Как только ты отпустишь меня...

«Мы всегда ждем того, кто никогда не вернется. А когда ожидание проходит, остается лишь легкая эйфория от любви и боли, но без скорби. Только любовь, которая заставляет улыбаться от воспоминаний»

Десять лет спустя. Привлекательный брюнет с бокалом шампанского в руке встречает посетителей, улыбаясь каждому из них и пожимая руки тем, кто помог ему организовать этот вечер. Классический серый костюм идеально сидит на нем, в глазах яркий огонек, искренняя белоснежная улыбка, приятный парфюм, поставленная речь - он человек, глядя на которого можно только завидовать, просто любоваться им. И никто не знает, что уже много лет он живет с разбитым сердцем, которое никогда не восстановится. Он влюблялся с тех пор. Он смеялся, вступал в серьезные отношения, чувствовал себя счастливым, находясь в чужих руках, но это не было тем самым. Он искал его в каждом человеке, которого впускал в свою жизнь, пытался изменить других, сделать их похожими на него. И спустя десять лет, кажется, у него есть тот самый человек, с которым он по-настоящему счастлив. Это он сам. – Коннор, поздравляю! Отличный вечер! – произносит мужчина, искренне улыбаясь и хлопая его по плечу. – Спасибо, мистер Уиллер! Мужчина обнимает Коннора за плечо, отводя его в сторону, чтобы гости не прерывали их. – Ты еще не передумал насчет аукциона? Многие хотят приобрести эти... – Нет, – твердо отвечает брюнет. – Здесь не распродажа, мистер Уиллер, все это бесценно, понимаете? – Хорошо, это твое право. Мужчина раздраженно закатывает глаза и уходит к парадным дверям, встречая новых гостей. Коннор хмурится, отпивая шампанское из бокала, прежде чем замечает двух парней, любующихся картиной. Они молоды, лет по двадцать три или двадцать пять, держатся за руки и выглядят действительно влюбленными. Один переводит нежный взгляд на кудрявого парня и улыбается тому, с каким восхищением он смотрит на «Личный рай», изображенный на картине. Франта мягко улыбается, отставляя свой бокал на разнос официанта, и уверенным шагом направляется к паре, прерывая их беседу. – Добрый вечер, – говорит Коннор, и парни оборачиваются на него. – Что думаете? – спрашивает он, кивая на картину. – Мы как раз обсуждали это. И честно говоря, мы не знаем, что думать... Это не просто красиво, а скорее... – Словно вы живете в этой картине? – перебивает брюнет. – Именно, – отвечает парень. – Мы слышали, что аукцион все же не состоится сегодня. Очень жаль, потому что мы с Троем хотели бы купить это. Коннор тихо усмехается, опуская взгляд. – Да, это гениально, – дополняет второй. – Как бы то ни было, спасибо за то, что устроили этот вечер. Надеюсь, Ваша галерея будет процветать. Парни улыбчиво переглядываются друг с другом, прежде чем оставляют Коннора одного перед его «Личным раем». – Трой, оставь в покое эту картину, – усмехается Коннор, подходя к парню сзади и обнимая его талию, кладя голову на его плечо. – Ты уже тридцать минут стоишь перед ней, словно в трансе. Сиван издает тихий смешок, бросая кисточку в стакан с водой. – Чего здесь не хватает? – задумчиво протягивает Трой. – Эй, это твоя первая картина, на которой изображены мы. Помнишь, ты забрался ночью в мое окно и показал мне ее? Тогда я ничего не понял, но потом ты объяснил, что это небо. – брюнет обводит пальцем темные оттенки. – Здесь чуть посветлее - море, а это причал. Ты решил сделать его размытым, чтобы была загадка, – посмеивается Кон, крепче обнимая Троя и слыша, как он тоже смеется. – А эти странные фигуры - мы. Послушай меня. – парень разворачивает Сивана к себе лицом. – Эта картина идеальна. Как и ты. Не нужно ничего в ней менять. – Хорошо. – кивает шатен и улыбается, когда Коннор целует его в щеку. Франта выдыхает, рассматривая картину, затем переводит взгляд на двух парней, которые не перестают любоваться не только выставочными работами, но и друг другом. – Мистер Франта, – окликает девушка позади, – Ваш