Венера

      Густая завеса тумана разбавляла свет луны в ночном лиственном лесу, размывала очертания ветвей кустов да деревьев, их стволов. Из-за этого происходило своего рода сужение пространства до считанных сантиметров. Снежное покрывало усиливало эффект. Семилетний Бел вёл за руку пятилетнюю Венеру. Оба были в плащах: мальчик — в неизменном белом, девочка — в вердепешевом. На ногах первого были белые унты на подвязках, второй — бежевые сапожки с пряжками. Слышались частое уханье совы поблизости и вой волков где-то вдали. Они шли быстрым шагом по извилистой тропе, которую недавно кто-то вытоптал большими ногами. Рука Бела была холодной, в то время как Венерина — горячей. Девочка не знала, куда они идут, но не боялась: с мальчиком ей всё было ни по чём. С ним она чувствовала себя в безопасности, спокойно. Дети повернули на развилке влево. Следы были менее свежие. Бел крепче сжал её ручонку, продолжая идти. Венера послушно следовала за ним. «Стало так тихо. Кажется, туман рассеивается, — глядя вокруг, констатировала девочка про себя. — Да, он потихоньку исчезает. Как же тут красиво!» — на сей восторженной мысли она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть, и лишь потянула мальчика за руку с целью привлечь внимание к окружающей лепоте зимнего ночного леса. Бел остановился, повернулся и, глянув на неё, устремил взгляд на верхушки деревьев. Он понял её призыв без слов, ибо, во-первых, знал об её внимательности да любви к природе, во-вторых, тоже разделял их. Чёрно-синий небосвод становился чётче по цвету. Его освещали звёзды и золотистый Нейт — спутник Венеры (примечание автора: по вердикту учёных у сей планеты спутников нет, но была версия, которой я воспользуюсь, о том, что Нейт являлся таковым). Дети любовались теперь небесным ковром, затаив дыхание, но через некоторое время, заслышав вновь уханье совы и вой волков, что был значительно ближе, быстрым шагом потопали дальше.       Снег стал рыхлым. Ноги проваливались в него, из-за чего было тяжело идти. Волчий вой приближался. Бел посадил Венеру на спину и рванул, как мог, быстро. Он знал, что волки чуяли девочку за версту и всякий раз желали убить. Почему? Они ощущают страх к себе, который яростно презирают, и по нему, точно по запаху, находят источник, с которым хотят расправиться. Венера сама не понимала, почему так боится их, и не могла ничего с этим поделать. Впрочем, людям свойственно иметь фобии, то бишь сильные, неконтролируемые, как часто кажется, страхи. Бел прерывисто дышал, трясся от тяжести охватывавшего холода, ноши на спине да шустрого передвижения, но продолжал бежать с мизерной сдачей позиций. Желание уберечь Венеру, братский страх за неё — мальчик относился к ней покровительственно, как старший брат, — пересиливали физическое недомогание, придавали энергии двигаться вперёд. Шорохи кустов выдавали нагонявших волков, из-за чего Бел прибавлял ходу. Венера крепче вцепилась ему в шею, даже не подозревая, что душит его. Она от охватившего страха потеряла ориентацию в пространстве, видела окружающее её смутно и не понимала, что вообще происходит. А волки приближались.       Стены пещеры отдавали сыростью, холодом. Мальчик снял девочку со спины, тут же рухнул наземь в изнеможении. Венера пришла в себя, в связи с чем испуганно стала смотреть на Бела, который был недвижим, как мраморная статуя. Она была шокирована тем, что он так быстро нёс её, хотя снег был по колено и выше, так ещё в придачу с её весом. Девочка поражалась его самоотверженности, решительности и внутренней силе, без которой он бы не продвинулся ни на шаг. Пугающий вой волков удалялся. Венера села рядом с Белом, положила его голову себе на колени и своей правой ручонкой взяла его левую. Дыхание того было рваным, его трясло от усталости. Эхом приближались тяжёлые шаги и медвежий рёв.       — Фенедица! Венера, поднимайся и убегай отсюда! Живо! — вскочил мальчик, загораживая собой её. — Нет времени размышлять! Давай же!       От медведя — бурое туловище с двумя задними лапами, от феникса — голова с крыльями да двумя передними когтистыми лапами. Она надвигалась на них. Венера не могла сдвинуться с места, любуясь доселе невиданным созданием. Фенедица была разъярена визитом нежданных гостей, поэтому намеревалась прогнать или уничтожить их. Свет звёзд и Нейта упал на лицо Бела. Нападавшая замерла, точно её приковали к месту, и ткнула носом того в лоб. Мальчик улыбнулся, кинулся обнимать её.       — Нусакан! Здравствуй! Вот уж не ожидал встретить тебя! — радостно вскрикивал Бел. — Ах да, Венера, знакомься: Нусакан — одна из моих воспитательниц и мой талисман.       Венера робко протянула руку в знак приветствия. Нусакан понюхала её, послушала бормотания Бела на медвежьем и поприветствовала её также, как и Бела до этого. Нос был горячим. Девочка улыбнулась, погладила её по голове, на что та довольно порычала. «Сказки чудесатые! Так непривычно, необычно сталкиваться с легендами в действительности! Неужели мне это не снится? С Белом никак без приключений, что меня радует!» — восторженно пронеслось в голове Венеры. Она была счастлива, о чём говорили её блестящие глазки, её искренняя широкая улыбка. Девочка была очень восторженной сама по себе, эмоциональной, энергичной, что сложно было бы не заметить кому-то бы то ни было. Нусакан и Бел о чём-то беседовали на медвежьем, поглядывая то на друг друга, то на Венеру. Она не понимала разговора, но ей нравилось слушать тембры рыков.       — Нусакан сказала, что ей очень приятно познакомиться с тобой, что ты ей нравишься и напоминаешь звезду Вегу из созвездия Лиры, — оповестил ту мальчик, который не переставал улыбаться.       — Скажи ей, что мне-то как приятно, что мне она очень-очень нравится, — попросила Венера и, подождав окончания исполнения сего, робко обратилась к новой просьбой: — А ты научишь меня медвежьему, пожалуйста?       Бел согласно кивнул, сел рядом с Нусакан, пригласил жестом к ним Венеру. Девочка подсела. Мальчик взял её за руки, начал разминать горло. Фенедица лежала на боку, наблюдая за детьми. Венера сосредоточенно наблюдала за тем, кто собирался её научить новому языку, и иногда поглядывала на Нусакан, ловя в её взгляде спокойствие, теплоту, внимание.       Открыв глаза, девушка услышала разрывавшийся мелодией звонка телефон. Из-за этого ей пришлось встать, подойти к столу и начать искать его на ощупь, в голове прокручивая приснившееся. Венера не ассоциировала себя с той из сна, хотя помнила и знала, что была такой, но повзрослела и почти зачерствела. Ей стало грустно от осознания, что она — бесчувственный сухарь, хоть и столько лет стремилась к этому. Сейчас девушка не понимала сих стремлений, а наоборот хотела стать вновь малышкой из снов, из прошлого, вкусить краски жизни, поверить в чудеса, быть открытой миру. Столь наивное наваждение развеялось при виде имени Патриции на дисплее. Сердце больно ёкнуло, опустилось, сжалось. На лбу выступил холодный пот, как и на руках. Венера дрожащими руками взяла телефон.       — Три часа ночи, позвольте заметить. Слушаю, — как можно хладнокровнее начала девушка.       — Асенька, неси ещё мартини с вином! И побольше! — послышался нетрезвый голос Патриции. — Да мне хоть сколько! С кем я разговариваю?       — С той, что «катилась к чёртовой матери». Вы ошиблись номером, Патриция Робертовна, — заключила Венера, нервно кусая губы и ища кнопку сброса.       