Сосед по квартире

      Твоя комната кажется тебе такой некомфортной и зловещей после всего этого бардака, будто ты живёшь не в новом апартаментом комплексе, а на бывшем месте погребения у коренных индейцев. Кстати да, погребение бы тебе не помешало.       Нет, ну на самом деле всё не так плохо. Не так плохо, как могло бы быть, это точно. Придя домой после своего отсутствия, ты не заметила ничего из рядя вон выходящего – вся мебель стояла ровно, все вещи, важные и не очень, остались на своих местах. Даже жалюзи оставались закрытыми. Лишь только застоялый воздух парил по всей квартире из-за отсутствия нормального проветривания.       Как будто с поля боя вернулась, ей богу. Если полем боя можно считать гостиную Ноа, в которой вы оба просидели без сна остаток ночи в тот раз – после появления незваного гостя. На вопрос о том, кем он был и как пробрался к нему в дом, Ноа затруднительно, но с нервной решительностью ответил, что это “один урод, который преследует его уже долгое время и никак не оставит его в покое”. Якобы он досаждал ему ещё до твоего переезда и у него с ним “свои личные давние тёрки”, что бы это не значило.       – А полиция? – ты спросила с подозрением, задней мыслью отмечая то, что он никак не посмотрит в твою сторону.       – Полиция ни на что не способна, – был его ответ.       Он явно что-то умалчивал, но да ладно, ты не спешила его об этом беспокоить. Главная мысль, которую ты из этого всего извлекла – это то, что по району, оказывается, всё это время шастает какой-то подозрительный тип, умеющий легко взламывать замки и любящий наблюдать за спящими людьми. Жуть. Страшнее грызунов, крадущих ключи. Да и привидений, переставляющих по дому вещи.       Кстати, о привидениях. Твой “сосед по комнате” бесследно исчез в ту же ночь, как ты пошла ютиться у Ноа на диване, что было бы очень подозрительным, если бы ты придала этому большее значение, вместо того, чтобы быстро вздохнуть с облегчением, легкомысленно выкидывая эту дурь из своей головы и всё-таки соглашаясь с тем, что всё это были лишь проделки твоего разума. Всё-таки лунатишь, видимо.       Хотя ты всё ещё настороженно хваталась за свои ключи ещё неделю-две, никаких проделок с тобой духи ключей и кошельков не проделывали. Ты спокойно вернулась в свою рутинную колею событий, и кроме редких возвращений твоих мыслей к воспоминанию о небольшой и немного жуткой (даже нереальной какой-то, будто это был сон) встречей с бомжом из подвала Ноа, всё шло своим чередом. Работа, дом, работа. Да, кто бы знал, что после обучения 4 года на архитектора ты всё равно окажешься за кассой?       – Нет, они уехали к своим родителям, – ты устало зевнула, держа мобильный телефон между щекой и плечом и аккуратно осматривая свои свежо-накрашенные ногти на руках, – В смысле свет в окнах? Тебе показалось, Ноа, забей.       Иногда ты думала, что, может, вы зря обменялись телефонами – изначально вы договаривались звонить только по крайней необходимости, потому что, видимо, вы были в “одной тарелке”, хотя с этим ты и не была до конца согласна. Но в итоге вы стали болтать каждый вечер, потому что тебе нужно было время побыть дома, чтобы подготовиться к следующему дню на работе, и о гостях речи и не шло, а Ноа… Ноа просто категорически отказывался оставлять свой дом без присмотра. И ты его даже понимала, в каком-то смысле.       И в какой-то момент эти разговоры стали тебе даже по душе. Ноа, в конце концов, был тут единственным знакомым человеком, с которым каждый разговор хотя и отличался от предыдущего и все отношения в общем были одной американской горкой, эта компания была нужна тебе. По правде сказать, тебе уже жизнь в этом месте стала казаться очень одинокой и пустой.       – Ты бредишь, – ты вздохнула, легонько подув на свои ногти, – Там ничего… Постой. Ты убрала от уха трубку, другой рукой прикрывая динамик – тебе показалось, или тебя прервал стук в дверь? Ты осторожно прислушалась. Из трубки послышалось заглушённое “Эй, что такое? Что произошло?”, привычная Ноа нервозность уже начала набирать обороты.       – Секунду, – ты тихо сказала в трубку, положив телефон на кровать и подойдя к двери, взглянув в манок. Никого. Ты открыла дверь, ожидая либо что-то очень плохое, либо ничего вообще.       На пороге лежит коробка, самая обычная, цвета промокшего картона и выглядящая ну крайне подозрительно. Ты задумчиво оглянулась, пытаясь высмотреть хотя бы кого-нибудь, но увидела лишь двух парней на велосипедах вдалеке, и никого больше.       Многозначительно хмыкнув, ты взяла коробку в руки, понимая, что она до жути лёгкая, будто вовсе пустая.       – Эй, я тут, – ты снова взяла телефон, вновь зажав его щекой и плечом, и принялась задумчиво осматривать коробку со всех сторон, пытаясь найти адрес, послание, хотя бы что-то.       – Я видел тебя в окно. Что там? – Ноа спросил с тревожностью в голосе, и тебе оставалось лишь вздохнуть.       – Упокойся, это всего лишь коробка.       – …Коробка? – он ответил тихо, после доли молчания.       – Ну, я думала это посылка, но тут ни адресата, ни отправителя, – ты пробубнила, перекладывая телефон к другой щеке и протягиваясь до стола, чтобы взять ножницы, – Да и кто в такой-то час посылки разносит… Или у вас тут такое тоже принято?       – Больная что ли? – он вдруг спросил, – Какие ещё посылки?       – Да что ты снова взбунтовался-то, – ты закатила глаза, разрезая лезвием аккуратную строительную ленту, которой щедро была забинтована коробка, – Сейчас, погоди.       Ты убрала телефон на кровать, рядом с тобой, игнорируя злобный голос из трубки, и открыла коробку, – Что. За. Чёрт.       – Да что там, мать твою?! – голос прервал твой тихий испуганный шёпот, и ты медленно приложила телефон к уху ослабленной рукой, пытаясь сглотнуть слюну в внезапно пересохшем горле.       – Эм… Ноа, ты шутишь что ли? – ты сказала почему-то с неуверенной интонацией, не веря своим глазам.       – О каких шутках ещё речь, что в коробке? – его голос уже стал тебя раздражать, и ты повернула свою голову в сторону окна, тут же увидев, как из дома напротив выглядывает парень с телефоном в руке.       – Тут мои фотографии.       – …в смысле, – ты видела, как парень посмотрел на трубку телефона с непониманием.       – В прямом, Ноа, – ты не срывала с него глаз, – Ты всё это время подглядывал за мной?!       – Что? – он вдруг встрепенулся, чуть ли крича, – На кой чёрт мне за тобой подглядывать, ты о чём?       – Эти фотографии сделаны из твоего окна, дурень, думаешь я не запомню, как твой дом расположен по отношении к моему? – ты встала с кровати, небрежно кидая коробку на кровать и упирая руку в бок в упрекающей позе.       – Из моего окна? – он повторил, запинаясь.       – А я-то думала, зачем тебе эта очень дорогая и интересная камера каждый день и каждую ночь, ага, – ты брезгливо всплеснула свободной рукой, вновь обращая свой взор на кровать, на которой лежали в хаотичном порядке несколько штук фотографий твой фигуры вечером, утром, выходящей из дома, приходящей домой с работы… переодевающейся за с дуру не прикрытыми жалюзями, – Ах ты извращенец…       – Да о чём ты говоришь, я не имею понятия! – Ноа почти что начал истерить, всё это время хватаясь за подоконник, – Мне бы и в голову такое никогда не пришло!       – Все доказательства у меня на руках, – ответила ты, спешно собрав все фотографии и убрав их на стол лицом вниз, – Знала я, что что-то в тебе всё-таки не так…       – Твою мать, – на другой стороне линии послышался драматичный вздох и какой-то глухой стук, Ноа глубоко вдохнул и выдохнул воздух через ноздри, – Нет, ты серьёзно сейчас? Вот серьёзно?       – Ага, нет, я просто так шутки шучу, – ты оскалилась, сжимая кулаки и изо всех сил пытаясь игнорировать стопку на столе.       – Да не я это сделал, дура, ты что, не догадываешься? – парень отчаянно завыл в трубку.       – Мхм. Всё дело рук твоего стра-ашного страшного ночного гостя, – ты артистично вскинула рукой, получив на это лишь отрезанный звук голоса Ноа.       – Э- Да? Кто это ещё мог быть? – он саркастично задал вопрос, – Ты же сама его видела!       – Скажи ещё, что он пробрался в твой дом и сделал фотографии, – ты устало вздохнула, – Всё, знаешь, Ноа, я пошла. Мне вставать рано утром.       – Ты. Сейчас. Серьёзно, что ли, – парень злостно прорычал через зубы, но ты прервала его.       – Спокойной ночи.       Под прерванное “блять” из трубки телефона, через который ты резко прервала звонок, ты с усталым от мира лицом вздохнула и, совершенно игнорируя фигуру Ноа, видную через дорогу в его окне, закрыла жалюзи. И просто пошла спать, с самой кислой миной на свете.       После этого разговора было очень неприятное чувство не только во рту, но и в общем в мыслях тоже. Ну а как же – такой “подарок” будет рад получить уж далеко не каждый, и особенно не ты, в свете таких событий. Задней мыслью ты чувствовала, что, конечно, всё не так просто, ведь действительно, зачем Ноа твои снимки? Но с другой стороны, ты, всё-таки, совсем его не знала, и, в твою защиту, у него там, может быть, все стены комнаты обвешаны фотографиями ничего не подозревающих девушек. От такой мысли тебя пробрало, тебе не хотелось бы жить на одной улице с маньяком через дорогу. С чутка ненормальным зависимым – это ещё ладно, но не с извращенцем.       Но, конечно же, хотелось верить в лучшее.       – Ему это незачем, – ты пробубнила в слух, будто пытаясь себя успокоить, – В смысле, может это и не он, всё-таки. Хоть и не на кого другого показать пальцем.       В голове возникло воспоминание о том самом происшествии.       – Ну да, этому я ещё на кой чёрт сдалась, – ты помотала головой, переворачиваясь на бок и уже практически проваливаясь в сон, – Да и вообще, не трусы же у меня крадут…       Не трусы. Да, за трусами полезет только самый больной из всех больных выродков, а вот за резинками, на которых ещё остались выдранные из твоей головы волосы – это ещё куда не шло. Они выразительно красовались на тумбочке у Ноа дома – на совершенно чистом месте, словно среди белого дня, вместе с другими бытовыми вещами, такими как, например, коробки с старыми журналами. Ты мечтала, что бы ты не заметила их в тот раз, три дня спустя инцидента с фотографиями (на счёт которого вы договорились, всё-таки, что Ноа тут не причём), но, будучи в гостях у Ноа, почему-то вечно хотелось всё в деталях осмотреть. И яркое мерцание знакомого чёрного с золотой крапинкой ты везде могла узнать.       Ты уже начала обвинять Ноа в преступлении и попытки сделать куклу-вуду, но, конечно же, это была не его вина, по словам парня.       “У меня даже ключей твоих нет, ты о чём?” – он оправдывался довольно яростно, и ты невзначай вспомнила тот раз, когда в его руках, каким-то образом, оказалась связка с бегемотиком.       Ты опустила и этот случай, всё ещё храня прозрачные подозрения в самих глубоких карманах твоего сознания, но уже чувствуя небольшую тревогу. А потом, у тебя исчез паспорт и удостоверение. Осталось только угадать, кто потом позвонил вечером, виноватым и до жути испуганным голосом спрашивая, не оставила ты у него когда-то в гостях случайно свои документы.       На все допросы Ноа твёрдо отвечал, что это дело рук “того урода”, только говорил он через зубы и не без особого желания, чего не хотелось слышать от человека, который подозревается в попытках превратить в жизнь какие-то свои извращённые фантазии. Как “тот урод” добрался до твоих вещей – ты не имела понятия, да и вообще не сильно этому верила, так как не видала и не слыхала его несколько недель. То, что он невзначай пропал, было подозрительно как минимум.       Может, ты его своим появлением в доме Ноа испугала, кто знает.       