***
Мужчина ежесекундно смотрел на стрелки часов, которые двигались настолько медленно, что он со злости ударил по стене кулаками, громко всхлипывая от боли. Он не мог усидеть на месте, потому перемещался с дивана на пол с периодичностью в -нцать минут. К нему не спеша подошла низенькая медсестра, которую также хотелось придушить за медлительность. — Вы Арсений Попов? — спросила она, листая что-то в журнале и ведя синей ручкой по списку. — Да, — облизывая искусанные до крови губы, ответил мужчина, затаив дыхание. — Кем вы, кхм, — она хмыкнула, когда дошла до нужного имени в списке, — приходитесь больному? — Любовником, — он сказал это так быстро, что девушка чуть не поперхнулась при следующем вдохе. — Семьёй! Чёрт возьми, просто скажите, как он? Блондинка еще с минуту молчала, разглядывая мужчину, будто решая, законно это или нет. — У него повысилась вирусная нагрузка, и упало количество Т- лимфоцитов… — ей не дали договорить. — Мы изменили препараты месяц назад из-за этого! — Арсений чувствовал, как от паники подкашиваются ноги, и он облокотился рукой о штукатуренную стену. — Очевидно, реакция организма на новое лекарство была почти смертельной, — спокойно отозвалась та, снова черкая что-то в журнале. — Он поправится? — с надеждой спросил мужчина, проводя рукой по лицу и переводя внимание на номер палаты. — Это зависит от того, сможем ли мы понизить уровень энзимов, а сейчас он крайне высок, и я бы не стала давать вам лож… — её больно схватили за запястье, отвлекая от журнала и заставляя её чертыхнуться под натиском голубых глаз. — Когда вы сможете мне сказать точно? — зло спросил Попов, пытаясь ослабить хватку. — Пока продержим его на искусственной вентиляции и исключим лекарство. Примерно через пару дней мы… — она выдернула руку и зло хмыкнула, — Сможем точнее сообщить о его состоянии. — Извините, — Арсений начал крутить пальцами браслет на руке. — Спасибо большое. Девушка, кажется, подобрела, когда увидела то, как сильно побледнел мужчина и ободряюще похлопала того по плечу, наконец закрывая журнал. — Всё будет хорошо, — чуть слышно прошептала медсестра, оглядываясь назад, когда ту позвал доктор. — Нужно просто переждать. Арсений легко кивнул в ответ и отстранился. Девушка последний раз улыбнулась ему и, цокая каблуками, пошла за мужчиной в белом халате, снова раскрывая журнал. Мужчина медленно спустился по белой стене и присел на холодный кафель, который почему-то казался ему более удобным, чем кожаный диван. Сердце больно щемило от одной мысли, что его парень лежит там, истыканный катетерами и трубками, лёгкие которого прокачивает специальный аппарат. При представлении такой картины, Арсений закрыл лицо руками и тихо всхлипнул от подступивших слёз. Ему было больно вспоминать всё то последнее, что произошло между ними. До того, как Марк потерял сознание. До того, как был срочным образом госпитализирован в больницу. До того, как его поставили на искусственный аппарат жизнеобеспечения. — Блять! — зло прорычал он и уткнулся носом в собственные колени. Руки медленно обвили ноги, и он просидел так, кажется, час, прежде чем заснул всё в таком же положении. — Мужчина! — раздалось за ухом, и он резко поднял голову. Перед ним стояла всё та же медсестра, которая жалостливо смотрела на него и протягивала кружку кофе, над которым расплывался белый пар. — Что-то случилось?! — обеспокоенно спросил тот, вставая с места и придерживаясь за края дивана, потому что ему казалось, что если он этого не сделает, то точно грохнется обратно. — Нет, все стабильно, — она поставила кружку на маленький столик рядом и чуть заметно улыбнулась. — Арсений, вам нужно идти домой. Больница скоро закроется, и у меня нет права оставлять Вас здесь. — Прошу, можно мне остаться? Пожалуйста! Я ведь не смогу спокойно дома сидеть, зная… — он мотнул головой в сторону кабинета и снова побледнел. — Нет, простите, — девушка замялась, придумывая хоть какие-то отговорки, чтобы помочь. — Время посещений только через полчаса закончится, так что… можете ещё немного тут посидеть. Впрочем, я буду всегда на связи и держать Вас в курсе всего. Не беспокойтесь! — Спасибо! — выдохнул он с облегчением, радуясь той мысли, что он сможет побыть тут хоть ещё немного. — Кофе я Вам принесла, выпейте. Выглядите неважно, честно говоря. Она снова похлопала его по плечу и, убедившись, что мужчина сделал глоток бодрящего напитка, двинулась в сторону лестницы, попутно заглядывая в палаты и делая какие-то пометки. Арс сделал ещё пару глотков кофе и взгляд его метнулся на чёрный браслет, который чуть свисал с руки, которой он держал кружку. Рассматривая бусины на нём, перед глазами мелькали кадры этого утра, и как эти окольцованные руки изо всех сил сжимали ребро стола, и как зелёные глаза блестели от влаги, и как сердце Попова сжималось каждый раз, когда раздавался очередной удар. И он