Переплавленная мечта

Рукия появляется в его комнате подобно маленькому урагану, который приносит с собой аромат весны. Весь ее вид показывает недовольство: и сложенные на груди руки, и высоко вздернутая голова, и поджатые губы, и широко расставленные ноги – только Рукия умеет так проявлять недовольство. – Чем это ты тут занимаешься? – громко спрашивает она, хлопая дверью. Ичиго, лежащий на своей кровати, в полном недоумении. – Эм… читаю мангу, – отвечает он, не совсем понимая, что хочет Рукия. – Вот именно! – говорит она, быстро проходя к нему и вырывая томик из рук. – А должен готовиться к экзаменам! Выпуск совсем скоро! Это же твое будущее. – Ты так легко говоришь о будущем, хотя совсем недавно я даже не знал, будет ли оно у меня, – с горечью произносит Ичиго. Ичиго садится на постели, будто бы впервые – прямо точно – задумывается о том, что его ждет дальше. Будущее всегда казалось каким-то далеким, эфемерным, словно бы не настоящим и отложенным – со всеми этими битвами и войнами – на потом. Но прямо сейчас ему нужно делать выборы, которые и определят всю его жизнь в дальнейшем. Он старался жить от битвы до битвы. Выжил? Уже неплохо. Победил? Круто, можно двигаться дальше. Остановил войну? Замечательно, теперь есть время собраться с силами и готовиться к новому столкновению. Ичиго казалось, что вся его жизнь здесь – пусть и настоящая – занимает меньшую часть времени, чем та, что была в Сейрейтее, пусть он и не был частью того мира в полной мере. Он поднимает глаза на Рукию не в силах сказать что-либо еще и понимает одну важную вещь. Много лет назад, когда она появилась у него в комнате – стоящая на столе и думающая, что никто ее не видит, – он и не думал, что все так обернется. Он и представить не мог, что маленькая шинигами так прочно войдет в его жизнь, так тесно сплетет свою жизнь с его, что он просто не будет представлять себя без нее. – Ты помнишь свои самые первые слова, когда мы встретились? – неожиданно спрашивает он. Недовольство на лице Рукии сменяется замешательством, и Ичиго хлопает по месту на кровати около себя, приглашая ее присесть. – Эм… нет, думаю, не помню, – отвечает она задумчиво и присаживается рядом. – «Он близко». – Ичиго и сам не может взять в толк, почему запомнил это. – Ты думала, что я тебя не вижу, а я… – Ударил меня, и я свалилась со стола, – ворчит Рукия. – Я не ожидала, что на грунте будет кто-то с такой силой. – А когда все закрутилось вокруг того пустого, что привлекла моя душа, ты закрыла меня собой, – вспоминает Ичиго с невольной улыбкой и приобнимает ее за плечи. – Ты спасла дурака, который ничего не умел. – Он делает паузу и добавляет: – Шинигами. – Не шинигами, а Кучики Рукия, – с улыбкой отвечает Рукия. – Кажется, будто это было вечность назад. Ты когда-нибудь думала, что наше с тобой знакомство перерастет в это? – Во что? – В вечную погоню за силой, жизнь от сражения до сражения, – перечисляет Ичиго. – И наконец, – он показывает руку с браслетом Урахары, – в это. В то, что мы станем взаимодополнять друг друга. – Нет, – отвечает она честно. – Никогда не думала, что какой-то там рыжий дурак останется в моей жизни не эпизодическим воспоминанием. Она начинает хохотать, а Ичиго хватает подушку и несильно ударяет ее. Рукия все еще хохочет, когда Ичиго переходит к щекотке. Все заканчивается, когда они больно сталкиваются лбами, и валятся на кровать, чтобы отдышаться. – Ты