***
На циферблате была половина одиннадцатого. Я вышла из своей комнаты и направилась в поисках чёрного чемоданчика. Он был маленький, но для меня в самый раз. Затащив его в комнату, я открыла шкаф и принялась за работу: половина одежды осталась в Питере, но и в шкафах тоже что-то завалялось приличное Шорты, джинсы, футболки и, пожалуй, зонт. Это же город проливных дождей, — в голове шла активная работа. Носки и нижнее белье ушло на дно чемодана, потом верхняя одежда, кеды и кепка. В конце я решила положить красную толстовку. Вдруг уж совсем будет холодно. В моей голове опять появилась куча мыслей, но первая из них была самой страшной. Я же умру там от скуки. Я срочно схватила с полки книгу и тетрадь с пустыми неразлинованными листами, канцелярию у Алекса дома возьму, не пальцем же он пишет. — Так-то лучше. Лондон… Фотоаппарат, что ли взять? — заглянув в высокий шкаф, я сняла с самой высокой полки, чуть не упав вместе с ней, фотоаппарат, подаренный мне на восемнадцатилетие и принялась пересматривать фотографии, усевшись на кровать. Спустя время вещи были собраны. Я взяла со стола наушники, выволокла чемодан в коридор и тут же в ушах послышались любимые нотки обожаемой мной группы. Я решила морально собраться перед отъездом, чтобы не наорать на брата и не забыть что-нибудь ненароком, поэтому присела прямо на чемоданчик. До нашего выезда из дома оставалось меньше двадцати минут.Бодрое утро
2 марта 2017 г. в 22:34
Тот, кто говорил, что понедельник — день тяжелый, в полной степени оценил вес в килограммах этого дня. Начало недели в лице господина «Понедельника» выглядит, как огромный пузатый мужчина с двухнедельной щетиной, что взобрался тебе на шею и сидит, болтая ногами. Моё начало недели выдалось просто ужасным. Бывают «не очень» или «достаточно терпимое, но тяжелое», но в этот раз было «невероятно отвратительное» начало недели. Пора делать заметки прямо на стене комнаты, чтобы считать деньки, когда мое настроение было, как оценка, «выше среднего». С самого утра я заподозрила, что что-то пойдет не так, когда, вставая с кровати, наступила на слюнявый мячик моей собаки и рухнула на пол. Розовый колючий виновник такого бодрого утра укатился куда-то в коридор, где там же и был пойман четырехлапым обитателем квартиры под радостный скулеж. Поднимаясь с паркета, я потерла коленку и доплелась до ванны. Летнее солнце уже светило во всю, хотя на часах было только девять утра. Для меня это невероятная рань, потому что обычно день начинается тогда, когда её царское величество Королева Постели соизволит встать, то есть часа в три после полудня. Так что, чем больше раз я вставала хотя бы раньше часа дня, тем больше дел я успевала сделать. Продуктивность — она самая.
Солнце освещает квартиру так, что даже до ванны достают теплые лучики, и включать там свет нет никакой необходимости. Минуты три я пялилась на себя в зеркало— привычка. В отражении на меня смотрела взъерошенная девушка с заспанными карими глазами. Наверное, это единственное, что мне нравилось в себе — огромные глаза. Моя подруга часто говорит, что я выгляжу, как испуганный котёнок. В остальном я ничем не отличалась от обычной третьекурсницы Санкт-Петербургского университета. Большинство жителей северной столицы скажут, что город жутко переоценен и романтизирован. В Питере не так сладко живется, как это кажется на первый взгляд, хотя я подхожу под ту категорию людей, которые до поросячьего визга рады, что переехали в город мечты и скачут на бешеном мустанге своих мечт и целей жизни. Самое главное, что там нет пекла в плюс тридцать всё лето, а мрачноватая и грузная погода навевает продуктивность работы и нордическое спокойствие, как внутреннее, так и внешнее.
К слову, сейчас я была дома у родителей, потому что сессия кое-как закрыта, практика проходится самостоятельно, без моего на ней присутствия, можно и вернуться в тихий уголок под Москвой. Не то, чтобы я была совсем не настроена на учебу, просто ощущение ускользающего сквозь пальцы лета наводило жуткую панику. Когда ты уже далеко не школьник, где все три месяца можно заниматься своими любимыми делами, шляться по улицам или просто беспросветно спать, на задворках разума начинает нервно стучать дятел, напоминая, что через каких-то полтора-два года тебя полностью затянет работа, и твои каникулы будут состоять из двухнедельного отпуска. Повезет, если оплачиваемого.
Пригладив рукой волосы после сна, я повернула кран сначала влево, чтобы побежала холодная вода. Надо было окончательно проснуться. Но, как я уже говорила, день не мой. Кран предательски зашипел и изверг из себя пару желтоватых капель воды.
— Прекрасно! — я со злостью захлопнула вентиль и пошла на кухню, в надежде хотя бы перекусить. Собака истошно начала лаять, извещая о том, что последний раз она ела минут двадцать назад, корм уже весь засох и стал невкусным. Надо было назвать её Звездой Мишлена. Наполнив миску сухими шариками корма, я сладко зевнула и открыла дверцу холодильника. На меня смотрела одинокая масленка, остатки кефира, вчерашняя гречка и куча банок с каким-то странным содержимым на задних стенках холодильника. Что-то из них, вероятно, было вишневым или клубничным вареньем, которое бабушка закатывала еще в том году на зиму. На самом деле ничего удивительного, но я все же решила испытать удачу и полезла по всем кухонным ящикам, где каким-то образом могла заваляться еда. Конечно, у нас была пачка овсянки, которую я не переношу, риса и может даже макароны, но кто таким вообще завтракает? В любом случае этот «кто-то» точно не я. Не найдя никакого «полезного» питания и окончательно выйдя из себя, я отправилась обратно в комнату и плюхнулась лицом в подушку. Если уж сегодня нечем заняться и нечего есть, то альтернативой продуктивного дня может быть только продуктивный сон. Только я успела сладко зевнуть и уже готова была отдаться целиком и полностью самому лучшему мужчине на свете, Морфею, как до моих ушей донесся звук открывающегося замка входной двери. Я прислушалась к шороху, доносящемуся из коридора. Брат вряд ли станет шастать по коридору в такую рань в последний день отпуска. Мимо пронеслась собака, и в этот же момент по коридору раздался стук каблуков.
