***
Из-за рваных сине-белых облаков выглянул лик полной луны, освещая больницу святого Варфоломея. В больничных коридорах царила полная тишина, пациенты спали, дежурная сестра дремала за столом. Сквозь большое окно в палату, где лежала Елизавета Туманова, на пол падал серебристый лунный свет, охватывая подол юбки Фелицаты Аристарховны, сидевшей в кресле. Она не смыкала глаз, наблюдая за лежавшей неподвижно племянницей. Вдруг Фелицата наклонилась вперед. Тишину лунной ночи прервал какой-то странный то ли шорох, то ли шепот... Она несколько мгновений прислушивалась, но, поскольку ничего не происходило, женщина подумала, что ей показалось. Возможно, ветер. На всякий случай она подошла к окну - в свете полной луны больничный скверик был виден как на ладони. Колоннада высоких деревьев с раскидистыми зелеными кронами безмолвной стражей стояла вдоль посыпанной гравием дорожки, окутывая мраком пустынные скамейки. Все было тихо. На улице не было ни души. Фелицата уже собралась вернуться обратно в кресло, как вдруг до нее снова донесся странный звук. Если бы она в этот момент посмотрела в окно, она бы заметила, как чья-та тень, подобно бесшумной летучей мыши, выскользнула из-за дерева и подлетела к стене больницы. Послышался тихий вой ветра, который мистическим образом складывался в слова: - Фелицата... Фелицата... Тетя Фелицата замерла у окна, словно статуя. На ее лице будто возникла маска, глаза остеклились. - Я вас слышу, мой господин, - монотонно ответила она. - Фелицата, простите, запамятовал, как вам по батюшке, откройте окно и пригласите меня зайти. Пожалуйста. Фелицата, двигаясь как заведенная кукла, взялась за ручки и распахнула ставни. - Прошу вас, мой господин. По ту сторону окна возник темный силуэт, выплыв из ночного мрака. - Благодарю вас, мадам. А теперь садитесь в кресло и засыпайте. Вам нужно отдохнуть. А я побуду с Лизой. Фелицата села в кресло и мгновенно заснула. Ночной гость, оказавшись в палате, закрыл за собой окно, чтобы дам не продуло. Этим поздним посетителем был никто иной, как граф Дракула, пришедший в себя после пожара. То рискованное дело чуть не стоило ему жизни, но он не жалел об этом. Он пришел навестить Лизу. Для него это сейчас было самым важным. Лиза неподвижно лежала на кровать под одеялом, ее лицо казалось мертвенно-бледным в свете луны, ее голова была замотана. Дракула склонился над ней и взял ее ладошку в свои руки. - Здравствуй, Лиза. Я так хотел тебя увидеть. Живой и здоровой. Клов сказал мне, что ты все еще лежишь без чувств. Но возможно, ты все-таки можешь меня слышать. Он приложил ее руку к своей груди. - Мое сердце не бьется уже двести лет. Двести лет я ничего не чувствовал. И ни разу об этом не пожалел. Но один человек разбудил во мне то, что, казалось, умерло навсегда. Ты знаешь, когда я пытался тебя вынести из пожара, я принял одно решение. Я решился сказать то, что никогда и никому не говорил, пока был вампиром. Последний раз я произнес эти слова, когда умирала моя дочь. Тогда я еще был человеком. Вампиры не должны испытывать такие чувства, они бесстрастны. Только живые люди так могут. Но с тобой, моя милая Лиза, я будто ожил... Дракула отпустил ее руки, наклонился к Лизиному лицу и поцеловал ее в лоб. - Я люблю тебя, Лиза. Это не жалость, это любовь. Жалость проходит и ее может затмить ненависть, но истинную любовь не может пересилить ничто. Я люблю тебя, как свое собственное дитя. Я хочу, чтобы ты улыбалась, я хочу вновь слышать твой смех и пение. И я отдал бы все на свете, чтобы только вернуть тебе зрение. Но тебе лучше не видеть меня... Женщины, находящиеся под его чарами, поголовно считали его красавцем. Но он прекрасно понимал, что ужасен. Его