Научи её жить по-новому

Сегодня слишком холодно. Девушка сидит на подоконнике одного из коридоров Мосфильма, свесив ноги вниз. На коленях у неё какая-то книга с большим количеством страниц, с яркой обложкой и толстыми корочками. Только вот она не читает её, книга просто лежит на её коленях, создавая картинку любящего читать человека. О таком количестве всего накопившегося за последние два дня Маша никогда не думала. Даже думать не могла, что столько мыслей полезет разом в её голову. Тот случай с её родственниками и Авериным занимал, ну скажем, место пятое в этом списке. Вроде и обижаться не на что, а вроде и обидно. Девочка ведь такая, что никто ни разу голоса на неё не повысил, а тут сразу одной колкой фразой на место поставили. Непривычно скорее, чем обидно. — Привет, — не успела Маша опомниться, как увидела перед собой сценаристку Юлию, которая так или иначе уже давно желает подружиться с ней, — Рано ты сегодня, — Куликова даже не улыбнулась. Слезла с подоконника и захлопнув книгу, поправила свою юбку. — Ты что-то хотела? — взглянула на девчонку, а той, судя по всему, стало не очень комфортно от столь пристального взгляда. — А, да, — вдруг неожиданно для обеих она опомнилась и снова подняла уголки губ, нервно теребя папку в руках. — Ну, говори, я слушаю. — До начала ещё час, ты завтракала? Может, кофе выпьем? Маша промолчала и осуждающе осмотрела девушку от макушки до пяток, после высокомерно усмехнулась. — Настроение у меня не для кофе, — пожав плечами, блондинка забрала с подоконника книгу и обошла сценаристку, не сказав ей больше ни слова. Не самый удачный день для неё. Бывали и получше. Одна мысль в голове перебивает другую и получается какая-то ерунда. Надо бы на съёмки настроиться. Обиды обидами, конечно, но сериал страдать не должен из-за личных проблем. И тут Куликова вновь задумалась: получится ли перебороть свои внутренние переживания и выдать себя на все сто? Профессия - единственное, за что Маша хочет и может бороться. В этом деле - она лучшая и своё место уступать не собирается. Никому. — Марий, — в дверь тихо постучали и девушка обернулась, пряча пачку сигарет в карман. Она ждала этого весь день. В комнате появился отец. На лице читалось только одно: он хочет поговорить и разрешить все разногласия с дочерью, — Можно? — Да, — девушка в эту же минуту почувствовала жжение на желудке и приложила к нему руку. Старалась не улыбаться, хотя, наверное, хотелось это сделать. Но нет же! Чертова гордость. — Дочь, давай поговорим? — Говори, — махнула рукой на диван, а сама подошла к шкафу, открывая его, хотя оттуда в принципе ничего не нужно. Как будто автоматически, не зная, куда деть себя в такой ситуации. — Маш, мы не хотели обидеть тебя тогда, — Григорий Владимирович присел на диван и поднял как будто даже виноватые глаза на дочку. Девушка развернулась, демонстративно складывая руки на груди и гордо поднимая голову, — Ты понимаешь, что должна настроиться на работу сейчас? — А, то есть, тебя только это волнует? - девушка нервно усмехнулась, опуская руки, — Не покатится ли твой сериал к чертям, да? — Не говори так. Мы работаем над ним все вместе и это не только мой, но и твой сериал. — Тебе глубоко насрать на то, что чувствует твоя дочь. Главное, чтобы она не запорола эти несчастные три сцены сегодня! - Перестань, - виновато опустил голову отец, а Маша всё также нагло продолжала смотреть в его сторону. Чувство виновности девушке было не знакомо. Она всегда права. Даже когда это не так. - Что перестань? Что перестань, м? Не так? Всегда на первом месте у тебя работа, а только потом дочь! - Это не так…, - попытался оправдаться Куликов, но дочь не дала ему договорить, перебивая. - А как? Ты пришёл, чтобы спросить не завалю ли я сцены сегодня?, - встала напротив, - Не дождётесь. – с какой-то даже злостью прошипела блондинка, наклоняясь к мужчине. Сложная девочка. Очень сложная, трудная, неуправляемая и неисправляемая. Это-то и страшно. Даже отец, казалось бы взрослый мужчина, но всё-таки немного побаивался. И, наверное, в другом смысле. Боялся не угодить Маше, обидеть её, сделать что-то не так и лишиться взаимопонимания единственной дочери. А она нагло этим пользовалась, понимая, что никто и слова против не ставит. Вот что вышло из этого… Съёмочный день проходил медленно, всё шло своим чередом, а некоторые сцены уже были отсняты. Актёрам ненадолго дали выдохнуть, пообедать, сделать все свои жизненно необходимые дела. Куликова сидела в тёмном углу съёмочной площадки, закутанная в плед, иногда подёргиваясь от мурашек по телу. Мимо носились гримёры, сценаристы, постановщики, в общем все, кроме актёров. Им тут уже явно осточертело. Глаза блондинки закрывались, а зевать сейчас она стала в два раза чаще, потирая изредка усталые глаза. - Привет, - она услышала мужской голос и подняла голову, тут же опуская её, - Подвинься, - не дождавшись от неё какой-либо реакции, Аверин запихал свой зад на ту же скамейку рядом с Машей. Та недовольно поморщила лоб, но промолчала, - Язык проглотила? - Чего тебе надо от меня? - Шоколада, - переставая улыбаться, Максим посмотрел вперёд. Ожидать чего-то другого от человека-сарказма не стоит, ежу понятно. Маша недовольно закатив глаза тихо цокнула и сильнее закуталась в плед, - Ответь нетрудно, если тебя спрашивают. - О чём ты меня спросил?, - подняла глаза, шмыгнув носом - Я с тобой поздоровался. Заметь, сегодня мы ещё не виделись с тобой. - Ммм, - усмехнулась блондинка, отводя взгляд в сторону, а Аверин наоборот, посмотрел на её макушку, - Ну простите, Ваше Величество, Максим!, - сарказмом на сарказм ответила она. - Дурочка ты, - выдохнул молодой человек и спиной опёрся на стену позади. - Почему это? - Нельзя ж так. Ведёшь себя как собака, которую всю жизнь на цепи держали. Только вот они потом добреют, а ты нет.. - Ещё один. Вам чего всем надо от меня, я не понимаю!? - Нравишься ты мне, может быть, - уверенно заявил Аверин, - Но кое-что перевоспитать в тебе нужно…