***
Первое, что они увидели, когда покинули автобус, доставивший их до дебютного места назначения, — это озеро. Озеро Макбахентор раньше было небольшим (но не по значимости) курортом первого класса, но после шторма, погубившего треть, как уже было упомянуто, влиятельных постояльцев, курорт разорился и был переквалифицирован в оздоровительную клинику, названную «Психиатрическая больница Макбахентора» в честь соседства со зловещей лагуной. Была даже капля иронии как и в названии, так и в самой истории этого места. Но до лечебницы еще предстояло дойти. Лалонд и Макару высадили напротив искомого госпиталя и взору попался билет в первый ряд на вид стальной водной глади и свинцового неба. На фоне тонкой каемки темного леса, что, как казалось, соединяла в одну картинку два разных тона одного серого цвета, одиноко расположилось лазурное здание. Двое шли по тропинке вдоль берега и, периодически натыкаясь на островки буйной растительности, их навещали мысли о запустении и, видимо, редких гостях данного заведения (что их и не удивило). Как оказалось, путь был достаточно коротким, чтобы леди Лалонд не успела устать. Сопровождавшему же ее Макаре казалось было все равно. Еще издалека оккупированная психами территория выглядела слишком помпезно для своего назначения, видимо, после катастрофы капитальный ремонт не требовался, и здание осталось почти без изменений. Снаружи (на втором этаже контрастировал с бирюзовой стеной белый балкон, который так же, как и остатки лепнины, не брезговал напомнить о светлом прошлом данного заведения) звонка не оказалось и, как воспитанная дама, Роуз постучала по двери, крашенной белой масляной краской, как оказалось, достаточно давно, чтобы та успела потрескаться и, при соприкосновении с кожей психоаналитика, оставить на ней, фактически незаметные царапины. Так как Лалонд не услышала и намёка на шевеление за сдерживающей её преградой, женщина решила действовать, как сильная и независимая, и резким движением распахнула состарившееся изделие из древесины. В холле больницы их никто не приветствовал, и, при более тщательном осмотре довольно ярко освещенного помещения, хотя возможно данное впечатление создавалось сугубо из-за преобладания в скудном интерьере светлых тонов, психолог заметила за стойкой регистратуры, откинувшегося на спинку стула (благодаря чему и не сразу замеченному) санитара. Факт того, что он и сам выглядел болезненно, стал для обоих гостей неким анекдотом из старых обуглившихся газет времён Линкольна. Пересекая помещение быстрыми шагами Роуз незамедлительно выдернула слугу, может не закона и порядка, но клятвы Гиппократа так точно, из очевидно привычного сна на рабочем месте. — Прошу прощения, а вы не подскажите, где найти бывшего лечащего врача Курлоза Макары? Мужчина, явно нехотя, разлепляет глаза и пару секунд приходит в себя, ещё пару тратит на фильтрование сказанного психоаналитиком, а затем и на формулировку «долгожданного не ответа». — Так это вы звонили вчера в пол одиннадцатого ночи? — всё же решает произнести парень за стойкой регистратуры. — Именно, а теперь прошу всё же ответьте на вопрос. — Для начала. Кем вы, собственно, являетесь Макаре? — Смотря какому, — ухмыльнулась Лалонд и, выдержав паузу, продолжила, — Курлозу — никем, а Гамзи, — девушка многозначительно указала большим пальцем за свою спину. — Психоаналитиком. И у Гамзи, как у родственника, есть несколько вопросов к врачу его брата. Противопоставить этим фактам санитару было нечего и ему ничего не оставалось, как повести «гостей» по коридору к какому-то кабинету, бросив напоследок: — Шизофрениками у нас занимается доктор Сефьер. Шло трио по помещению, выкрашенному в тот же привычный грязно-белый цвет. Кое-где помпезно красовались длинные устрашающие следы от ногтей психически больных, а на потолке — подтеки. Благодаря этому Роуз сразу сделала вывод, что утопиться здесь мечтают если не все, то весьма многочисленное число ≪божьих людей≫. Зайдя в помещение, где и обитал тот самый «Доктор Сефьер», они столкнулись с его взглядом, защищенным от клиентов толстыми линзами его грузных на первый взгляд очков. На голове у него была лысина, по бокам подчеркнутая волосами. Что за прическа в стиле «мужчина, знающий, что такое пиво и куча маленьких бесов по утрам»? Мужчина одарил вошедших вежливым холодным взглядом, таким же отточенным, как и его просьба присесть. На Роуз он остановил свой взгляд, явно догадавшись, чем страдает Макара младший и что-либо говорить ему бесполезно. — Итак, Вы хотите узнать о