Но, двумя словами, недоверие к Ноа всё возрастало и возрастало. Ты не спешила рвать с ним все контакты, конечно, потому что, во-первых, он единственный, с кем у тебя за всё это время был социальный контакт, и терять его – как часть тела отрубить, а во-вторых, слишком отчаянно он отстаивал своё положение, что вполне может быть и просто его чертой характера, упрямством и истеричностью (в некоторые моменты), но ты всё равно не могла полностью быть уверенной, что он виноват.       В общем, твои ночи наполнялись сомнением, догадками и противоречивостью.       А потом эти ребяческие (ну не совсем, но не такие серьёзные) проделки чего-либо или кого-либо превратились в самые настоящие угрозы. Выходя из дома, ты заметила в своей давно пустующей почтовой коробке какую-то бумажку. Подумав, что это счета, ты расстроилась, но, когда ты действительно достала её и пригляделась, ты не просто расстроилась, ты ужаснулась.       “ВОН ИЗ ДОМА” – красовались на бумаге жирным маркером нарисованные буквы.       – Это ещё что? – ты прошептала, оборачивая бумагу и осматривая её со всех сторон, тут же решая скомкать её и выкинуть с глаз долой. “Какие-нибудь подростки себе дела получше найти не смогли,” – подумала ты сразу, пытаясь игнорировать то, как холодный пот не перестаёт струится по твоей спине. Неприятное зрелище, ничего не скажешь, но нельзя заострять на таком внимание.       Однако внимание стало само по себе заостряться в последующие дни. На твоей территории начал появляться какой-то мусор – то скомканные бумажки, но бейсбольные мячи, то пустые коробки от спичек. И только у тебя. Ты посмотрела на газон Ноа – всё было чисто. Если дети с района действительно решили повандалить, то тот факт, что терроризированной остаётся лишь твоя трава, тебе не придавал уверенности.       Затем стали появляться бумажки с сообщениями самого разного типа, чем-то похожие на ту, которая появилась у тебя в почтовом ящике. Они всегда были всунуты либо тебе под дверь, либо в дверную щель, один раз даже кто-то реально пытался этой бумажкой забить тебе замочную скважину. “Я ЗНАЮ ГДЕ ТЫ СПИШЬ”, “Я ТЕБЯ ВИЖУ” – такого рода слова красовались перед твоими глазами.       Но если до экстрима никогда не доходило, то сегодня был особенный день. Каждый раз ты приходила домой, уже ожидая увидеть какое-то новое гневное послание, это уже вошло в привычку – смотреть в почтовый ящик и проверять каждую щель около твоей двери, но нет, в этот раз всё было совершенно иначе. До сегодняшнего дня это оставалось за пределами твоей квартиры.       “Я НАБЛЮДАЮ ЗА ТОБОЙ” – красовалась выразительная записка прямо на твоём столе, аккуратно выложенная прямо по середине, среди почему-то тщательно убранной канцелярии – все твои ручки, карандаши и бумажки, которые ты никогда не могла заставить себя прибрать, лежали в строгом порядке, опрятно выложенные по цвету и виду.       Твоя душа ушла в пятки. Это уже не шутки. В этот раз кто-то действительно был в твоём доме, каким-то образом прокравшись сюда, не оставив ни следа взлома, ни бардака, ничего. Твой замок в норме, окно и жалюзи остались не тронутыми, и, что самое страшное, ключи при тебе. Они никуда не пропадали.       – Блять, – красноречиво выговорилась ты, – Ну нахуй.       Мигом схватив бумажку, ты, даже не думая разобрать рабочую сумку или снять форменный фартук, будто сорвалась с места и побежала вон из квартиры, наспех запирая дверь и, спотыкаясь, неравномерными шагами помчалась в сторону дома Ноа, сразу принявшись усердно стучать ему в дверь и начиная параноидально чувствовать чей-то чужой взгляд.       Из-за двери сразу показалось до чёртиков испуганное лицо Ноа, который с абсолютным недоумением смотрел на твои расширенные от ужаса глаза.       – Ноа, господи, в этот раз это не шутки, там действительно кто-то был, – запинаясь, пролепетала ты, почти что агрессивно пихая скомканное послание парню в руки, который тут же принялся его читать. В мгновение ока его лицо скривилось, можно было видеть, как ходят его желваки, он стал похож на самого настоящего разъярённого быка по тому, как шумно он дышал носом. Без слов он пропустил тебя в дом, громко хлопая за тобой дверью.       – Иди в гостиную, быстро, – он буквально указал тебе, убирая бумажку себе в карман и хватаясь за телефон, – И закрой занавески. И не высовывайся никуда, я сейчас буду.       И впихнул тебя в большую, тёплую комнату, тут же закрывая дверь. Ты не понимала, к чему такая спешка и почему ты должна сидеть и не высовываться, ты чувствовала себя, как ребёнок, которого прячут от опасности, и тебе это не нравилось, но сейчас, впервые за всё это время, тебе было не до шуток. Вот сейчас тебе было по-настоящему страшно, и придуриваться о том, что Ноа, как всегда, драматизирует и сейчас побежит с веником гонять бомжей, не было желания.       Ты быстро задвинула все занавески, усаживаясь на диван, поджимая ноги и слушая, как за стеной разносится голос Ноа, который, по всей видимости, позвонил-таки в полицию. Потом шорканье, быстрые шаги и захлопывание двери. И тишина.       – Класс, – шепнула ты сама себе как-то неуверенно, – Теперь ещё и в одиночестве сидеть, самое то, да.       Шаги по траве снаружи совсем затихли, и ты осталась ни с чем, кроме как тиканья часов, тишины и слабо-светящей напольной лампы. Которая вдруг потухла.       – Серьёзно, из всех дней электричество решают отрубить именно сейчас? – ты прошептала через зубы, вздрагивая и по рефлексу выпрямляя ноги, собираясь вставать с дивана и бежать неизвестно куда. Темнота казалось просто всепоглощающей, хоть глаз выколи, и ты судорожно нащупала у себя в сумке телефон, трясущейся рукой доставая “трофей” и тут же освещая пространство. Лучше не стало. Если уж что-то и случилось, так только темнота стала ещё более зловещей.       – Вот почему именно со мной такая фигня происходит? – ты отчаянно вздохнула, неохотно оглядывая комнату. Ты не спешила вжиматься обратно в диван, сидя прямо, как струна, и зачем-то прислушиваясь к скрипам дома.       Так ты просидела минуты две, не больше, в полнейшей тишине, пытаясь успокоить своё дыхание и просто находясь на грани неизвестно почему. В прошлый раз, когда ты прибежала к Ноа за помощью, тут было уютно и сохранно. А сейчас ты чувствуешь себя наживкой для волков в тайге среди высоких деревьев. Чёрт, батарея в телефоне садится.       Он ведь запер за собой дверь, да?       Тишину прервали тихие шаги в коридоре. Ноа? Нет, стоп, ты не слышала, то бы входную дверь открывали или закрывали. Все окна и двери заперты, а эти шаги появились буквально из пустоты, будто по полу пошли невидимые ноги. Либо это очень, очень умелый… вор…       Блять, не говорите, что это тот бомж.       “– Чёрт, что мне делать? – ты схватилась обеими руками за рот, боясь дышать слишком громко, и застыла в ужасе, – Что делать, что делать, что делать… Вдруг он вооружён? Да почему именно сейчас ему приспичило сюда забираться, мать твою?!”       Аккуратные шаги стали отдаляться. Он поднимается на второй этаж.       “– Так, окей, тихо, – ты продолжала говорить сама с собой, предельно тихо вставая с дивана и, словно неудачный ниндзя, продвигаясь в сторону кухни, – У меня есть выбор. Либо я съёбываю отсюда и оставляю этот дом в руках кровожадного бездомного, либо я даю отпор злу раз в своей жизни.”       Ты тщательно подумала три секунды, пока шаги уже слышались над твоей головой. “– Нет, – ты продолжила идти на кухню, – Я и так весь месяц, видимо, обвиняла Ноа во всём, чего он не совершал, наверное, так теперь ещё и оставить его дом и его вещи без присмотра в такой ситуации? Нетушки-котлетушки, так не пойдёт.”       Храбро схватившись за то, что первое попалось под руку, а именно, за сковородку, ты без каких-либо раздумий отправилась наверх, с благими намерениями отпиздить хитрого нарушителя.       Ты тихо поднялась наверх, удивляясь, как твои шаги не издают ни одного скрипа, и, будто собака по запаху начала красться в след за негодяем. Который, к слову, оказался, конечно же, в самой комнате Ноа, нагнувшись над чем-то около, как ты поняла, его гардероба.       