когда-нибудь жалел, что твоя жизнь перестала быть обычной? – вдруг спрашивает Рукия. – Что в ней появились шинигами? Ичиго долго думает над ответом, потому что никогда всерьез не размышлял об этом. Что бы у него было, если бы в тот день Рукия не появилась в его комнате? Возможно, он бы и дальше просто видел духов, привлекал внимание пустых, а шинигами незаметно бы избавлялись от них. Быть может, они бы из-за его духовной силы создали здесь отдельный пост. Он смотрит на Рукию, которая лежит по правому плечу от него – у стенки, – на ее тяжело вздымающуюся грудь, тонкие плечи и такие же тонкие руки. Взгляд цепляется за браслет на ее руке, и сердце отчего-то сжимается. Он осторожно берет ее за руку, переплетает пальцы вместе и поднимает руку так, что их браслеты звонко бьются друг о друга. Рукия обращает свое внимание на этот жест и спрашивает: – Что ты делаешь, дурачок? – Рукия, – заговаривает Ичиго до невозможности серьезным голосом, – я знаю, что пока нас связывают эти браслеты, и мы неразрывны. Но когда в них не будет нужды, – он делает долгую паузу, после которой целует костяшки ее пальцев, все еще переплетенных с его, – я хочу, чтобы ты осталась рядом. Он смотрит в ее фиалковые глаза долгим пронзительным взглядом, в действительности боясь, что она может уйти, когда придет время. Она уже уходила, что помешает ей уйти еще раз? Там ее мир, ее жизнь, мечты и желания. Там ее семья, там ее будущее. – Куда я денусь? – произносит Рукия с иронией и легонько целует его в уголок губ. – Скажи, чего ты на самом деле боишься, Ичиго? – Я боюсь, что когда умру, то ты вновь вернешься к своей жизни, а я попаду в Общество Душ и даже не вспомню ничего из этого. Рукия горько улыбается и устраивается в кольце его рук прежде, чем сказать: – Даже если ты забудешь, я разыщу тебя. И мы создадим новую историю. – Обещаешь? – Обещаю. Рукия – такая смелая – склоняется к нему, чтобы поцеловать, и Ичиго дивится, насколько обыденным это стало для них. Он вспоминает их первый поцелуй – неловкий, нерешительный, спонтанный, – и думает, что если бы не он, то им бы пришлось еще долго собираться со своими мыслями, чтобы решиться на что-то. Их губы почти соприкасаются, когда на коридоре слышится звонкий голос Юзу, что-то говорящей про то, что обед готов и можно идти к столу. У Рукии есть всего несколько секунд, чтобы среагировать. И за них она сталкивает Ичиго с кровати, который падает на пол с грацией мешка, хватает его томик манги, как выходит, и делает вид, что увлечена чтением. Почти сразу же дверь открывается, и на пороге появляется недоумевающая Юзу. Рукия, лежащая на кровати, вверх ногами держит мангу, а Ичиго пытается принять максимально непринужденную позу на полу, подперев подбородок кулаком и глядя в окно. Если Юзу что-то и заподозрила, то ничего не спросила, однако по ее растерянной улыбке было понятно, что на ее языке крутится что-то вроде «Все нормально?» – Обед готов, – произнесла Юзу неуверенно и вышла, плотно закрыв за собой дверь и явно пожалев, что вошла. Как только дверь за Юзу закрылась, Ичиго вместе с Рукией прыскают от смеха. – Это было максимально странно, – смеется Ичиго. – И не говори, – кивает Рукия. – Правда, твоя семья, как мне кажется, уже знает. – Она делает небольшую паузу. – По крайней мере, Ишшин-сан. Ичиго многозначительно смотрит на нее, ожидая объяснений, а Рукия вздыхает и кратко пересказывает последние события.