Курлозе? — он одарил многозначительным взглядом Гамзи и Лалонд невольно напряглась, — У него все было в точности также, как и у многих других. Фантастический бред в его рисунках, слуховые и визуальные галлюцинации, депрессия, смешанная с тревогой и паранойей, иногда его речь вызывала в голове только вопросы о том, что он несет. За ним наблюдались и попытки суицида, — теперь напрягся уже Макара младший, а у альбиноса в голове лишь вспузырились воспоминания о подтеках, — Есть вероятность, что его может парализовать. Или он может ослепнуть. Привезли его к нам после того, как он нанес ножевое ранение человеку. — Доктор не уточнил, что этого человека ждала смерть, — Жаловался очень много на говорящие стены, которые передразнивали его. После того, как он отключил одного из санитаров, мы перевели в более престижное заведение, с более подготовленной к подобному охраной. — Могу ли я сделать вывод, что этим «престижным заведением» стала клиника Оттерсвуда? А точнее, только одно из ее отделений. Врач прищурил глаза, в коих тут же заплясал какой-то недоброжелательный огонек, словно бесы в его очах устроили вербальный мятеж, — Можете, — буквально прощебетал он, отчего по телу пробежалась не очень-то и приятная волна мурашек, — Но я не обещаю, что вас могут туда впустить. Возможно, вам придется ждать, когда младший Макара закончит прием, так как именно вы не числитесь в списке родственников Курлоза и, собственно, не являетесь ни тому, ни другому женой или, — Гамзи усмехнулся, — Тем более, дочерью. Это все, что вы хотели узнать? — Сафьер поднялся с своего кресла и прошел к железному шкафу с документами, видимо, выискивая нужную фамилию. — На самом деле мучил еще один вопрос, — честно ответила альбинос, — Наблюдалась ли мать Курлоза и Гамзи в клинике? На такой внезапный предмет внимания доктор лишь хмыкнул, вытаскивая желтую папку, на которой было выведено черными сухими буквами печатной машинки «Курлоз Роберт Макара 12.08.2008 — 13.4.2009», — Этого я знать не могу, как понимаете, прошло достаточно много времени. Но, вроде как, более Макар я в клинике не встречал, — Врач раскрыл карту Курлоза, вытаскивая оттуда не только его биографию и наблюдения, но и рисунки вышеупомянутого. Гамзи тут же утащил их на рассматривание. Краем глаза Лалонд смогла уловить стены с глазами и ушами, но большее внимание ее привлек документ в руках мужчины. Жадно поглощая его взглядом, она многозначительно посмотрела на дока, который лишь вежливо улыбнулся. Естественно она понимала, что запрещено открывать полную документацию психически больного, но надежду на обратное никто не отменял, как и на удачное разрешение поиска брата её пациента. — Известно, что Курлоз Макара, 1988 года рождения, болен с неопределенного возраста, так как неизвестно, когда он начал употребление наркотических веществ и когда именно проявились симптомы болезни. Нигде не лечился и не состоял на учете. Мать Курлоза, которая проживала в г.*** ул. **** доме *** кв ** вместе с Гамзи Макарой, являлась опекуном больного. После 2000 г. сведений о родителях нет, мать умерла в промежутке 2001–2005 гг, по словам больного. В этот момент Гамзи присвистнул, что тут же привлекло внимание, как и дока, так и психоаналитика. Роуз с любопытством посмотрела на рисунок, что он просматривал и вопросительно уставилась на Макару, начиная говорить с Сафьером. — Этой информации достаточно. Все остальное мы узнаем в теперешнем его местонахождении. — Это моя мать. — громко прошептал Гамзи, горько смотря на Лалонд. Тут она почувствовала, как земля убежала из-под ног вместе с пониманием всего происходящего. Такая находка весьма обескуражила её. Роуз поднялась с мягкой обивки стула и сделала реверанс доктору, на что он также учтиво поклонился. Гамзии тоже поднялся, отчужденно глядя на рисунок. — Можно это оставить? — поднял он глаза на Сафьера. — Можете забирать все. Это его личные вещи, а вы являетесь родственником. До сих пор не понимаю, как они остались у нас лежать здесь. — но Гамзи его даже не дослушал, оттащив все под подмышку и быстрым шагом уходя из кабинета. — Прошу прощения за беспокойство. — мягко сказала Роуз, покидая Доктора и не дослушивая брошенное им вслед. Нагнала мадемуазель Лалонд Гамзи сразу, ибо её природная грациозность не канула в Лету и здесь, ибо Роуз, как бы ни стыдно было признавать это в таких условиях выживания, шла со скоростью Усэйна Болта на аккуратных каблуках, нанизанных на столь же аккуратные ножки, заключенные в черные капроновые колготки. Глубоко вздохнув, Лалонд