клыки, красные глаза и длинные ногти внушали страх. А прекрасные леди признавались ему в любви, но это все было ненастоящим, наваждением. Он и сам говорил, что любит, но лишь для того, чтобы получить власть над своей жертвой. Но с появлением Лизы все изменилось. Все было другое, он стал другим. Он наконец победил свой животный инстинкт вампира. Лиза была его другом, он стал заботиться о ней, как о своей погибшей дочери. Тогда он так же сидел со своей малюткой. Но ему не удалось ее защитить. Равно как и адвокат Туманов не смог защитить ни свою жену, ни свою дочь. - В моих силах, Лиза, сделать так, чтобы ты была вечно жива и здорова... Да только ты этого не захочешь. Старик Клов был прав - из тебя не вышло бы хорошего вампира. И это хорошо. Он аккуратно провел рукой по ее повязке на голове. - Прошу тебя, выздоравливай скорее. Моя милая и маленькая девочка. Я люблю тебя, как только люди могут любить друг друга. Ты человек, Лиза, но я - нет. И я впервые об этом сожалею...***
Михаил Туманов, только что прибывший из Неаполя, мчался по коридору больницы, ища указанную палату. - Мишель! - кричала вслед ему его супруга Моника, - Мишель! Ты с ума сошел? К чему такая спешка, я не пойму... - Не сейчас, Моника. - Нет, сейчас, милый! Я вообще не понимаю, зачем мы здесь? Могли бы спокойно вернуться в Париж и там все обсудить. Ведь она жива, твоя Лиза. И потом, с ней твоя сестра. - Моника, - Туманов остановился и укоризненно на не посмотрел, - послушай, если тебе что-то не нравится, ты спокойно могла остаться в гостинице Будапешта! Ты хоть осознаешь, что случилось?! Что могло случиться? - Слушай, вот только не надо мне закручивать эту страую шарманку! Я-то как раз все прекрасно понимаю! Как же, пущу я тебя одного, конечно. Дочка у него в больнице... Да если бы ты вдруг оказался без моего присмотра, небось сразу же по девкам пошел... - Какие девки, Моника? - Такие же, как в Риме два года назад. Ты думаешь, я все стерплю и забуду? - Что ты несешь? Причем здесь это... Моя дочь чуть не погибла... Наконец, они добрались до нужной палаты. Михаил пулей влетел туда. Лиза сидела на кровати с тетей, которая стала почти вся седой. Фелицата посмотрела на брата. - Приехал... - прошептала она. Туманов медленно подошел к дочери. Она смотрела на него слепыми глазами, повязку с ее головы уже сняли. Отец смотрел на нее так, как будто она вернулась с того света. Ему впервые стало так страшно, грустно и счастливо одновременно... В нем произошли большие перемены. Он вдруг вышел из какого-то дурманящего замкнутого круга. Он вспомнил, что у него есть дочь. Он ее любит. И боится потерять... - Лиза... - он начал, но слезы брызнули у него из глаз, он рухнул на колени перед ней, - Лизонька, девочка моя.. Доченька, прости меня! Прости меня! Я чуть тебя не потерял... второй раз и уже навсегда... Он обнял ее и заплакал. Лиза торопливо гладила отца по спине и сбивчиво повторяла: - Папочка, миленький папочка, что же ты... Папочка, не плачь, пожалуйста. Я так люблю тебя, я так рада, что ты приехал ко мне. Мне нечего прощать тебе, папочка, что ты... Я... Я так скучала по тебе, папа! Туманов обхватил руками ее щеки и стал покрывать лицо дочери поцелуями. - Я так виноват перед тобой и перед мамой... Я тоже скучал по тебе. Но теперь все будет по-другому! Я больше никогда не оставлю тебя, моя Лизонька. Я всегда буду с тобой... - Папа! Они оба заплакали и обнялись. Моника поджала губы и стремительно покинула палату. Фелицата Аристарховна смотрела на воссоединение отца и дочери, улыбаясь и роняя слезы радости. - Я всегда буду с тобой...***
Я всегда буду с тобой... А где-то в старом замке, предрассветным утром, один счастливый граф тоже повторял эти слова...