***

В школе царит странная атмосфера прощания, будто все уже прочувствовали этот горький период расставания и самостоятельного становления во взрослой жизни. Все чаще совместные обеды с одноклассниками проходят в не такой шумной беседе, а в затяжном молчании. Ичиго чувствует это давление выбора, как и остальные, но не знает, как поддержать друзей, когда и сам еще не до конца определился чем бы он хотел заниматься по жизни. Они сидят на крыше все вместе: и старые боевые товарищи, и те, кто волею судьбы стал посвящен в их тайну. Кейго пытается хоть как-то разрядить атмосферу, но все его попытки, к сожалению, тщетны. Орихиме молчаливо ест свой странный бенто, Мизуиро улыбается каким-то своим мыслям, Исида с Мичиру сидят немного поодаль, Татсуки о чем-то тихо беседует с Чадом. Рукия, сидящая подле него словно бы и не думала о том, что ждет ее, но Ичиго все равно казалось, что она в еще больших метаниях, чем кто-либо еще. Сдать хорошо экзамены может быть для нее сложно – в конце концов, почти всю свою жизнь она провела в Сейрейтее, а в Академии шинигами вряд ли такие же предметы, – но она излучала уверенность в завтрашнем дне. И будь Ичиго проклят, если этот пример не был заразителен. Рядом с ней и вправду хотелось верить, что будущее есть и оно будет достаточно неплохим. По крайней мере таким, какое стоит прожить. Ичиго еще раз подумал, что он стал излишне сентиментален, когда в голову закралась мысль о том, что он хотел бы провести свою жизнь с ней, изменившей, перевернувшей его жизнь с ног на голову, остановившей дождь. – Ты запачкался, Ичиго, – закатив глаза, говорит Рукия. Из кармана своего форменного пиджака она вытягивает какой-то платок, и вытирает с уголка губ соус с его сендвича. – Вы такие милые, что прямо противно, – тянет Кейго, и все обращают внимание на Ичиго с Рукией. Рукия сразу же поспешно пихает Ичиго платок, чтобы тот сам вытер лицо, а того заинтересовывает вышивка на платке – аккуратная, словно бы нежная, выполненная с любовью, сразу видно, что ручная работа. – Ты научилась вышивать? – скептически спрашивает Ичиго. – Орихиме подарила, – коротко и гордо отвечает Рукия. Ичиго обращает взгляд на Орихиме, отчего девушка краснеет и тупит взгляд. Почему-то именно сейчас он вспоминает, что в средней школе ему нравилась Орихиме, но она никак не отреагировала на его попытки проводить ее домой. Уже в старшей школе у них завязались более-менее дружеские отношения, но первая влюбленность как-то забылась. А потом как-то и вовсе было не до этого, словно бы из-за всех этих битв его собственные чувства отошли на второй план. Кто знает, возможно, не встреть он Рукию тем вечером, его жизнь могла бы закрутить в водоворот вокруг Орихиме. Она была удивительной – бесконечно доброй, отзывчивой и такой красивой, что старшая школа стелилась под нее, – но внутренне Ичиго ощущал, что ничего, кроме дружбы, в нем не осталось. – Это ведь цветы клубники? – спрашивает Ичиго, присматриваясь. – Очень красиво. К Ичиго закрадываются сомненения. Вряд ли Орихиме знала о его чувствах к Рукии, когда вышивала эти цветы – да и они пока что не особо так распространялись о том, что встречаются, тогда что же? Ичиго, ошеломленный своей догадкой, поднимает глаза на Орихиме и поверить не может собственным мыслям. Неужели она?.. На Ичиго словно накатывает волна осознания. Он вспоминает все: и неловкие разговоры, и такие же неловкие прощания, еще более неловкие объятия и пропитанное такой необычной нежностью «Куросаки-кун». Он виновато улыбается, хотя сам не знает почему. Ему неподвластны его чувства, он не может заставить себя любить кого-то. Но если Орихиме его все еще любит, то ее сердце будет безнадежно разбито, как только она узнает о том, что свое сердце он отдал маленькой черноволосой шинигами, которая однажды не просто появилась в его комнате, но вошла в его жизнь, похоже, навсегда. – Что ты! – сразу же смущенно отвечает Орихиме. – Это совсем ерунда! Вот видел бы ты, что может сделать Урю-кун! Для Ичиго остается незамеченным, как осекается Орихиме и как непроизвольно скользит ее взгляд в сторону Исиды и Огавы, но он не знает имеет ли право спрашивать ее о таком. Он только смотрит на Исиду, который, услышав свое имя, произнесенное Орихиме, отвлекается от беседы с Мичиру, и уже в синих – таких холодных на первый взгляд – глазах Ичиго замечает много больше. Он многозначительно хмыкает. Кажется, ему не стоит переживать о чувствах Орихиме.