вновь спит пьяный на лавочке, Намджун вновь его подбирает и тащит домой, зачем, правда, сам не знает, снова слышит «отвали мудак» и мысленно проклинает себя.
Утро не несет в себе ничего радостного. Юнги бросает злой взгляд, кофе не пьет, говорит, что если еще раз тут окажется, то своими руками убьет Намджуна, ибо он ему не нужен и пусть катится к черту. Младший в принципе не против, ему Юнги тоже не нужен, он для себя это решил еще после первого ухода Юнги и когда тот так и не объявился, а в соц сетях, где Намджун его с трудом да откопал - упорно игнорил. Единственное чем они ему помогли, так это узнать хоть что-то о Юнги, например то, что он был старше, что любил фотографировать и явно побывал в разных закоулках страны, но больше выяснить ничего не удалось.
Сейчас блондина устраивает его жизнь, и коротышку он подобрал так-то из жалости, так что, когда этот самый коротышка хлопает дверью, Намджуну лишь немного неприятно, но лишь от того, что вновь не поблагодарили за помощь.
Жизнь каждый раз, возвращается в свое русло, словно и не было этих встреч. Плюс к этой тянучке — блядский Чон Хосок с тупыми шутками об "отвали, пидор".
***
У Намджуна в мозгу и перед глазами бегущая красная строка «БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ». На пороге его квартиры, прожигая взглядом дырку в Киме и посылая буквально всем своим видом гром и молнии, стоит хен, что полтора месяца назад, громко хлопнув дверью, заявил, что парень ему не нужен, а еще тремя месяцами ранее сбежал из его квартиры, оставив после себя перегар и клеймо на ключицах, которое периодически давало о себе знать сильным жжением кожи, но о котором младший старательно пытался забыть и жить своей жизнью как ни в чем не бывало, что, впрочем, до сегодня довольно неплохо получалось.
И вот перед Джуном стоит вроде как его судьба, а за спиной стоит парень, который ему нравится, у которого имя, как дорогой напиток, и на которого теперь пялится Юнги, а после просто переступает порог квартиры, хватает за шкирку Джина и одним рывком выкидывает за порог, захлопывая следом дверь, добавляя только ему понятное "на это-то".
Ким в ахуе, в его голове отчаянно шестерёнки крутятся, тело рефлекторно дергается к двери, рассчитывая ее открыть и вернуть бедного Джина обратно, но Юнги наглым образом в стенку впечатывает и шипит, мол только попробуй, а после снимает куртку, которая вообще не по погоде зимой-то и тычет Намджуну в лицо перебинтованную руку.
В дверь настойчиво стучат и дергают за ручку. Хозяин квартиры все еще в ахуе.
Юнги тяжело вздыхает, считая про себя до десяти, пинает входную дверь, надеясь, что таким образом снаружи заглохнут и ломиться перестанут, хватает под руку блондина и утаскивает на кухню. Садит того на стул, сам же садится напротив, и вот оно — здравствуй дежавю, с разницей в отсутствии двух кружек кофе на столе.
Намджун снова дергается в сторону двери, когда слышит очередной скрип ручки, Юнги на это лишь рычит:
- Сидеть, блять.
И Намджун садится обратно, не знает почему, но садится и в упор смотрит на брюнета.
Потерев переносицу, Юнги тянется к своей руке, разматывает бинт показывая парню руку, на которой кожа покрасневшая и слова «Эй, ты живой?» покрыты коркой, что местами отслоилась, а местами оторвалась вместе с бинтом, и из этих отслоений видно что-то слизистое, мерзкого цвета.
- Гной, - подмечает Намджун, Юнги в ответ кивает.
- Началось полмесяца назад, сначала просто пекло и щипало, потом кожу жгло, а следом начало воспаляться и гноиться, рука по ощущениям словно вот-вот отвалится, и я работать не могу из-за этого.
- Так вот, что происходит дальше, – произносит блондин несколько задумчиво и скорее сам себе, не отрывая при этом взгляда от метки и, поднявшись с места, подходит к Юнги. Обхватив пальцами его руку, принимаясь рассматривать клеймо. – У меня было такое же, только воспаления не было, лишь жжение.
Юнги кивает головой, припоминая, что за это время пару раз цеплял кого-то в клубах и развлекался, как мог.
Намджун внезапно хмурится, отстраняется от Юнги и задает вопрос, который Мин почему-то услышать не рассчитывал:
- А мне то что?
Юнги вообще не очень заботился о плане действий, сидя в баре и ноя своему другу о том, что его доконала рука и он уже отрезать ее согласен. Друг тактично объяснил, что такое с меткой происходит лишь в одном случае, и тогда, хмельной и резко вспыливший Юнги, просто подорвался со своего места, взял такси и поехал туда, где бывал лишь дважды, но адрес в голове засел, как раковая клетка в организме. Мысленно он извергался о том, как Ким Намджун, кто б он там ни был, посмел так обойтись с самим Мин Юнги, и посрать, что он сам тогда сбежал и ни разу не объявился, и плевать, что его не искали после того, как он в сети послал на три буквы. Нельзя вот так вот просто взять и отдать свое место кому-то другому, даже если для себя ты решил, что тебе это место нафиг не сдалось.
- Я теперь тут живу, – четко и без запинки произносит Юнги, – а вот оно, - брюнет кивает в сторону двери, – тут больше не ошивается, иначе каждый раз будет вылетать отсюда с какой-нибудь травмой.
В ответ Намджун издает смешок и прикрывает глаза, устало вздыхая, садясь при этом на пол и зарывается пальцами в выжжены волосы — у него, кажется, крыша едет, но приходится собраться с мыслями и решать внезапную проблему.
Пока Юнги нагло лезет в холодильник и включает чайник, активно демонстрируя, что он отсюда никуда не уйдет, Намджун собирается с силами, выходит в коридор, прихватив с собой верхнюю одежду, свою и Джина, не забыв при этом телефон последнего, обещает, что все объяснит и что сегодня они едут ночевать к Сокджину. В последствии у того дома Намджун описывает всю ситуацию, придя к выводу, что она в целом какая-то ущербная, обещает, что избавится от Юнги и просит, что б ему дали на это время, на что получает понимающий кивок и сомнительное "Он все-таки твой соулмейт".
