***
Дирк сонно потер глаза, удивляясь, почему вдруг замигали лампы. Яркий свет вырвал его из сновидений и вернул в комнатушку штаба ЦРУ. Казалось, будто он только-только заснул, так что он сомневался, что утро уже наступило. Взглянув на часы, Дирк утвердился в своём предположении: стрелки только подобрались к полуночи. Он уже почти списал зажегшийся свет на неполадки в настройках часов — такое уже бывало раньше — как вдруг открылась дверь. А это точно никакой не сбой: за несколько лет Дирк узнал, что для того, чтобы зайти к нему, требовались ключ, отпечаток пальца и код. — Доктор Патель? — хмурясь, спросил он, узнав фигуру в дверях. С ранних лет Дирк узнал, что у него нет никакой личной жизни даже в собственной спальне — ЦРУ не особо старалось спрятать камеры, — но никогда к нему не приходили по ночам. Сидя в кровати, он смотрел на доктора Патель и в одной лишь пижаме чувствовал себя беззащитным. — Двадцать четыре года я работала с тобой, — сказала женщина. В её голосе слышались незнакомые нотки, а держалась она очень неуверенно, и юноша подумал, что она, должны быть, пьяна. — Это половина моей жизни. Ровно половина. За эту половину я узнала о тебе всё, даже больше, чем ты о себе сам знаешь, и каждый наш разговор обязательно был частью какого-нибудь очередного эксперимента. — Вы в порядке, доктор Патель? — спросил Дирк, чуть замешкавшись. Очередное происшествие, которое он мысленно отнёс к «непонятным событиям в ЦРУ за последний месяц». — Я потратила лучшие свои годы на бессмысленный проект — как тут быть в порядке? Ты только и делаешь, что задаёшь тупые вопросы, — резко ответила она. Дирк прикусил язык, сдерживая рвущиеся слова. — Я отказалась от перспективных предложений, потому что верила в своё скорейшее продвижение по службе. Но у Риггинса и в мыслях не было повышать меня, он меня с моим талантом навечно приставил к своему любимчику. Дирк подозревал, что говорит она о нём, но в голове не укладывалось, как мог Риггинс отдавать ему предпочтение. Он всегда был так строг к Дирку, хоть и в меньшей степени, чем все учёные. — Ну почему, почему ты не сбежал, как все остальные? Если бы ты пропал, у меня бы появился повод уйти. Изменить свою жизнь наконец-то. У нас же даже средств нет организовать твои поиски. Дирка снедало любопытство. Женщина смотрела на него со странной тоской, которую он никогда прежде не замечал. — Иногда мне кажется, что это из-за чёртового лечения. И ведь именно я предложила его много лет назад. Помнишь? Ты кинулся на меня, и мне удалось получить одобрение руководства. Я тогда считала, что успокоительное облегчит мне жизнь. Но я даже и не задумывалась о последствиях, — рассказывала она, и если некоторые части соответствовали воспоминаниям Дирка, другие оставались для него непонятны. — Вроде эти препараты до сих пор влияют на твой организм. — Лечение? — боязливо переспросил Дирк. Доктор Патель хмыкнула, почти что рассмеялась. — Глупый мальчик, ты и не замечаешь ничего. Лекарства. Окситропин* в частности. В воду. Никогда не интересовался, почему тебе запрещали пить из кранов во время миссий? Почему тебе велели пить только ту воду, что присылало ЦРУ? — Воду из крана пить нельзя, она грязная, — отозвался Дирк, автоматически повторяю давно заученные слова. Доктор Патель рассмеялась. — Точно, это Брайан придумал так сказать. В тебе уже столько было этого окситропина, что ты даже вопросов не задавал. Видишь ли, этот препарат подавляет волю. Ничего противозаконного, просто делает человека чуть более послушным. Юноша подумал, что для одной ночи выходило слишком много новой информации. — Другие доктора не рассердятся из-за того, что вы мне всё это рассказали? — спросил