открыл почти чистый диалог с Антоном и стал медленно вбивать слово за словом: — Антош, прости меня. Наверное, я никогда не пойму причины своих действий, я могу только предположить, что это странное оказание заботы. Не больше. Мне хочется врезать самому себе, когда я вспоминаю то, как ты начал плакать прямо в моём кабинете, как я довёл тебя до этих самых слёз своими ударами. Я, блять, просто невыносим. — Я испугался. Это так странно… Я испугался, что ты действительно необдуманно переспал с какой-то девицей. Ты ведь… ты… такой неопытный и совсем ещё ребенок, который нуждается в постоянном контроле! Ты! Именно ты, да! Я возомнил себя тем самым человеком, который должен осуществлять тот самый контроль. Понятия не имею, почему. Арсений еще раз взглянул на текст, который был до того кривой и нелепый, что он тут же начал стирать предложения, сжирая каждое слово, которое так и не будет сказано… Осталось только последнее предложение, которое было короткое, но подразумевало гораздо большее, чем пустое «прости». Как только эти три слова высветились в диалоге, он поджал губы, боясь, что сделал это зря. — Боже, будто я здесь школьник! — прыснул он с досады, делая очередной глоток кофе. Затем пошли ещё несколько сообщений, по содержанию не многим уступая первому. Так он провёл последние полчаса в больнице: написывая своему ученику и изредка бегая за новой дозой кофе на первый этаж, в гости к автомату.***
Сидя дома, он битый час смотрел в одну точку в окне, поджав под себя ноги и укутавшись в одеяло. Его знобило от чуть приоткрытого окна и от душащего одиночества. Без Марка квартира полностью опустела, и ему было даже страшновато передвигаться по ней в одиночку. Такой взрослый и злой дядя до сих пор боялся монстров под кроватью и темноты. Потому он не вылезал из-под одеяла и не слезал с кровати, держа в дрожащих руках телефон, на случай, если ему вдруг позвонят. Ему до одури хотелось поговорить хоть с кем-то, и он душил эту потребность в написании своему ученику коротких сообщений. Ему никто не отвечал, и он решил, что это даже лучше. Ведь так ему не стоило продумывать то, что он пишет, а если утром будет стыдно — можно свалить такие выходки на пьянство или кошку, именно ту, что прошлась по клавиатуре. Где-то в солнечном сплетении теплело, когда Арс чувствовал на своём запястье браслет, и он сильнее прижимал руку к груди, считая, что таким образом он будет в безопасности от всех злых духов в этой квартире. — Шастун же все свои побрякушки в эзотерических магазинах покупал? — спросил он сам себя, да ещё и вслух. Собственный голос его испугал, и он накрылся с головой под одеяло, укладывая голову на мягкую подушку. Он подумал о том, что завтра не сможет вернуться в школу, и потому решил сообщить об этом пока что только Тоше. 22:30 — Завтра не будет профиля. Вдруг раздался звонок, который вывел Арсения из равновесия, заставляя вырваться из удушающей материи и прислонить телефон к уху. — Арсений Попов? — звонок был явно из больницы, он узнает эти холодные голоса из тысячи. Сердце бешено колотилось. С каждым новым вздохом ему казалось, что его разорвёт на части, и потому он решил и вовсе не дышать. Не такая уж и полезная функция… — Д-да. — Это Позов Дмитрий Вас беспокоит, — раздалось на другом конце провода. — Вы представились как близкий человек Марка Шапиро. Арсений сглотнул, во рту внезапно стало так сухо, что он не мог выговорить и слова, а только перебирал языком. — Именно, — наконец ответил тот. — Боже, неужели он…? — Что вы! Нет! — мужчина тут же начал успокаивать Попова, который только одеяло не жевал, чтобы прийти в чувства. — Я звоню сообщить скверную новость, но никак не смерть. Боже упаси! Моя работа — постоянно информировать вас о каких-либо изменениях. Так вот, у Марка болезнь оказалась более прогрессирующей, чем у остальных, кого мы наблюдаем в нашей клинике… — Ну же! — рявкнул Попов, до беления костяшек сжимая телефон. — Стадия ВИЧ перешла в прогрессирующую стадию СПИД за очень короткий срок. И мы битый час пытаемся повысить количество Т- лимфоцитов, но… — на другом конце провода послышался сдавленный кашель, сопровождаемый шуршанием бумаги, — пока что это очень и очень гиблое дело. У него низкая иммунная система, и мы боимся, что лекарства в этом случае сделают только хуже. Арсений молчал, тупо смотря на всё то же окно — единственный луч света в комнате. — Думаю, около недели мы будем всеми возможными способами улучшать его самочувствие, Вам же необходимо провести ряд анализов. — Что? — непонимающе переспросил Арс, наконец очнувшись от собственных размышлений. — Вы являетесь половым партнёром спид-больного, Арсений Сергеевич! — он хмыкнул через трубку, будто это было очевидно только ему одному. После непродолжительного разговора Арсений уткнулся носом в подушку и набрал короткое сообщение: 00:30 — Думаю, всю неделю его не будет.