Мир кончается за порогом

— Блять! — Фёдоров обхватил голову руками и присел на корточки. Я стоял и тупо глядел на него, не понимая, что происходит. Просто смотрел на свернувшегося в три погибели майора и молчал. Нет, до меня, конечно, дошло — это был тот самый Шок, преступник, которого ищет Мирон. Но дальше мысли теряли смысл. Почему он не выстрелил? Может, он нужен живым? По крайней мере в моей голове прояснялась фигура Глеба в этой странной игре. Фараона, то есть. Я слышал о парне, наемном убийце с такой кличкой. Якобы он не промахивается. Точный в голову. Прямо между глаз. Значит, Юра уже мертв. Мирон, наконец, встал, окинул меня беглым взглядом, словно избегал смотреть мне в глаза. — Поезжай без меня. Я хочу побыть один. Я подумал, что стоит, наверное, забрать у него оружие, но промолчал. Это было вчера. Фёдоров не пришёл домой ночью, не пришёл и утром. Не отвечал на звонки и ещё много чего «не». На мое беспокойство Ларин махнул рукой, напомнив, что майор МВД не маленький мальчик и справится со всем сам. А ещё то, что Мирон находится здесь уже достаточное количество времени, чтобы постараться все-таки продвинуться в деле, ради которого приехал. Я лишь кивал, не упоминая встречу с Шоком, а также с Фараоном, который охотится на Хованского. Возможно уже даже удачно. — Евстигнеев! Давай не раскисай. Все будет хорошо! — пожелал мне начальник, зайдя в кабинет по дороге на выход. Я вяло улыбнулся ему. Нельзя верить человеку, который сам не следует своим же советам. Мне было видно, как Ларин весь извёлся на тему пропажи Юры. Начинало казаться, что слухи о совместном пришлом этих людей не такие уж и беспочвенные. Дима стоял в проёме, молча на меня взирая, я не смотрел на него, но уже начинал чувствовать раздражение. Он меня осуждает. — Блин, ну., — начал я, но как только увидел, куда смотрит капитан, сам охуел. По-другому не скажешь. Честно. На пороге отдела стоял Хованский, выглядевший, как самый настоящий бомж. Грязный, наверняка, вонючий и с бутылкой пива в руках. Куда ж без неё, и в ад умудрится пронести. — Вернулся? Юра поднял тару и сделал глоток. — Ну, а хули ещё делать. Мы отвели Батю в допросную, где он, собственно, и принялся рассказывать свою историю, где был, как жил. Я терпеливо ждал, когда он перейдёт к сути, но это время все никак не наступало. А потому я, пожалуй, начну сам. — Юра, кто убил Храмова? Хованский осекся, поставил пустую бутылку на стол. Вечная эта его мерзкая улыбка исчезла, глаза потухли. — Я пришёл сюда, потому что несмотря на то, что ты мент, а он, — Юры указал на Ларина, — просто мудак, — мне больше некуда идти. Леха говорил, чтоб я шёл сюда, если что-то случится. Случилось — я здесь. Я покачал головой, пытаясь осознать сказанное. Он знал, что Храмов наш? — Это не ответ на вопрос, — жестко проговорил Дима. — Ответ не такой простой. Я сел напротив Юры, показывая всем видом, что готов слушать его историю. И он начал рассказывать… — Юра, я знаю, что весь «такой» бизнес, — он показал пальцами характерный жест, означающий кавычки, — держится на тебе, но, думаю, в таком случае стоит поделиться и помочь товарищам. Тем более не чужим же людям везут. Это говорил щуплый парнишка с белыми косичками на голове и прозрачно-голубыми глазами. Он спокойно объяснял Юре положение вещей, маскируя все под просьбу, но все понимали, никакой просьбой тут и не пахнет, это было самое настоящее требование делиться. — Дима обещал тебе большую партию, завтра она будет на новой квартире. Хованский смотрел на парня, чьё имя совершенно не помнил, только то, что его называют Ти. Ти-Фест — правая рука Скриптонита. Большого и страшного казахского бандита, который на деле был тощим и сумасшедшим похуистом. Позади пацана с косичками сидел Алексей Храмов. Он тихонько качал головой, намекая на то, что дело — дрянь. Юра сам это, конечно же, понимал. — Скажи Адилю, что я лично посмотрю товар, но ничего не обещаю. — Хорошо, — пространно бросил Ти-Фест, соглашаясь так, словно у них есть выбор. Как-только они вышли на улицу, Храмов сразу закурил. Его руки так тряслись, что он еле попал огоньком зажигалки по сигарете. — Перестань, блять, трястись! — Что дальше делать? Юра бы сам хотел знать ответ на этот вопрос. Его загнали в угол, и если завтра не грохнут, то будет отлично. — Позвони своим, скажи, что завтра на квартире будет крупная партия. Приедет Евстигнеев, я ему все расскажу. Храмов поперхнулся дымом. Я посмотрел на Хованского круглыми глазами. Партии тогда не было, но я думал, что это он решил обдурить нас. Все оказалось гораздо сложнее. — И куда она делась? После случая с наркотиками прошла неделя. Тишина угнетала. Юра шарахался от каждого шороха за дверью, но, к счастью Ховы, приходил лишь Кузьма. Леха пропадал, пытаясь узнать как можно больше слухов и информации о Питерском парне. — Тебе, чувак, надо засухариться. Хованский уже думал на этот счёт, а ещё, что надо самому прийти к Скриптониту и сказать, что партии не было. Учитывая то, что он прекрасно знал — это все наеб Шока, про которого известно-то не было ничего. — То есть он тебя кинул? — спросил Ларин. Юры ухмыльнулся и посмотрел мне в глаза. — Слушай. Объявился Храмов с интересными новостями. — Тебя ищут. Это означало, что для Юры деятельность на этом свете закончена. Если его теперь ищет Адиль, то дальше одна дорога — на тот свет. Только одно непонятно, почему ищут его, а не Шока? Ведь партию должен был поставить он. Все оказалось прозаично. Шок приехал к Скриптониту первый и сказал, что Юра украл товар и уехал. Естественно, это неправда, но никто не стал бы слушать. Просто пристрелили на месте, а потом выкинули в излюбленном Скриптонитом Красногорске. На «семейном» совете было решено отправить на переговоры Храмова, который прикрыл бы себя ментами. Правда, прежде чем ехать он узнал какие-то интересные сплетни, но так не смог их рассказать. Как только труп Лехи нашли в лесу, Хованский последовал совету Кузьмы. — И вот я здесь. Мы с Ларином переглядываемся.