он. — Наверное, рассердились бы, если бы остались. Ты уже заметил, думаю, что Эспозито ушёл, а за ним и Новичкова. Да не только они — все поувольнялись. Сегодня уйдёт доктор Крейн, и в Проекте Чёрное Крыло останется шесть охранников, два администратора, полковник Риггинс да я. Вот поэтому тебя и не отправляют на миссии вне базы: Риггинс не вынесет, если потеряется его последняя звёздочка, на которой и держится теперь весь Проект. А выследить тебя мы уже не сможем. Пока она говорила, взгляд Дирка снова и снова возвращался к открытой двери. Никогда её не оставляли нараспашку на такое долгое время. Он даже толком и не знал, что за ней: ему всегда завязывали глаза перед тем, как провести по коридорам. — Это всё тест? — не выдержал и спросил он. — Посмотреть, попытаюсь ли я удрать? На мгновение доктор Патель растерялась, но, обернувшись, увидела проход и, словно о чём-то вспомнив, захохотала. — Боже, тебе всюду испытания мерещатся. Рик был прав, мы тебе знатно мозги промыли, — со странным блеском в глазах воскликнула она. — Итак, это всё тест. Твои действия? Выйти из комнаты? Ты с этим легко справишься, мне почти пятьдесят, я тебе не помеха. Она следила за Дирком, тот же смотрел на неё. В голове метались мысли, но он не пошевелился, и дверь оставалась всё такой же недостижимой запретной территорией. Между ними повисла неловкая тишина, и женщина первая её нарушила. — Поздравляю, Икар, ты справился. — Она снова с грустью взглянула на него. — Может, не справляйся ты так хорошо с этими чёртовыми тестами, жизнь твоя сложилась удачнее. Дирк не успел ей ответить: доктор Патель развернулась и вышла. Все представления Дирка об этом мире исчезли вместе с ней.***
Кому: <a.patel@[ОТРЕДАКТИРОВАНО].gov> От кого: <s.riggins@[ОТРЕДАКТИРОВАНО].gov> Я получил твоё заявление об увольнении, Анайша. Что я могу сделать для тебя? Прошу, останься, ты мой последний исследователь. И что мне делать со Свладом, если некому будет руководить его миссиями и изучать его способности? Ты же знаешь, что я не смогу подыскать тебе замену, никакой учёный и взглянуть на этот проект не захочет. Ты же не хочешь оставить Свлада на произвол судьбы под присмотром какого-нибудь зелёного юнца? У Проекта Икар большой потенциал, и ты об этом хорошо знаешь. Обдумай своё решение ещё раз. Полковник Риггинс Кому: <s.riggins@[ОТРЕДАКТИРОВАНО].gov> От кого: <a.patel@[ОТРЕДАКТИРОВАНО].gov> Вчера я просмотрела старые журналы с экспериментами. Кто-то хорошенько вымарал добрую половину всех данных. Видимо, головной офис собирается упразднить Чёрное Крыло и притвориться, словно его никогда и не существовало. Эту войну мы проиграли, Скотт, хватит уже кулаками махать. С уважением, Доктор Патель***
— Аудиозапись номер... кажется, теперь это уже неважно. Всё равно у меня всегда номера были неправильными, да и, похоже, никто не собирается это всё расшифровывать, — наговаривал на диктофон Дирк. Предмет носил почётное имя Сони Семь: все Сони от первой до шестой сломались или же потерялись. Очередная замена была даже не от Сони, а от какого-то ХккТу, что звучало, на взгляд Дирка, не очень-то презентабельно. Тем временем он продолжал: — Я не на миссии, я не готовлюсь к миссии, но сегодня произошло кое-что примечательное, и я решил, что надо бы это записать. Через окошко ко мне попал плюшевый медведь. Он замолчал и поднял игрушку. На Моркина она совсем не походила: у шерсти цвет был другой, да и весь он был не такой плотный, но Дирк тут же понял скрытый смысл. И когда он толкнул дверь, то совсем не удивился тому, что та оказалась открытой. — По всей видимости... доктор Патель хочет, чтобы я ушёл. Как думаешь, это очередной тест? — Сони Семь молчала. — Мне вот так не кажется. К