— Отличненько, — в надежде, что мама пришла из магазина и принесла завтрак, я как маленький ребенок поскакала к ней. В дверях чуть не сбила брата, который помогал доносить сумки до кухни. Проснулся-таки.
— Привет, мам, — невзначай кинула я через плечо и уже атаковала брата с пакетами. Когда мама зашла на кухню, она быстро разняла нас, потому что между мной и братом уже происходила война за йогурт и бисквиты.
К слову, о моём брате: скажу сразу, ладим мы не очень. Повелось это с самого детства, когда он донимал меня уже тогда, и доходило до того, что поднимал на меня руку. В целом моя семья не была дружной и любвеобильной. Мамин брат, мой дядя, живя в одном городе, даже ни разу не навещал нас за последние десять лет. Мы выросли в холодном и жестком воспитании пережитков и развала СССР. Запрет на эмоции и чувства, решимость, строгость и самостоятельность. Я очень часто жалею, что мне пришлось так быстро повзрослеть из-за ссор родителей. Несмотря на то, что кроме старшего брата у меня на момент ругани матери и отца не было, вражда оставалась. И продолжается до сих пор, хотя мы оба уже выросли, стали более сдержанно относиться друг к другу, но не прикопаться к тому или иному просто не могли. Если говорить стратегически правильно — у нас холодная война и периодические мирные договоры, которые ужесточаются временными санкциями. В паспорте его звали Александр, во дворе Санёк, а на работе Алекс. Около четырех лет он уже работает директором в крупной Английской технологической компании Transferwise, офис которой располагается в Лондоне. Человек скрытный, загадочный и до невероятной степени раздражительный, как по мне. Даже мама практически ничего не знает о его личной жизни, достижениях и полномерных обязанностях. За пару лет он добился невероятных успехов, открыл несколько филиалов в соседних городах, обзавелся хорошими связями и продолжает подписывать договора о сотрудничестве с побратимами хай-тек компаниями, подминая их под себя. Алекса уважают и считаются с ним, как директор он показывает лучшие результаты, угождает сотрудникам и не дает конкурентам запускать лапы в его работу. В свои тридцать он еще не имел семьи, хотя иногда мне удавалось уличить его с какой-то девушкой, пока он жил с нами; в последнее время, насколько я была осведомлена, на горизонте пусто. Хотя я очень часто удивлялась, как с такой фигурой и высоким ростом, а в купе со всем этим привившимися манерами рассудительных и степенных британцев, он до сих пор не охмурил какую-нибудь жгучую брюнетку из богатой семьи. Может он из «этих»…
— Вы вещи собрали?
Я оторвалась от победно выхваченного из-под самого носа Саши питьевого йогурта, и бровь поползла наверх сама собой.
— Ты себе наконец-то подружку нашёл?
— Вылет через четыре часа из Домодедово, — мама проигнорировала мою колкость. — Билеты на тумбочке. И твой, и сестры. Документы не забудьте.
— Ты это в каком смысле? — у меня внезапно заколотилось сердце, а лицо вытягивалось в овал все больше и больше.
— Саша тебе должен был всё рассказать, — я метнула злобный взгляд на брата, но тот стоял, как ни в чем не бывало со спокойным, даже скучающим, лицом.
"Ага, как бы не так", — мой мозг начинал закипать. Они опять все решили за меня. Я уже не маленькая девочка!
— Полетишь в Лондон на месяцок, отдохнешь, английский подтянешь, ты же хотела себе нормальные каникулы, — мама закончила вытаскивать продукты из пакета и уже раскладывала их по местам с невозмутимым видом. Она прекрасно знала, что сейчас может разразиться дикая и страшная буря со стороны ее дочери, но не замечать до последнего — было ёё фишкой.
— Как в Лондон? Я не собираюсь никуда лететь, — сердце мое уже бухало в груди, как барабанная пленка. — И вообще у меня тренировки! Я хотела отдохнуть так, как хочу я, а не вы, ясно?! Я остаюсь дома!
— Билеты уже куплены, и хватит закатывать истерики! Иди вещи собирай.
Мама преспокойно начала готовить оладьи на завтрак, а я в приступе бешенства, швырнула недопитый йогурт в раковину и вылетела с кухни. Я почувствовала, что колючий комок застрял в горле и не давал нормально дышать. Слезы накатили на глаза, и коридор поплыл. Я зашла в свою комнату, и рука моя сама собой захлопнула дверь с такой силой, что картина с популярной рок группой упала со стены. Запрыгнув на постель, я никак не могла успокоиться. Схватив подушку, я просто зарылась в нее лицом и накричала на весь мир. Больше всего меня бесило то, что меня никто не спросил. Просто собирайся и всё! Да как она вообще представляет поездку с братом? Мы, мягко говоря, ненавидим друг друга. Август предвещал быть самым ужасным и мучительным месяцем за последние несколько лет.