выход. Коннор кивает, бросает на «Личный рай» последний взгляд и направляется к невысокой сцене, перед которой столпились люди, желающие услышать правду. Коннор не готовил речь, потому что только импровизируя, ты говоришь от сердца. Он не готов раскрыть все карты, но и не хочет молчать о том, чьи работы заслужили столько внимания и восхищения. Брюнет стучит указательным пальцем по микрофону, проверяя его на качество звука. Камеры смотрят точно на него, в сотне пар глаз читается любопытство. Коннора охватывает легкое волнение, но увидев в толпе одного особенного человека, он улыбается и прочищает горло, поднося микрофон к своим губам. – Всем добрый вечер. Спасибо за то, что пришли на сегодняшнее мероприятие, которое, я думаю, с этих пор будет проходить каждый год. Я знаю, у вас много вопросов, и прошу прощения за то, что я не дам вам возможности озвучить их. Потому что я хочу сказать только то, что могу, не находясь в неловком положении, если вы спросите меня о чем-то, что не может быть раскрыто. – Коннор вздыхает, на секунду закрывая глаза. – Наверное, самый важный вопрос: кто же этот мистер Меллет? – брюнет усмехается. – И первое, что хочу сказать - нет. Я не мистер Меллет. Моя фамилия Франта, но эта картинная галерея и в правду принадлежит мне. Вопрос остается прежним: кто такой Меллет? А также, кто такой Трой Сиван, чьи картины и скульптуры вызывают у вас восторг? Это один и тот же человек. Трой Сиван Меллет автор и создатель шедевров, которые вы хотите приобрести, но это невозможно. «Галерея Меллета» – это единственное место, где лично я могу быть с ним. Также, как и его мать. – Коннор кивает на женщину, которая стоит позади толпы и с гордостью смотрит на него. – Трой скончался ровно десять лет назад, ему было двадцать один. Он был человеком, в которого нельзя было не влюбиться. Думаю, вы понимаете это, глядя на его работы? – гости улыбаются и активно кивают в знак согласия. – Я знал его всего три месяца. Можете себе представить, каким удивительным он был человеком, если всего за три месяца я дал себе обещание, что когда-то открою эту галерею для него? – горько усмехается Франта. – Трой любил загадки в самом себе. Он выбрал одного человека из тысячи, с кем он был откровенным. Загадки есть в его работах. И это самое удивительное - вы хотите эти работы, но даже не можете понять, что на них изображено. Я тоже не понимал. Я мог смотреть на них часами, но не находил смысла. Трой объяснял каждую картину и знаете, все оказывалось очень просто. Загадка в том, что чем больше вы пытаетесь понять, тем меньше улавливаете главную суть, которая прямо у вас под носом. Но также загадка в том, что самой сути нет. Это просто отражение внутреннего мира человека, у которого не было яркого внутреннего мира. Коннор сжимает губы в тонкую полоску, опуская голову. Ему тяжело говорить, тяжело дышать, тяжело знать, что Трой смотрит на него сейчас и говорит «спасибо». – Но что именно заставило Вас открыть «Галерею Меллета»? Только то, что Трой был замечательным человеком? – неожиданно спрашивает женщина в первом ряду. Франта усмехается и мотает головой. Ему не нужно говорить о том, что он любил Троя, он не расскажет, что его отец хотел избавиться от сына вместе с его работами. Коннор никогда не скажет, что эта галерея теперь стала его личным раем. – Открытие галереи - это мое самое важное и лучшее решение, – честно отвечает брюнет. – Рисую ли я сам? Нет. Одержим ли я искусством? Может быть немного. Будет ли галерея пополняться другими работами? Возможно. Сделал ли я это только ради Троя? Определенно, да. Это была его мечта, а после его смерти я осознал, что все мои мечты мелкие и глупые. И почему бы мне не воплотить в реальность то, что на самом деле имеет смысл? Но на ваш легкий вопрос может быть только один самый честный вопрос. Люди переглядываются друг с другом, не понимая, о чем говорит Коннор. – Извините, мистер Франта, Вы сказали: «вопрос»? – переспрашивает женщина. Брюнет вздыхает и кивает головой, понимая, что он сохранит загадку Троя. – Если вам дано три месяца на жизнь, двенадцать недель на последние вдохи, девяносто дней на то, чтобы реализовать хотя бы половину задуманного на будущее. Что бы вы сделали? – победно улыбаясь спрашивает Коннор. – Я живу с этим вопросом вот уже десять лет и знаете... я, наконец, смог ответить на него. Я бы открыл картинную галерею. Но что мне делать в следующие три месяца? Это уже мой вопрос самому себе. Попытайтесь ответить на свой сами. Несколько секунд Коннор осматривает непонимающую толпу, затем тихо благодарит всех за вечер и покидает сцену. Он проходит в конец зала, улыбаясь знакомой женщине. Кажется, она ни капли не изменилась, та же улыбка, добрый взгляд, милые морщинки в уголках глаз. Эта женщина стала родной для Коннора, особенно после смерти ее сына. Франта крепко обнимает ее, делает глубокий вдох и вспоминает запах ее духов, которые кружили ему голову десять лет назад. – Спасибо, Коннор, – отстраняясь, говорит миссис Меллет, смотря в его глаза. – Трой бы так гордился тобой. – Напротив, это мы бы гордились им. Ведь это его галерея. – Ты прекрасно понял, что я имею в виду, – посмеивается она, затем грустно улыбается и мотает головой, отводя взгляд. – Я не перестаю скучать по нему. – Да, я тоже. Оказалось, что время не лечит, правда? Женщина пожимает плечами. – Может, нам просто нужно больше времени? – Мне не нужно, – уверенно отвечает Кон. – Я не хочу лечиться от этого. Мне нравится жить с той болью, которую Трой оставил после себя. Коннор видит, как двое парней направляются к выходу и хмурится, вспоминая, что им понравилась та самая картина Троя, на которой изображен день, когда он учился плавать. – Коннор? – тихо произносит женщина. – Эмм, извините меня, я на секунду... Брюнет быстрым шагом направляется в сторону пары и догоняет их у самого выхода. Он решает сделать то, что на его месте сделал бы Трой. – Прошу прощения, – говорит Кон, останавливая одного из парней за плечо. – Да, мистер Франта? Он вздыхает и раздумывает еще пару секунд. – Вы все еще хотите приобрести картину «Личный рай»? Парни переглядываются, затем хмуро смотрят на Коннора. Но их взгляды выдают то, что они заинтересованы в этом вопросе. – Да, разумеется, – отвечает кудрявый. – Но Вы сказали, это невозможно, а после Вашей речи мы кое-что поняли... Трой рисовал это для Вас, верно? Франта на секунду прячет грустный взгляд, затем кивает, поджимая губы. Это непрофессионально - вести себя подобным образом. Но ему кажется, что перед этой парой он не должен притворяться. – Это то, чего хотел бы автор, – говорит Коннор, взяв себя в руки. – И он бы не взял с вас ни цента за эту картину. Просто возьмите мою визитку и завтра утром мы можем обсудить все. Доставить картину вам лично или вы сами вернетесь за ней? Лица парней озаряются счастливыми улыбками. Высокий парень крепко сжимает руку младшего, и сердце Коннора пропускает удар, когда он замечает это. Ему все еще жаль, что он не мог держать Троя за руку на людях. – Спасибо Вам. – Не стоит, Трой, – отвечает Франта. Парень ухмыляется, только что осознав, что его имя значит для Коннора и почему именно им он позволил забрать картину, когда отказывался продавать даже самые маленькие скульптуры за большие деньги другим людям. У боли нет срока годности. Она не пропадает, не уходит по желанию, не чувствуется как-то иначе. С ней рождаются, живут и умирают. Боль от одиночества, от разбитого сердца, может от невероятной радости и успеха, боль от падения или столкновения. Нужно научиться принимать эту боль, любить ее и жить с ней, потому что именно боль делает нас людьми. Физическая или душевная. Боль не дает забыть о том, кто ты и о том, кто ее причинил и это важно. Боль заставляет тебя подняться, менять мир вокруг себя и меняться самому. И за эту боль Коннор будет благодарен ему вечность, которая у них все же есть.