Под первые два слога своего имени девушка сбросила, после чего швырнула телефон на пол. Он начал нахально трезвонить. Венера села на пол, схватившись за голову руками, унимая охватывавшую дрожь. «Не бывать мне этой Венерой! Ни за что! С меня достаточно этих розовых очков в детские года! Тебе нельзя пить, дура, у тебя же с сердцем проблемы! Опять ты с этой алкоголичкой Асей отшиваешься! Сколько раз я говорила, что это заканчивается месяцами в больнице! Самая настоящая дурында! — сокрушалась про себя девушка, сильно сжимая волосы. — Ах да, это же меня больше не касается, как я могла забыть! Пейте, Патриция Робертовна, раз вам так нравится! Я же теперь никто! Замечательно! Вы-то уж не пропадёте!» Злость вместе с болью туманили рассудок, истощали психически, физически, точно обесточивали. Звук звонившего телефона выводил из себя ещё больше. Неожиданно он замолк. Венера поднялась за ним и увидела сообщение от Цецилии следующего содержания: «Мы отправимся с утра с Каем. Пат нашла его и начала процесс усыновления. Не руби сгоряча. Дай ей и себе время успокоиться. Знакомиться будем наспех.» Девушка шумно выдохнула, поплелась обратно к кровати. «Ты права, бабушка, и я стараюсь. Отбытие будет полезным в этом плане, как и вообще. Кай… Ай, в темпе разберёмся. Надо бы поспать ещё малёк. Хотела бы я знать, где сейчас Бел, Нусакан, Пат…?» — устраиваясь поудобнее и ощущая тяжесть наваливавшегося сна, лениво мозговала девушка.       «Русское рондо» Джузеппе Меркаданте растекалось по салону корабля, закрадывалось в дремавшее подсознание Венеры, которая нервозно, прерывисто спала до этого и чувствовала себя выжатой. Она свернулась клубком в сидении, спряталась глубже в серый плед. Упомянутое пространство было в белых тонах, с пятью крутящимися яйцеобразными креслами серебристого оттенка, обтекаемой формы. Обширная панель управления у оконной тонированной панорамы, за которой располагалось космическое пространство. Приоткрыв глаза, девушка увидела сидевшего в кресле напротив и сосредоточенно читавшего потёртую книгу Кая. Мальчик был в чёрной рубашке, серых брючках да чёрных монки. Волосы были уложены назад. Цецилия стояла у панели управления в фиолетовом платье с длинными рукавами, с юбкой макси. Венера начала закрывать очи, как ощутила какую-то тяжесть внутри. Источником её являлся холодный, тяжёлый, пристальный взгляд Кая, устремлённый на неё. Внутренне она вся сжалась. «Точно смерть смотрит,» — пронеслось в голове у неё, что её даже напугало. Руки похолодели.       — Не смотри на меня так. Я тебе сестра, не враг, — напряжённо подала голос Венера. — Я не виновата, что тебя запихнули в детский дом, что у нас с тобой отвратительная мать.       — Я тебя ни в чём не виню, но не тебе её судить. Смотрю так, как хочу. Как знать, Венера Пантелеевна. Ты не вызываешь у меня ни симпатии, ни уж тем более доверия, — сухо отвесил Кай, возвращаясь к чтению.       Девушка хотела было что-то сказать, но взгляд Цецилии давал понять, что ей лучше промолчать. «Да что это за ребёнок такой? Как будто ты мне нравишься, как же! Не мне её судить? Не тебе решать, мальчишка! По её поступкам видно, что она из себя представляет алчную дрянь. Зачем он вообще нужен в этом путешествии? Ты тут вовсе ни к чему, между прочем, и начинаешь меня бесить, Кай!» — буянила про себя Венера, отвернув кресло от него и возвращаясь к попыткам поспать. Мелодия пошла на повтор, но потише. «Интересно, что за легенду мне придумала бабушка? Куда больше я бы хотела узнать, как Пат, что она делает? А знает ли, кстати, она об моём отбытии? Вот бы сейчас прижаться к ней и обнять её крепко-крепко, уснуть рядом с ней… Эх, милая моя Пат, мне тебя так не хватает... Идиотская ситуация! Почему так вообще вышло? Впрочем, это будет мне уроком: говорить сразу и обо всём. Что ж, теперь не об этом. Мы летим туда, где мой кровный дом. Радости как-то не вызывает. Безразлично,» — лениво размышляла девушка, но ход её мыслей был перебит ультразвуковой волной и пятёркой ярких вспышек. Космический корабль начало трясти. Осмотреться Венера некоторое время не могла. «Вот я и дома,» — промелькнуло у неё в голове при осознании, что они идут на посадку.