положила руку на плечо своего пациента, грубо разворачивая его лицом к себе. Затем она столь же молниеносно возвела руки к его лицу, словно матери в трагических иконах, покоящихся на стенах церквей. А затем мягкие женские ладони хлопнули его по немного щетинистым щекам, что сиюминутно привело его в чувство глубокого негодования, но также быстро это перешло в абсолютное спокойствие. Немая благодарность была отражена в его глазах вместе с преданностью щенка, нашедшего своего единственного хозяина. Роуз хватило духу лишь сомкнуть уста и отвести взгляд, убрав ладони от лица. Но этого для Гамзии было достаточно, чтобы мимолетно поцеловать девушку в щеку, а затем снова принять серьёзный вид. А точнее, вид полностью такой же, с каким он ходил обычно. Ну, а что ещё можно было бы ожидать от Макар? Они непредсказуемые, прямо как погода осенью, когда в один день тёплый дождь покоится на губах, словно кот на нагретой хозяином подушке, а в другой — холод, пронизывающий насквозь, словно ты очутился на кладбище и бродишь среди одиноких чёрных склепов, от которых так и веет мраком мёртвых душ. Хотя можно ли было делать такие выводы, исходя из знакомства только с одним из Макар? Вряд ли. Женщина повела парня обратно к автобусной остановке, где они и вышли в самом начале зловещего путешествия по лечебнице, если можно было назвать таковой обычную прогулку по коридору от регистратуры до второго этажа и кабинета главного лечащего врача. Сев в автобус, Гамзи внимательно рассматривал рисунки Курлоза, порой неодобрительно качая головой. Роуз же лишь наблюдала за меняющимся пейзажем природы, к которой она чувствовала отчужденное притяжение. Больше никак нельзя было описать это двоякое чувство. Вот она видит невысокие зеленоватые холмы, усеянные кустами сирени и малины, а может даже красивыми лавандовыми цветами. Правда уже почти увядшими. Небо потихоньку обретало краски помимо голубого: рыжий, красный, розовый, фиолетовый, оранжевый. Это брало её за душу, словно она очутилась на большом театральном представлении природы, а зрители — пассажиры автобуса, в котором, к слову, было всего три живых души, учитывая водителя. Хорош конец осени, когда рассветает только к позднему утру. Выехав из ≪курорта первого класса≫ вид сменился на светящиеся вывески, так и бьющиеся в глаза. Но затем некоторые из них поугасли, так как дневной свет приветливо поздоровался с людскими душами. Оставалась лишь пересадка на другой автобус, а затем можно было бы поздороваться с клиникой Оттерсвуда и старшим Макарой в придачу.Выход на природу и портрет неизвестной
14 декабря 2017 г. в 22:16
Да, Дирк ушёл из мыслей девушки так же быстро, как и покинул помещение, оставив после себя лишь тонкий шлейф его амбре. Было даже досадно, что весь этот диалог разрешился таким образом. Но можно ли было не ожидать такого от Страйдера? Особенно учитывая, каков был брат-Дейв. Но сознанию Роуз от этого не стало легче, как и, впрочем, её рассудку. На нём тенью, словно груз, висящий на сломанном подъёмном кране, и только тянущий его вниз, была ответственность (полученная вместе с приёмом на любимую работу) и чувство незаконченного дела.
Хоть и при одном воспоминании о Курлозе в её сердце появлялся тот самый «ужасающий» осадок, даже ему было не по силам затмить воспеваемое веками женское любопытство. Пускай его (Курлоза) тёмное прошлое остаётся далеко позади. Сейчас он в психушке, и не сможет сделать ничего, даже если захочет. Именно с подобными мыслями психоаналитик открыла почту.
ТентаклеТерапевт [ТТ] начала беспокоить СмертельноКапризного [СК] в 21:43.
ТТ: Добрый вечер, если ты завтра не занят, в чём легко усомниться, то было бы неплохо посетить одно место.
СК: ПрИвЕт, СеСтРуНь. :о)
СК: ЭтО ПрИгЛаШеНиЕ нА СвИдАнИе?
ТТ: Нет, это весьма более занятное пространство.
СК: КоНкРеТнЕе.
ТТ: Мы пойдём в одну из семи клиник, где может быть твой брат.
ТТ: Встречаемся у моего кабинета в 10.
СК: ХоРоШо, МаТь ТвОю. :о)
СК: СлАдКоЙ НоЧи, ХоНк. :о*
ТТ: Спокойных снов.
ТентаклеТерапевт [ТТ] перестала доставать СмертельноКапризного [СК] в 21:48.
Роуз закрыла ноутбук, а вместе с ним немного утихомирила и ураган в душе.
«Чувствую, завтра будет интересный день» — решила Роуз М. Лалонд и направилась в царство Морфея, но разного рода мысли не покидали её белесую головушку, словно черти — ад. До сих пор было жутко страшно открыть глаза рассудка на завтрашний день. Невозможно было смириться с тем, что обоим предстояло. Сойдут ли они с ума? Или найдут ключ к трагичной кульминации? И стоит ли оно того?