Хотя и к моменту, когда ты умудрилась подкрасться к тёмной спине вплотную (это ведь была спина? почему-то тебе удавалось различить лишь очертания этого человека), твоей уверенности немного убавилось, ты всё равно занесла сковороду над головой решительными, но трясущимися руками. Ещё немного, и ты вырубишь первого в своей жизни человека. Матерь божья.       Пытаясь не издать не шума, ты резко опустила сковороду, целясь прямо в затылок, и зажмурила глаза, в следующий момент услышав глухой металлический гул, которого ну уж точно не может быть, если ты ударила по чьему-то черепу. Если у этого череп сделан, конечно же, не из дерева и не из чугуна.       Ты приоткрыла один глаз. Потом второй. Никого. Нет ни спины, ни фигуры, никого, лишь твоя злосчастная сковорода, которая проделала в полу неплохую такую вмятину.       – Что? – с широко распахнутыми глазами и смотрела в одну точку, моргая, как идиотка, – Как? Куда он…       Сложилось впечатление, что ты реально сошла с ума. Пора бросать работу и ехать в клинику.       – Но я же… Куда он делся?! – ты отпустила сковороду в испуге, и она с тяжёлым грохотом свалилась на пол.       Ошарашенная, ты стояла, как вкопанная. Не может быть такого, что бы он просто пропал в воздухе.       – Надо же. Я-то думал, что уже избавился от тебя.       Или не пропал.       Ты вскинула голову, резко оборачиваясь, но не увидела ничего, кроме пустой комнаты, покрытой во тьму. Тебе теперь ещё и голоса слышатся? Может, скоро повсюду будут бегать зелёные человечки?       Помотав головой из стороны в сторону и сделав несколько кругов в 360 градусов, ты пришла к выводу, что свихнулась.       – Не видишь меня? – вдруг голос повторился, возникая, опять же, из ниоткуда, – Не страшно. Главное, я тебя вижу.       – Блять, – ты протянула ошарашенно, всё ещё бешеным взглядом пытаясь найти источник звука. Может, он прячется где-то?       – Ну-ну, следи за языком, – голос прошёлся по всей комнате эхом, и ты отметила, что он звучит так же сверхъестественно, как и в ту ночь, когда ты спала внизу, на диване. Он звучал так, будто он есть и его одновременно же и нету. Голос Шредингера.       Бомж Шредингера, тогда уж.       – Где ты? – ты спросила в пустоту полушёпотом, тут же мысленно давая себе пощёчину за то, что, возможно, разговариваешь сама с собой.       – Я везде, – складные нотки проскакали по всем четырём стенам комнаты, в которой тебе было тесно и неуютно, – Не пытайся найти меня. Не выйдет.       – Кажется, я совсем уже рехнулась… – ты схватилась за голову, качая ею из стороны в сторону, – Разговариваю с тем, чего нет…       – Ну почему же, – голос отдавал наигранной обидой, – Я есть. Или ты не веришь во всё то, чего не видишь?       – Я не верю в то, что сейчас стою посреди пустой комнаты и разговариваю с потолком, – изрядно потея, ты начала терять своё спокойствие, вздыхая с раздражением и потирая уставшие глаза. Такого просто не может происходить.       – Ух ты, – голос посмеялся, – А ты вспыльчивая. Ты с непониманием осмотрелась.       – Мхм.       – Хорошо, что я так быстро от тебя увернулся. Вынужден тебя похвалить, ты застала меня врасплох.       Сто-оп.       – Эй, притормози, – очень церемонно ты прервала своего собеседника, если таковой на самом деле присутствовал, – То есть ты хочешь сказать, что это ты тут бродил? И… В тот раз тоже был ты?       – Умница, – внезапно разнеслось у тебя за плечом, и ты резко отскочила, вскрикивая. Ты даже отчётливо почувствовала, как чьё-то дыхание щекочет тебе шею мерзкой прохладой. Какого чёрта…       – Про одно ты догадалась. Теперь осталось второе, – голос задумчиво произнёс, будто прогуливаясь по комнате и садясь на кровать, – Сможешь угадать, что мне от тебя надо?       – Э-э… – искренне не имея ни малейшего понятия, ты промямлила, – Нет…?       – Даже не попытаешься? – послышался вздох, – А я-то думал, что я тебе намёки оставлял достаточно понятные…        Намёки… Намёки. Намёки.       – Ах, так это ты, урод, всё это время надо мной измывался? – ты вдруг вскрикнула, притопнув ногой и яростно осматриваясь, так и говоря своим видом “выходи, засранец, я тебя сейчас сожру с костями”.       – Бра-аво, браво! – раздались отчётливо слышные хлопки в руки, – Молодец! Два очка в твою пользу!       – Да как ты…–       – Как я так смог? Как додумался? Как смею? – тебя резко прервали, – Не волнуйся, всё объясню. Смог я, потому что я одновременно везде и нигде. Я могу вас всех видеть и слышать, когда захочу. Могу даже трогать, если мне позволит оболочка. Меня много, а вас, людей, по сравнению со мной, ничтожно мало. Додумался, потому что, честно, легче задачи у меня ещё не было. Если Ноа хотя бы как-то реагировал, что ли, давал отпор, мешал мне вечно, этот чудак, то ты как-то пассивно к этому относилась. Я взял и сделал, потому что легко. А смею я, милая…, – тут голос затих и будто опустился на октаву ниже, отлетая в сторону и тут же раздаваясь над твой головой, – Потому что ты меня раздражаешь. Вечно суёшься мне под ноги, когда я, к твоему сведению, занимаюсь очень важной работой, причём ещё и очень тяжкой. А ты мне её усложняешь. Знаешь, как сложно усмотреть не только за одним, так ещё и за двумя придурками? Такого счастья мне не надо.       Ты нахмурилась, поднимая голову наверх – туда, откуда раздавался голос, и вдруг почувствовала чей-то интенсивный взгляд.       – Мешаешь мне. Прошло два месяца, третий идёт, всё ещё мешаешь. В первый раз я промахнулся, соглашусь. Я не ожидал, если честно, что в ту ночь поднимется такой ветер. Мой подарок оказался не в тех руках.       До тебя внезапно начало доходить. Он что, про ту самую первую бумажку, из-за которой на тебя чуть ли не с кулаками налетел Ноа?...       – Вынужден согласиться, что сначала было даже забавно. Смотреть, как он тебе чуть ли не глаза разодрать хочет, как ты его дом за километр обходишь. Но время идёт, милая, часики тикают…       Часы на твоём запястье, которые не работали всё это время, вдруг начали тихо жужжать.       – …а ты всё не уходишь. Мне нужен простор для работы, понимаешь? Думал, убежит, пятки сверкать будут, надо только припугнуть немного, и всё. А ты, упрямая, стоишь на своём. Не хочешь отдавать своё жилье.       Ты почувствовала, будто к твоему подбородку прикоснулись сухим льдом, и окаменела.       – Вы, люди, животные территориальные, давно заметил… Но, знаешь, я тоже не люблю делиться. Поэтому, будь добра, – голос приблизился, и ты почувствовала пробирающее до мозга костей дыхание прямо на своём лице, – Свали прочь.       Ты в испуге отступила, бегая взглядом по потолку, пытаясь найти кого-то, что-то, как вдруг внизу послышался щелчок двери. Ноа вернулся.       – А, вот и хозяин вернулся! – тон голоса вернулся к весёлому, игривому и противно-шипящему, – Ну что, я тебе всё тщательно разжевал? Выучила урок?       Твоё лицо искривилось в отвращении, и ты нахмурила брови, поджав губы.       – Запомни, милая, и запомни хорошенько. Пока тебя и след не простынет, я с тебя не спущу и глаза. Я всегда, – голос снова словно приблизился, – всегда за тобой наблюдаю, – и отдалился на полметра, – Адиос.       Ты сделала вздох, и почувствовала такую свежесть, будто комнату только что проветрили от гнили разлагающегося праха. Свет включился, и ты увидела, как на пороге своей комнаты стоит Ноа во всей своей красе, непонимающе переводя взгляд сначала на вмятину на полу, потом на сковороду, потом на тебя, забывшую, как дышать.       – Твою мать, что произошло? – парень испуганно на тебя уставился, – Ты выглядишь бледной, как труп…       – Ноа, – ты еле сглотнула, до сих пор смотря в одну точку.       – Что, что такое?       – …Почему ты не говорил, что у тебя в доме завёлся демон?       Занавес.