Дела триадные и другие неприятности

Шипящий плазменный паяльник нырнул в очистительный раствор самым кончиком и коснулся крохотной шестеренки, закрепляя стержень в намеченном гнезде. Деликатный механизм дрогнул - и по собравшейся цепи прокатилось краткое движение, чтобы замереть на незаконченном конце. Склонившийся над столом с инструментами миниатюрный трансформер с нелепо торчащим из-за спины винтовочным дулом поднес следующую деталь поближе к оптике, и закрепленные с левой стороны линзы защелкали, переключаясь на большее увеличение. Вот так... Еще несколько прикосновений паяльника - и будет идеально! Строуку всегда нравилось инженерное дело: пока руки работают, замыкая крошечные контакты и прилаживая пластинки, а процессор напряженно просчитывает характеристики и движения, можно оказаться ненадолго в собственном маленьком мирке размером с подсобку для хранения деталей, которые ворнами никому не оказываются нужны, безопасном и отгороженном от всех остальных штабелями тяжеленных ящиков. Спрятаться - и ни о чем не думать. Не думать о том, как страшно бывает на поле боя, о плазменных цветках вспухающих там и тут разрывов, об отрывистых командах и криках боли, жаре запекающегося энергона, хлещущего в стороны от пробоин... Чужие дрожащие руки, сжимающие приклад, чужие пальцы на спуске, алая метка в прицельном кружке - и захлебывающийся, панический страх. Не надо, пожалуйста, не надо! Не думать о том, что бои никогда не остановятся - снова и снова, каждый раз такой же страшный, как и предыдущий. Как Симандзи, до сих пор грохочущая выстрелами в даталогах памяти. Пока война идет - Симандзи продолжается. Строук вздрогнул и выронил звякнувшую шестеренку, тут же расстроенно мигая подсветкой. Детальку удалось накрыть ладонью. Что до бесконечности боев... В гарнизоне в последнее время было неспокойно: поговаривали, что война не то вот-вот закончится, не то вообще уже закончилась, а чем и что теперь будет - неясно. Строук в эти слухи не верил, но не потому, что так уж хорошо разбирался в политике и критической оценке данных, а просто не мог представить, как такое вообще может быть правдой. Для активированного в разгар Симандзи снайпера гражданская война существовала всегда - она началась за века до его появления и продолжалась века после. Что можно делать в мирное время, Строук понятия не имел. Все, что он знал о довоенной жизни, сводилось к краткому ликбезу по функционалистам, угнетающим всех подряд, но расходные классы вроде кассет - особенно. Победы автоботов Строук боялся особенно: все-таки винтовки тоже расходники! Толком читать глифы или хотя бы загружать крупные файлы вроде книг в процессор напрямую он не мог, не давал производственный глюк - у наспех собранных целыми партиями МТО, особенно тех, кто создавался к большим битвам в панически-срочном порядке, такие мелкие дефекты случались сплошь и рядом. Но даже те немногие идеологические сочинения, содержание которых все-таки удалось узнать, живописали управляемый Сенатом и функционалистами Кибертрон так убедительно, что Строук предпочел бы умереть, чем увидеть его воочию. Ну... то есть предпочел бы, если бы так ужасно не боялся смерти. Из всего его и без того не слишком толкового функционирования, полного нелепых неудач и периодов кромешного ужаса перед всем и вся, больше всего Строука огорчала собственная бесполезность. Образ гордого и несгибаемого революционера, мастерски описанного Мегатроном в шедевральном трактате "Навстречу миру", имел к нему примерно такое же отношение, как DJD - к доброте и милосердию. По мнению книги, из которой Строук знал от силы шестую часть содержания, а понимал смысл части еще меньшей, идеальный десептикон должен был быть храбрым, сражаться умело и с достоинством, в случае чего предпочесть смерть плену и унижениям, никогда не забывать о том, за что воюет и, желательно, от всей Искры ненавидеть врагов-угнетателей. Насколько другие обитатели гарнизона вписывались в подобное определение, Строук точно не знал, зато мог с уверенностью поклясться перед Праймасом, что сам он не подходил ни под один пункт. У него даже доказательства имелись! По каждому! Ну вот взять хотя бы храбрость. Строук, сколько себя помнил, всегда чего-нибудь боялся. Однажды инженер на перевалочной станции рассказал ему, что в гипердвигателях больших кораблей живут