Страсть

— А что быки? — спросил Паоло у хозяина отеля, когда волнения от встречи слегка поунялись. Синьор Диего Салина приветствовал Куньо так, словно тот был его близким родственником. Впрочем, по словам Паоло, можно было сделать вывод, что это было не так уж далеко от истины — однокашник Ричарда с детства дружил с сыном Диего, Альберто. А потому что удивительного в том, что владелец отеля относился к вернувшемуся из-за границы Куньо как к родному? Салина крепко обнимал юношу, без умолку треща на испанском, который Ричард вполне сносно понимал. Если, конечно, говоривший не торопился и не частил безбожно, как синьор Салина. Паоло лишь улыбался в ответ, радуясь возможности ненадолго вернуться на родину. Ричард другу завидовал. Он-то сам сбежал из дома, едва переступив порог родного имения, вернувшись из Лондона на каникулы. Мирабелла Окделл, властная и суровая хозяйка небольшого поместья, никак не желала понять, что сын вырос и имеет собственное мнение по разным вопросам. Самым острым из которых был в том, что после окончания медицинского колледжа, куда Дикон был устроен против воли, он желает идти своей дорогой. Ричард видел себя художником, не фельдшером, не хирургом, не костоправом… Матушка настаивала на том, что сын, будь он хоть трижды Окделл, обязан иметь достойную профессию. А потому… Ричард позорно бежал, как только на пороге Надора появился однокурсник с предложением погостить у него на юге Испании. Вернее, Паоло предлагал и раньше, еще во время учебы, вот только Ричард колебался. Теперь же, ощутив после вольности лондонской жизни напор материнской воли, принять решение было куда легче. Матушка была в ярости. Дик это знал, но гнал мысли о возвращении домой, надеясь, что Паоло отпустит его не раньше чем через месяц. Именно так он, Ричард Окделл, оказался в маленьком испанском городке Памплона постояльцем в отеле «Лесница в небо» и, глядя на восторженное лицо друга, тоскливо думал о том, что останься он дома, лучше было бы вряд ли. Быки Ричарда не привлекали нисколько, но он справедливо считал, что подобный колорит для его художественной натуры будет весьма полезен, а коррида… что ж, это весьма недорогая плата за возможность провести каникулы где угодно, но только не под боком матушки. — Сегодня привезли вильярских, а завтра мьюрских. Вы всех пойдете смотреть? — Диего Салина добродушно улыбался, блестя черными веселыми глазами. — Разумеется, — рассмеялся Паоло, — Ричард никогда не видел выгрузки быков. Сказать по правде, Дик вообще впервые был на столь необычном событии, как испанская фиеста. Он смущенно улыбнулся господину Диего и кивнул, подтверждая слова друга. Никогда.  — Твой друг англичанин? — спохватился Салина, уже более внимательно вглядываясь в Ричарда. — Да, мы вместе учимся. Он приехал погостить у меня на каникулы и очень вовремя, мы успели как раз к бою быков. — Ай, молодцы! — воскликнул Салина, — На нашу фиесту стекаются самые прославленные матадоры со всей страны, и большинство из них останавливается в моем отеле. Синьор Салина широким жестом указал на стену, где Ричард заметил несколько фотографий в рамках. — Самые-самые… — проворковал синьор Диего, окидывая взглядом свою стену почета, — здесь лишь те, которые обладают внутренней страстью к бою, подлинной любовью к искусству. Таких немного, поверьте мне, мальчики. Ричард разглядывал висевшие портреты, чувствуя, что хозяину приятно его внимание. Салина гордился тем, что в его заведении останавливались самые талантливые матадоры. На некоторых фотографиях были дарственные подписи. — Матадору, который страстно любит бой быков, — шепнул Паоло Ричарду по-английски, — старина Диего прощает все. — Быков привезли сегодня, — торжественно сообщил синьор Диего. — поторопитесь, а то мест свободных не найдете. — Это так интересно? — спросил Ричард. — Очень! — выдохнул Паоло. — Быков по одному выпускают из клетки в корраль, где их ожидают волы. Быки кидаются на волов, а волы бегают вокруг, как старые девы, и не дают быкам бодаться. — А они бодают волов? — Ричард поддерживал разговор, не желая обидеть своего друга, хотя подлинного интереса, который так ценили испанцы, он не испытывал. — Бодают, — глаза Куньо возбужденно блестели, — иногда бык бросается на вола и убивает его на месте. — А волы? — Они ничего с этим не могут поделать, — произнес Паоло, но особого сожаления в его голосе Ричард не заметил. — А для чего они вообще нужны? — Чтобы отвлечь быков и не дать им ломать рога о стены загона или травмировать друг друга. — Приятное, должно быть, занятие, — вздохнул Ричард, — быть волом. Они шли по узкой извилистой улочке с развевающимися на балконах флагами. Памплона замерла в ожидании фиесты. Ричард с интересом разглядывал городок, поглядывал на идущих рядом с друзьями людей, которые тоже спешили поглядеть на выгрузку быков. Паоло беспечно болтал о различных породах быков и о том, насколько нужно быть отважным и в то же время совершенным