тому же, — он сделал шаг вперёд, стараясь заполнить тишину своим голосом и не нервничать, — кто меня накажет, если я не справлюсь? Доктора все пропали. Странно было увидеть свою спальню снаружи: маленький куб внутри большой комнаты. Дирк насчитал не меньше тридцати компьютеров вокруг и тут же со смешанными чувствами представил, как он, ничего и не подозревая, сидел на кровати, пока все эти люди здесь работали. На стене висела доска для объявлений, которой, впрочем, никто уже не пользовался несколько месяцев. Он прочитал пришпиленную записку: На этих выходных у моего сына Зака репетиция фортепьянного концерта. Есть три лишних билета, кто-нибудь хочет пойти? Доктор Эспозито — Я и не знал, что у доктора Эспозито есть сын, — пробормотал Дирк. От этой мысли стало неуютно: неужели он обращался со своим сыном, когда тот играл на пиано так же, как когда заставлял Икара использовать свои способности: пропускал через него разряд тока, если он допускал ошибку. На доске остались и другие объявления, в основном совершенно обыкновенные, но относившиеся к недоступной для Дирка жизни: агент Келли пытался найти себе кого-нибудь, кто мог бы подвозить его после работы; доктор Новичкова напоминала, что микроволновку надо регулярно мыть; доктор Патель жаловалась, что кто-то повадился есть на рабочем месте салат из яиц. Через силу сглотнув, Дирк еле оторвался от созерцания записок и пошёл по направлению к двери, которая должна была вывести его на свободу. — Как много комнат, — снова и снова восклицал он, бродя по базе в поисках выхода. Лишь через сорок минут он выбрался на улицу и почувствовал свежее дуновение ветра. — Итак, вот я и выбрался, — прокомментировал он, и его страх перед жёсткими правилами затерялся в волнах невыразимого восторга. — У меня есть удостоверение ЦРУ и плюшевый медвежонок. Ох, и ты, конечно же, Сони, я про тебя ни за что не забуду. Правда, денег у меня нет. Он оглядел бесконечный простор полей, лежавших перед ним. Казалось, прошедшие сутки случились в другой его жизни. — Надо мне, наверное, найти себе какое-нибудь дело.***
Журнал. Запись номер 090000.1 Полковнику Риггинсу был отдан приказ прекратить поиски Икара. С этого утра База [ОТРЕДАКТИРОВАНО] закрыта на реконструкцию, поэтому поместить Икара больше некуда. Официальное закрытие Проекта Чёрное Крыло состоится в [ОТРЕДАКТИРОВАНО] на следующей неделе. Более в этом журнале никаких записей вестись не будет.***
Дирк скоро проснётся, и Тодд смотрит на шрам на его бедре и гадает, когда он наконец-то привыкнет к своему парню. Дирк — эта загадка внутри тайны, завёрнутая в бесконечность разноцветных курток. Где-то под ними прячется история; та самая, которая рассказывает об этом шраме, о значке агента ЦРУ и об отвращении к имени Джонсон. Дирк ворочается, и у Тодда появляется непреодолимое желание расспросить его о шраме. О своём шраме на животе Дирк рассказал ему через месяц, но вот об этом ни разу не заикнулся. Он даже намеренно избегает разговора о нём. — Ты всё ещё здесь, — бормочет Дирк и сонно улыбается. Тодд хмыкает. — Пора бы тебе уже к этом привыкнуть и не повторять каждое утро, — отвечает он и ложится, когда Дирк тянет его за плечо. — Как же не повторять, если так и есть, — возражает Дирк. — А разве это не первостепенная задача, — он мягко касается губами щеки Тодда, — всякого уважающего себя детектива — искать правду и делиться ею с людьми? — Да понял я уже, что придётся мне это каждое утро слышать. — Тодд закатывает глаза и притягивает Дирка ближе, что поцеловать уже как следует. Каждое их утро полнится покоем. Однажды Тодд его нарушит и всё-таки спросит о шраме, ЦРУ, плюшевом медвежонке и его странном имени... Но точно не сегодня.