остатки Искр воздушных трансформеров, потерявшихся в космосе навсегда, и Строук не подходил к двигателям неделю. А пугать его инженеру, в свою очередь, вздумалось потому, что ему страшно надоело, что Строук прячется около топливных камер от сослуживцев. А уж Дивизия Правосудия! Строук всего раз видел их командира на видео, но этого хватило, чтобы навсегда решить, что он будет самым-самым послушным кодексу солдатом и не дезертирует даже под страхом чего-нибудь ужасного - потому что DJD все равно обязательно найдут тебя где угодно, и по сравнению с ними любое "ужасное" покажется Киберутопией. С ненавистью к врагу тоже не складывалось. Тут ведь какое дело... Винтовки были созданы, чтобы убивать. То есть изначально, конечно, для точной стрельбы, но в кого и целиться из оружия, способного отправить в дезактив танк одним удачным попаданием, как ни в заклятого врага? Но убивать-то Строук как раз и не мог. Снова боялся, как бы по-дурацки это ни звучало. Кому вообще нужен ганформер, который не может даже активировать собственный курок и во всем полагается на своего стрелка? Но ведь цели - они тоже живые, у них в груди горит настоящая живая Искра, они тоже могут читать книжки, чего-нибудь бояться, во что-нибудь верить... Строук даже в представления о собственном молде не вписывался, какое уж там соответствие заветам Лорда! Нет, стрелял он замечательно, но что от этого толку, когда к навыкам, которые он даже ничем не заслужил, прилагается Искра позорного труса? Все винтовки, которых он встречал, были... другими: сосредоточенными, холодно-спокойными и зачастую абсолютно равнодушными к чужой боли, как и положено снайперскому оружию. Строук пугался каждого шороха, помнил каждого застреленного меха, - и хорошо бы, если бы для подсчета боевых побед, так нет же, из вины и больного сострадания! - ничего не мог сделать как положено и в довершение всех бед верил в Праймаса. Правильным солдатам 'конов не полагалось верить в Праймаса. Да и, собственно, ни в кого и ни во что, кроме их Дела - в которое Строук исправно верил, кажется, в последние ворны даже сильнее, чем большинство окружающих, но ведь были еще и боги, вперемешку трансформерские и органиков, и демоны дальнего космоса, и Искроеды, и еще много-много всего еще... Робкий и ничего толком о мире не знающий Строук искренне полагал, что дань уважения лучше отдать всем мифическим сущностям, и будешь целее. Честно говоря, пока это не очень помогало ему оставаться целее, но кто знает: может, без этой уверенности его и вовсе пристрелили бы в первом же сражении! Иногда Строуку казалось, что мир стал бы лучше, если бы и в самом деле пристрелили, а вместо него Праймас пощадил бы какую-нибудь другую, более полезную и умелую винтовку. Такую, которая не позорила бы фракцию своей слабостью, не раздражала бы соратников по оружию и вписывалась бы в злосчастный список ожиданий от книжного героя. С другой стороны, легко быть храбрым, когда ты гладиатор, борец за свободы и вообще Мегатрон... Если уж Строуку не удалось вовремя избавить мир от своего бесполезного присутствия, а дезертирство было совершенно исключено, оставалось только сидеть в углу и поменьше отсвечивать. Что он, в общем-то, и пытался делать с самого дня активации: ганформеры по натуре притягивают мало внимания, это должно было быть легко в теории, но на практике... как бы не так! Какие бы в мире ни существовали неприятности, все они находили Строука с маниакальным упорством. Инструменты взрывались у него в руках, датапады терялись, ящики падали, калеча хрупкую конструкцию, драки между тяжеловооруженными союзниками случались именно там, куда его угораздило прийти... Даже дурацкую окраску под нежно-голубой арктический камуфляж одного из ледовых форпостов, сделанную для одной-единственной операции, ему не могли сменить вот уже который солярный цикл - все не находилось краски. Так и ходил - нежно-синяя винтовка с нелепо-светлой красной оптикой под тяжеленными снайперскими линзами, наизусть заучив объяснение о том, как так вышло, для старших по званию. Проще говоря, если бы в Галактике проходил конкурс на самого бестолкового неудачника, Строук бы и тот не выиграл - его просто забыли бы внести в список в процессе. И поделом ему. Он ведь и сейчас поступал дурно: должен был оставаться на посту в коридоре и готовиться к предстоящей высадке