***
Всматриваясь в кафель на полу, Шастун уже как двадцать минут не мог сдвинуться с места. Он просто не мог. До чего же кафель был интересный: эти узоры, они ещё и сверкали, даже можно сказать светились, да, определённо, так и есть! Проведя тонкими пальцами по полу, он решил, что лучшее решение — лечь на него. Собственно, так он и сделал. «Тох, тебе нельзя столько пить», — пронеслось в голове и тут же испарилось во влажном, таком обжигающем воздухе. Над горячей ванной клубился белый дым, наполняя всё пространство горячим паром. Из-за такой резкой смены температуры Шастуна нехило вштырило с одной-то бутылки вина. «Что бы сказал Арсений Сергеевич, увидев то, как ты разлёгся на кафеле, еле контролируя свои действия? Он бы хорошенько подумал, прежде чем вообще с тобой связываться, — вот что». Странные, взявшиеся из ниоткуда мысли, тут же рассеивались в воздухе, не оставляя и следа. В это время с другой стороны послышались шаги, Антон напрягся, пытаясь встать, но тут же валился обратно, громко сопя с досады. — Тош, ты там в порядке? — послышалось за дверью. — Ты уже там час. Час? Упс… — А? Я, да, да, нормально! — прохрипел он еле связанные между собой слова, цепляясь рукой за ванну, чтобы встать с пола. Как только он полностью встал, перед глазами помутнело, и он, не видя ничего перед собой, столкнул с туалетного столика что-то тяжёлое, что повлекло за собой резкий звук разбитого стекла. — Антон! — испуганно воскликнула девушка, открывая дверь нараспашку и врываясь в ванную. Горячий воздух вышел наружу, запуская прохладный, от чего парень начал приходить в себя. На полу валялись осколки разбившейся мыльницы, а рядом стояла Ира. Тяжело дыша, она смотрела то на Антона, то на осколки. — Прости, — он ринулся к полу, собирая части разбившейся стекляшки в руку. — Меня унесло немного… Девушка стояла ещё с минуту, наблюдая за действиями парня, и как только его пальцы коснулись последнего осколка, она прильнула к его шее, оставляя багряный след на нежной коже. Антон не мог прийти в себя и вообще понять, что, чёрт возьми, происходит. Он тупо пялился в одну точку и, как только почувствовал неприятные покалывания в области шеи, тут же отпрянул от Иры, хватаясь за оставленный след. Он отстранился, испуганно смотря на девушку, которая от смущения не знала, куда себя деть. — Извини, я… — она начала собирать мелкие крупицы стекла в ладонь. — не хотела. Это всё алкоголь. — Да, всё он! — подтвердил её слова парень, наконец отходя от шока и осторожно подвигаясь обратно, помогая собрать осколки. — Чёрт, — будто сдерживая смешок, выругалась Ира, резко садясь на колени и заглядывая в глаза парня. — Не можешь ты быть таким. — Каким таким? — непонимающе переспросил Антон, всё ещё перебирая стекло в руках, он сам не замечал, как заставляет острые крупицы впиваться в нежную кожу. — Таким… идеальным, — она смотрела на него с такой теплотой и заботой, будто теперь всё поняла. — Не могут парни быть такими идеальными и хорошими. Не реагировать на обнажёнку от девушки, отстраняться при попытке тактильного контакта… Антон, ты гей? Осколок больно вошёл в ладонь, и тонкая струйка медленно пустилась по запястью, окрашивая его в багровый цвет. — Боже, у тебя кровь! — Ира встревоженно покосилась на такого спокойного Шаста, который тупо пялился на красную жидкость, не понимая, почему ему не больно. Она обогнула сгорбившуюся фигуру, дабы захватить аптечку из шкафа, и тут же вернулась обратно, расставляя необходимые медикаменты перед собой. — Да выкинь ты эту дрянь! — скомандовала она, вынимая осколки из дрожащих рук. — Антон, ну что же ты творишь…***
Антон помнит только как его голова касается мягкой подушки, как раненая рука совсем не болит, и как тёплое махровое одеяло укрывает его, погружая в пучину пьяных снов. Возможно, он даже был в состоянии ответить. Возможно, это не алкоголь действовал, и он действительно хотел загнать стекло под кожу, дабы выдать из себя хоть слово. Но он был безмерно благодарен тому, что на этот вопрос так и не последовало ответа.***
