нестандартный подход

      Дни, когда невыносимо хочется целоваться, Яку предпочёл бы промотать на тройной скорости, а лучше бы вовсе пропустить. Губы тогда зудят, будто что-то в них прорастает, и он раздирает короткими ногтями всю кромку. На улице трещинки схватывает инеем, и в клубную комнату Яку влетает не в лучшем своём настроении.       — Не путайся под ногами! — он одаривает Льва, старательно завязающего шнурки, превентивным подзатыльником. Тот поднимает недоумённый взгляд. Яку хлопает дверцей своего шкафчика, громко вопрошая небеса, за что ему в кохаи досталась такая неуклюжая шпала.       — Я же ничего не сделал! — Лев обиженно поджимает губы на толчок в бок, тоже превентивный и очень болючий.       — Сделаешь, — успокаивает его Яку и проносится мимо, зажмурившись, но смазанные обрывки снов, мучающих вот уже месяц, обретают реальные контуры длинных пушистых ресниц и чувственных губ. А в ушах вместо ужасного куровского смеха и бесцветных команд тренера звучит ангельское «Удачи, Лёвочка».       Лёвочка всю тренировку обходит стороной. Яку бы на его месте депортировался в Россию; мысленное примеривание на долговязую фигуру длинных локонов и милых цветочных платьев до добра довести не может.       Дни, когда хочется потрахаться, Яку бы вообще не жил, а их в тот год, третий старшей школы, было невыносимо много. К летнему лагерю не спасают ни выматывающие тренировки, ни передаваемые исподтишка заляпанные жирными отпечатками журналы с обнажёнными красотками. Яку всерьёз задумается, достаточно ли низко он пал, чтобы купить додзинси, как взгляд упирается в сидящих на скамейке Бокуто и Акааши.       Они просто смотрят друг на друга.       Смотрят, как трахаются.       Яку, правда, не с чем сравнить, но судя по завистливым мордам окружающих, они все чувствуют это.       — Ну и как вы это делаете? — Яку делает вид, что подошёл по делу.       — Что делаем? — не понимает Бокуто. Яку переводит взгляд на Акааши, тот явно понимает суть вопроса, но лишь отрешённо пожимает плечами.        — Секс! Как вы это делаете, если оба парни!       На громкий шёпот оглядывается Куроо, Бокуто расплывается в глупой улыбке. Яку трясёт его ещё пару минут и снова смотрит на Акааши. Акааши отвечает голосом робота:       — Бокуто-сан обычно кончает в трусы задолго до…       — Акааши! — обиженно вскидывается Бокуто. Яку отслеживает мстительный отблеск прищуренных глаз Акааши и спешно ретируется. Губы чешутся, сил нет. Внизу живота как-то нехорошо печёт. Под руку снова попадается Лев:       — Шнурок завяжи! — он дотягивается ладонью только между лопаток. — И живот втяни! — второй раз попадает по заднице. Ладонь мерно гудит, ощущая тепло и упругость много дольше, чем Лев стоит с открытым ртом.       — Вы меня домогаетесь? — выдаёт тот наконец. — Сестрица говорит, так проявляют…       — Нет, — упрямо отпирается Яку и шлёпает ещё раз по той же заднице. — Воспитываю? — уточняет у самого себя, но почему-то вслух.       — Кого? — глаза Льва округляются, выдох сцеживается свистящим шёпотом.       — Аса, — Яку отвечает тоже шёпотом и зачем-то в удерживаемое рукой ухо. Лев замедленно кивает и тяжело сглатывает, будто в горле у него застряло яблоко. У Яку такое же под трахеей и ещё два — в штанах. Он уходит нетвёрдой походкой, чувствуя взгляды всех окружающих.       — Я согласен! — кричит в спину Лев. Яку краем глаза видит, что он так и стоит согнутый и даже голова повернута под тем углом, под которым человеку его, Яку, роста удобно целовать шпалу роста Льва.       — Какая же она красотка! — мечтательно цокает языком Ямамато. Яку прослеживает его взгляд: Алиса машет им с трибуны, улыбается.       У Яку чешется всё, что может чесаться. Хочется сглотнуть очередное колючее яблоко, вколоченное теперь по самые лёгкие, но не глотается.       Алиса снится. Или не Алиса. Яку запутался в блондинистых макушках и больших красивых глазах, пристально следящих с двух разных сторон.       Он наклоняется, якобы завязать шнурок, на самом деле вытаскивает футболку из-под шорт, чтобы прикрыть неурочный стояк.       Плечо обжигает влажной ладонью.       Голова поворачивается с жутким хрустом, пока в поле зрения не показываются две единицы.       — Сестрица вам нравится? — Лев выглядит грозно. Как лев, на чей прайд покусился чужак. И Яку чувствует себя не то укротителем, не то самоубийцей, когда отвечает, глядя прямо в глаза:       — Тебе-то что?       Он дёргает плечом, ладонь Льва не сбрасывается, будто прилипла.       — Вы ей тоже нравитесь, — кивает Лев. — И мне, — добавляет в самое лицо, резко наклонившись.       Яку ждёт, что их губы соприкоснутся с таким отчаяньем, что удар мяча в спину ощущается уже в раздевалке. И то не сразу, потому что в раздевалке они целуются. Кажется, Яку начинает первым, впечатывая Льва в ближайшую вертикальную поверхность, но это не точно.       Оказывается, целоваться так просто, только неудобно, вся шея затекла.       — Лёвочка, не жадничай.       Алиса почти не наклоняется, и Яку безумно благодарен ей за это. Она целует медленно и куда более умело, отключая рассудок и земное притяжение. Хорошо, что Лев удерживает за плечо, тычась мягкими слюнявыми губами в потную шею.       — Уху! — Куроо со свистом выпускает воздух из груди. Дверь за его спиной сотрясается, будто в неё ломится всё адское воинство, да так оно и есть, Яку слышит воинственный клич Ямамото.       — Ээээ, — в голове пусто, и Яку захлопывает рот. Губы горят. И щёки. Живот вообще будто разорвало. Яку опускает взгляд одновременно с ощупывающей рукой. Натыкается на узкую ладонь Алисы на своём бедре, потом помутневший разум выхватывает большие грубые пальцы Льва поверх.       — Может, в караоке сходим в субботу? — продолжает тем временем ухмыляющийся Куроо.       — Я пас, — отзывается Кенма, примостившийся с геймпадом на краю скамейки.       — А мы бы сходили, — Алиса улыбается обманчиво мягко, пряча под ресницами хищный взгляд. Яку концентрируется на её улыбке, чтобы сохранить невозмутимый вид. Рука сама собой скользит по пояснице Льва, тот стоит, беспечно расслабившись под нехитрой лаской.       До субботы Яку прокручивает случившееся сто двадцать раз и столько же раз убеждается, что рискует головой.       Голову, как ни странно, не жалко.       Жалко Акааши, смиренно переносящего все тяготы бытия второй половинки Бокуто и одного из друзей Куроо. Когда к компании присоединяется Широфуку под руку с Конохой, они обмениваются сочувственными взглядами.       — Нам как обычно, — Коноха всовывает в ладонь Акааши пару смятых купюр.       — И леденец, — добавляет Широфуку, всыпая горсть звенящих монеток. Акааши хмурится и начинает пересчитывать их, беззвучно шевеля губами.       — У вас сто йен не хватает.       — Угости девушку.       — Вы не моя девушка.       — Я угощу! — Бокуто влезает между ними со счастливой рожей. — Обоих, — быстро добавляет, вовремя заметив нехороший изгиб улыбки Акааши       — А мне… — Куроо наваливается на него сзади, приобнимая за плечи.       — А вам дрочить левой до золотой недели, пока Дайчи-сан не приедет, — Акааши не дослушивает и поворачивается теперь к Яку:       — Вам какие?       — Леденцы? — да, Яку тоже что-нибудь пососал бы, говорят, помогает расслабиться, а ему очень нужно расслабиться, иначе размажет до верхних слоёв атмосферы.       — Презервативы.       — Мы разве не в караоке идём?       — В караоке, — кивает Акааши. Его самодовольный вид раздражает.       — Там есть комната для отдыха. С кроватью, — поясняет, сжалившись, Широфуку. Яку растерянно оглядывается, боясь понять что-нибудь не так. Яблоки в глотке и паху растут как радиоактивные.       — Тогда на мой вкус, — выносит вердикт Акааши и скрывается за стеклянной дверью магазина быстрее, чем Яку успевает высказать сомнения насчёт адекватности его предпочтений. Акааши отсутствует минут пять или шесть, но это время ощущается бесконечностью.       Неловкой бесконечностью, потому что осознание, что сегодня возможно исполнятся все его мокрые сны и все окружающие об этом догадываются, ввергает в панику. Яку накричал бы сейчас на кого-нибудь, да хоть на того же Льва или хотя бы Куроо, только воздуха не хватает, даже чтобы тупо дышать.       А может, пусть его лучше сожрут до? Или это не львы жрут тех, с кем совокупляются?       — Эти, толстые, для анального секса, а те для обычного, — голос Акааши возвращает в пасмурный Токио. — Смотрите, не перепутайте.       Яку машинально прячет презервативы по разным карманам и так же на автомате огрызается:       — Капитана своего поучи.       Губы Акааши на мгновение складываются в улыбку, но быстро выправляются в непререкаемую прямую. Он смотрит вперёд, на толкающихся локтями парней, и Яку готов отдать палец, даже два, что он наслаждается происходящим. Куроо смеётся куда-то в распахнувшуюся куртку друга, Бокуто громко икает, удерживая чужую шею в хватке. В конце улицы слышится долгое «Яку-сааан!», Лев машет обеими руками, шагая жердинами ног так быстро, что Алисе приходится практически бежать за ним.       Сущий цирк.       У Яку в нём номер с хищниками.