на планету, а вместо этого прячется тут со своим паяльником. Трус, трус, трус! Если его поймают, как в прошлый раз... - Э! А где дежурный? - неожиданно отчетливо сказал за стеной чей-то скрипучий голос. - Разве тут не мелкий шарк должен ошиваться? - Вроде должен. Проверить бы... Это... это было о нем! И голос одного из младших офицеров, с которым лучше не связываться вообще никогда, особенно когда ты маленькая бесполезная винтовка, за которую никто никогда не заступится! Парализованный мгновенной паникой снайпер замер, не в силах даже обернуться - только аудиодатчики сами собой выставились на максимальный диапазон. Что же делать? Если он зайдет, Строук лишится укрытия, и все узнают, что ничегошеньки он на посту не делает! Конечно, дежурство в этой части станции - штука абсолютно бесполезная, здесь нечему случаться, а на том месте, где назначен пост, магнитное поле от одного из генераторов краем тревожит деликатные стрелковые настройки, но разве такое кому-нибудь объяснишь... - Какие-то проблемы, ржа? Чего орем? Ну я дежурный, - вдруг недовольно откликнулись из-за двери. Услышав второй, не менее знакомый голос, Строук вздрогнул еще сильней - и окончательно застыл, съежившись над столом. Это был... его стрелок? Но почему? - Не припомню, чтобы это была твоя смена. - Принимай больше ньюка, вообще нишарка помнить не будешь, - нахально парировал стрелок. - Хоть бы списки вели... Ну? Что пришли, проверить, тут я или удрал в открытый космос сквозь обшивку? Совсем оцепеневший снайпер дослушал до конца недовольный скрежет проверяющих и удаляющиеся шаги, но не успел даже подняться, чтобы осторожно выглянуть в коридор - дверь подсобки распахнулась с кратким свистом гидроотжима, и за ящики скользнул высокий, нелепо сработанный темно-синий трансформер. - Опять ты!.. - Прости, - Строук опустил шлем, виновато рассматривая россыпь деталей. - Я... Ты меня опять перед ними прикрыл!.. Спасибо тебе. - Да я не злюсь, - отмахнулся стрелок; только багровая оптика странно мигнула, но если чуточку напрячься - этого можно было и не замечать. - И благодарностью свою себе оставь. Но ржа, было близко! Повезло тебе, что я тут оказался, а этим двоим дела нет, чья уж там на самом деле смена. Они отражение свое в зеркале не узнают, идиоты ржавые... Но сколько раз тебе говорить: не повезет, командир узнает, чем ты тут занимаешься - пожалеешь! Мало тебе было прошлого раза? Мало не было. Еще сильнее опустив голову, Строук поежился, поджимая тонкие пластинки брони ближе к корпусу - даже дуло, кажется, норовило вжаться в спинной каркас посильнее. Синий несколько кликов изучал его, прежде чем очень натурально сменить гнев на милость и примирительно фыркнуть вентиляцией: - Ну! Что бы ты без меня делал, - тяжелая узкая ладонь опустилась на наплечник снайпера и нехарактерно мягко потрепала голубой металл; снайпер дернулся, как от очередного испуга - и тут же с готовностью подался на прикосновение. - Ладно, забудь. Прикрою я тебя, никто и не узнает. Вот доделаешь свою штуковину, готовься - как орбитальный цикл завершится, нам надо быть в доках. Постреляем. Чужие руки, силой выжимающие спуск, когда он сам боится даже осознать, что творит и куда ударит посланная его системами пуля... Строук слегка выпрямился и, неуклюже вывернувшись, осторожно прикоснулся к чужой ладони. Ничего. Главное - чтобы его альт держал в руках хороший трансформер, которому он может чуть немного доверять, даже здесь. Его стрелок именно такой. Именно такой. - Хорошо, что ты на моей стороне, - повисла краткая пауза. - Куда мы летим? - Какая-то захолустная планетка, как обычно. Там вроде какой-то форпост авти, прикрытый огромным сборищем органиков... Даже название дурацкое: Кахорун-2. Строуку название показалось славным, но он, как всегда, промолчал. Это было ничего, что его стрелок бывал иногда ужасно раздражительным и всегда решал за двоих. И даже то, что Строук тайком знал, хоть и молчал об этом тоже, что командир не сам узнал о его предыдущем убежище, и, вполне возможно, ему донесут еще разок, а перед офицером прикрыли, чтобы им не достались все лавры за бдительность - в конце концов, наверное, он это заслужил. И даже то, что тот был просто отвратительным притворщиком, когда хотел казаться дружелюбным. В конце концов, бездарный притворщик - это лучше, чем ничего, правда ведь?