безумцем, чтобы стать матадором. С этим Ричард не мог не согласиться. Узкая улочка, по которой к корралю стягивались горожане, окончилась площадью. Рядом с входом в загоны размещались две небольшие кассы. Паоло купил билеты и потянул друга за собой в небольшие ворота. Ричард оглядывался по сторонам, и постепенно ему начало передаваться то радостное возбуждение, которое владело собравшимися на праздник людьми. За оградой были деревья, там же было низкое здание, за которым виднелась каменная стена корраля с отверстиями, похожими на бойницы, которые шли по фасадам каждого из двух загонов. К стене была прислонена лестница, и люди поднимались на нее и забирались на перегородки между загонами, кто-то оставался сидеть на стене. У забора стояли клетки с быками. В каждой размешался только один бык. Ричард забрался на стену следом за Паоло. Там они и остались, и Окделл отметил, что со стены им открывается отличный вид на загон. — Дик, посмотри туда, — Паоло указал рукой в сторону, в которую следовало глядеть. За рекой на плато поднимался город. Древние валы и крепостные стены не имели ничего общего с привычными Ричарду английскими пейзажами, унылыми и серыми. И везде были люди. На крепостных стенах, в окнах домов, Дикон даже разглядел горожан, сидящих на деревьях. — Они словно чего-то ждут… — удивленно промолвил он, все еще не до конца осознавая масштаб предстоящего действия. — Они хотят видеть быков. — с гордостью сообщил Паоло. — А почему не начинают? — Смотри… Теперь Ричард смотрел, как служители корраля привязали к одной из клеток, в которой маялся бык, упитанного мула, и тот медленно, едва переставляя сильные ноги, потащил ее к воротам. На стене у ворот стояли служители-загонщики, готовые открыть клетку. С другой стороны загона открылись ворота, что были поменьше основных, и в центр загона вбежали два вола. — Выглядят они невесело, — заметил Ричард, разглядывая тощих, озирающихся по сторонам созданий. Паоло хмыкнул, но было заметно, что дальнейшая судьба волов его не интересует — он ожидал быков. Наконец, люди на стене открыли клетку, и бык ринулся наружу, оскальзываясь на расстеленной по земле соломе. Он выскочил в центр двора и замер, осматриваясь. А потом бык заметил волов, испуганно жавшихся к каменной стене, и бросился к ним. Один из загонщиков, сидящих рядом с Ричардом, громко крикнул, отвлекая внимания быка на себя. Тот резко крутанулся и в мгновение ока оказался прямо под Диком, пытаясь достать рогами махавшего широкополой шляпой загонщика. Зрелище было то еще. Ричард не сводил взгляда с чудовищного животного, от всей души радуясь тому, что рогатому исполину не дано добраться до сидящих на стене людей. — Как он хорош, — восторженно прошептал Паоло, — ты только погляди на его рога! Рога были крутыми, и чертовски острыми. Ричард, не разделяя восторгов друга, незаметно сглотнул подступивший к горлу ком. — Рога что надо… Бык понял, что достать сидевших на стене людей он не сможет, и снова развернулся в сторону волов. К этому времени открыли вторую клетку, выпуская еще одного быка. Новичок, едва привыкнув к яркому солнечному свету, сразу кинулся на волов. Загонщики, попрыгав со стены и прикрывшись за стоящими во дворе досками, стали громко кричать: «Торо! Торо!», пытаясь отвлечь эту живую ярость на себя, впрочем безуспешно. Ричард с внезапной жалостью наблюдал за тем, как бык ожесточенно всадил рога в бок одного из волов. Раненый вол упал и остался лежать, вывернув голову. Бык же оставил его в покое и ринулся ко второму волу, но атаковать не стал. Затормозил в нескольких футах, легонько боднул и обернулся на сидящих по стенам людей. Вскоре выпустили еще одного быка. И теперь Ричард удивленно наблюдал за тем, что все трое быков и примкнувший к ним вол, сбились в некоторое подобие стада. Тот вол, которого ударили первым, тяжело поднялся и теперь стоял, опираясь на каменную ограду. Быки не трогали его, а он не пытался присоединиться к маленькому стаду. — На сегодня все закончено, — сообщил Ричарду Паоло, слегка разочарованный. Дик же, в свою очередь, с некоторым облегчением вздохнул, окончательно убеждаясь в том, что коррида — это совершенно не то, что ему нравится. — Почему они больше не нападают? — поинтересовался он у друга, когда молодые люди спустились со стены и стояли, заглядывая в бойницы. Быки в компании уцелевшего вола продолжали стоять посреди загона вполне мирно, потряхивая головами, отгоняя хвостами мух, потеряв интерес к расходившимся людям. — Они страшны и агрессивны только в одиночку, — пояснил Паоло. — Вот если бы сейчас к ним вошел человек, то, вероятно, один из быков отделился бы от стада, и тогда он снова стал бы опасен. Они еще какое-то время постояли у стены, Ричард с почтением, которого прежде не было, разглядывал страшных животных, а потом Паоло, сказав, что сеньор Диего ждет их на обед, почти силком оттащил друга от бойницы в заборе и весело болтая, увлек обратно к отелю.