Какао

Много месяцев прошло с момента нашей последней встречи, там в аэропорту. Тогда я совершила ошибку, и только сейчас смогла осознать, как я сглупила. Это я разрушила наши отношения. Я, а не кто-то иной. Ни его отец, ни его работа, а именно я. Теперь я плачу за свою ошибку. И эта плата — боль. Нет, не физическая боль, а именно душевная. Каждую ночь я думаю о нём, представляю его глаза, его руки, его тело. Мне так не хватает тепла. И вот теперь он точно меня не любит. Он же не приехал. А каждую ночь мне сняться кошмары, из-за которых я просыпаюсь вся в слезах. Никто не может утешить мою боль, ни подруги, ни учёба, ни социальные сети. Каждый день я захожу на его страничку, смотрю, что с ним. Совершенно не похоже, что он страдает. А вот обо мне такого не скажешь. Я похудела, сильно похудела. Дело в то, что когда я приехала я совершенно не хотела есть. Просто не чувствовала голода, но была полна сил. Я убиралась, всегда и везде. Но как только стало нечего убирать, во мне будто что-то щелкнуло. Я очнулась. Теперь я не думала о Вильяме, не просыпалась с его именем на губах, не плакала. Но позавчера всё изменилось. Исак ушёл гулять со своим парнем, я за него счастлива, но два гомосексуалиста в доме, это слишком. Остальные отправились на вечеринку, а я осталась дома. Нет, конечно, я люблю вечеринки, просто тогда у меня заболела голова, и боль не проходила. Уютно устроившись на диване, я пила какао, которое не было связано с воспоминаниями о Вильяме, и смотрела какую-то очередную программу. Только я начала засыпать, как по комнате раздался звук пришедшего сообщения. Наверное, это Ева, или кто-то из девочек. Открываю сообщения, и руки покрываются гусиной кожей. Это от Вильяма. Комната начинает кружиться, земля уходит из-под ног. Но когда я сосредотачиваюсь и читаю текс, то всё перед глазами все меркнет. Я уже нечего не слышу, не вижу и вообще не чувствую. Голову сдавила настолько сильная боль, что я потеряла сознание. « Я не решался тебе написать, но знай, я очень скучаю. Жди меня» Когда я очнулась, кто-то выключил телевизор, накрыл меня пледом и убрал чашку из-под какао. Наверное, подумали, что я сплю. На самом деле, они жалеют меня, но легче от этого не становится. Вновь начинаю плакать. Я только его забыла, и тут он решил напомнить о себе. А самое главное это его фраза « жди меня». Что это вообще значит?! Я должна ждать его и не встречаться ни с кем?! Хотя, я и так это делала. Неужели, он захотел вернуться? Нет, это невозможно. Хотел бы вернуться, то давно бы это сделал, а не ждал бы так долго. Нет, это просто глупые надежды наивной девочки. Всю следующую неделю я провела в ожидании Вильяма, не выпускала телефон из рук, ждала его сообщения. Но он не писал, не писал и всё. Был в сети, но не писал. Ну, так же нельзя! Нельзя дарить надежду, а потом отнимать её, растаптывать в пыль, и напоминать о безысходности положения. Это всё равно, что сказать больному человеку, что он быстро идёт на поправку. А потом прийти и сказать, что ему осталась пара дней. Я аэропорту, жду своего самолёта, нервничаю. Смотрю на часы и на телефон. Вильям недавно написал, что уже едет. Весь мой план рухнул, я дам ему второй шанс. Слёз будто и не было, но руки продолжают дрожать. Посадку объявят через несколько минут, но мне уже всё равно. Он вернул меня, хотя я и не уходила. Я люблю его и знаю, что это взаимно. Тот план, который я придумала у себя в голове, он ничего не значит. Я не брошу его, просто не могу. — Объявляется посадка на рейс № 3965 « Лондон-Осло». Мне без разницы, что говорит этот голос, я никуда не лечу. Вижу его, вот он выходит из такси, заходит в аэропорт и быстрым шагом идёт ко мне. Вильям. Я так хочу броситься к нему в объятья. Смотрю прямо в глаза и только хочу сказать, как я ошибалась, как я его люблю, как он нужен мне. Обжигающая боль пронизывает щеку. Пощечина. Он ударил меня. Ударил. На глазах появляются слёзы, а в горле - ком. — Вильям? За что? — Решила валить — вали. Эти слова, как удар под дых. Мне нечем дышать, голова начинает кружиться, но я продолжаю стоять и смотреть ему в глаза, прижимая ладонь к щеке. — Нет, Вильям. Я ошиблась, я не хочу уезжать! — голос срывается, и я уже не плачу, я рыдаю. — А мне без разницы чего ты хочешь! Ты мне не нужна! — Не говори так! Мы же любим друг друга! — О, ты очень сильно ошибаешься, — его голос холоднее, чем тысяча осколков льда, — Нет никаких нас. Есть только ты, и только я. А о любви не может быть и речи. — Вильям! — я резко сажусь в кровати, воздуха не хватает. Тело дрожит, со щек капают слезы. Надеюсь, этого никто не слышал. Нет, похоже, я разбудила своими воплями Исака. Теперь он идёт сюда. Только этого мне не хватало. Его руки обнимают меня, а я утыкаюсь носом ему в шею и продолжаю плакать. — Тише, Нура, успокойся. Всё будет хорошо. Тише. — Не будет, всё плохо. Ты не понимаешь! Я же люблю его, а он меня нет! — Тише, тише. Телефон завибрировал, наверное, это очередная реклама. Смотрю сообщение и вновь, в который раз за это время, попадаю в ступор. « Я у твоего дома. Впусти меня Нура, нам надо поговорить»