Он проснулся от звука пришедшего сообщения и поморщился, когда резко поднял голову с подушки. Запястье перебинтовано, и в некоторых местах видны следы крови. Рука сильно отдавала ноющей болью, и Антон прижал её к груди, стискивая зубы. Что, чёрт возьми, вчера было? Красный индикатор показывал сообщение от анонима, чей телефон заканчивается на…445. Отлично, ещё и спам утром получить. 10:37 Тош, это Арсений Сергеевич. Надеюсь, ты не забыл, что я твой репетитор. Сегодня в 12:00 жду тебя у себя дома. Адрес скинул документом сразу на карте, чтобы ты не заблудился, мой сладкий. Антон перечитал полученный текст ещё пару раз, чтобы окончательно вникнуть в его смысл. Он и думать забыл о репетиторстве, да и вообще, какого, собственно, он должен ехать к нему домой? — У тебя есть получше идеи, куда ты можешь его пригласить? Тебя же дома так ждут… Отмахиваясь от неприятных мыслей, он снова открыл диалог и ответил: 10: 46 Хорошо. 10:47 :) Нахмурившись, Шастун встал с кровати, цепляясь здоровой рукой за край дивана, помогая себе встать. Всё тело ныло, будто его били всю ночь, голова жутко болела, и он еле сдерживался, чтобы не плюхнуться обратно. Зайдя в ванну, он увидел небольшие разводы крови на полу, а рядом стоял мусорный бак, наполненный кровавыми осколками. Тряпки, висевшие на бортике ванны, были пропитаны кровавой водой и теперь сохли, пуская красные капли на кафельный пол. Кажется, он начинал вспоминать. Увидев своё отражение в зеркале, Антон поморщился, сразу замечая большой лиловый синяк на шее, который настолько заметный, что его даже шарфом не скроешь. Он отдавал синевой и выглядел словно космос на его бледной коже. Холодные пальцы дотронулись до засоса и медленно обвели его вокруг. — Прости, — раздалось сзади, и парень чуть не подпрыгнул на месте, увидев Иру, стоявшую в безразмерной, почти что детской пижаме. — За это, да и вообще за… кушать будешь? — она резко перевела разговор в другое русло, не желая продолжать обсуждать вчерашний день. Антон смотрел на такую расстроенную девушку и почему-то начал улыбаться, когда заметил потёкший макияж, который она, видимо, не сочла нужным смыть, растрёпанные волосы, и ему она такая нравилась определённо больше. — Буду, — чуть слышно выговорил он, не скрывая улыбки. — Чо ты ржёшь? — девушка обиженно скрестила руки на груди, но сама начала улыбаться, а затем и вовсе залилась детским смехом, уходя из комнаты.***
На стеклянном столе стояли две тарелки с яичницей, полупустая коробка с апельсиновым соком и графин с водой, который так жадно был осушен, что пришлось наливать ещё. — Ир, у тебя есть какой-нибудь свитер с высоким, ну, эм… — он указывает на шею, и девушка чуть не давится едой, смущённо отводя взгляд. — У отца могу взять. — Было бы неплохо, а то мне к репетитору идти как-то не очень, — он быстро осушает стакан с соком и принимается за еду. — Кстати, о вчерашнем, — она откладывает в сторону яичницу и переводит взгляд на Антона, который старается сделать вид, что он ничего не слышал. — Давай замнём всё это, а? Будем друзьями? Всё напряжение сходит на нет, и парень кивает в знак согласия, не в силах оторваться от завтрака. Спасибо, боже!***
Свитер, кажется, душил парня, и тот, стоя в метро, пытался отодрать его от шеи. Четыре станции необходимо проехать, чтобы оказаться дома у Арсения Сергеевича. Это примерно десять минут, не считая дороги туда и обратно. Антон тратил это время на размышление всего, что произошло за этот вечер, за эти пару дней, и пришёл к выводу, что вся его жизнь не была такой насыщенной, как эта чёртова неделя. Знакомство с Арсением Сергеевичем вообще выбило его из колеи. Он, сам того не замечая, стал больше читать, почти не опаздывать и бережнее относиться к учёбе. Боже, да ты в это сам-то поверил? Шастун, кончай с враньём! Только к литературе он и готовился. Домашнее задание к остальным предметам ровно всегда посылалось, куда подальше, или ссылалось на «а зачем мне это вообще надо»? Вспоминая прошлый вечер, парень поёжился, чувствуя зудящую боль в руке. Шастун прекрасно понимал, что ни о какой дружбе и речи быть не может. Девушка явно ожидала чего-то большего и, не получив этого, скорее всего, забьёт на него. Максимум только попросит вернуть свитер, который, к слову, до сих пор, сука, дерёт горло! Выйдя на улицу, Антон со всей силой втянул в себя ледяной воздух, который приятно защекотал ноздри. На улице было холодно, очень холодно, но не когда на тебе огромный свитер под горло. В таком случае тебя это вообще не касается. Подойдя к нужному дому, Шастун вздёрнул голову, считая количество этажей в огромной многоэтажке. Он, скорее, был похож на улей, чем на жилой дом. В голове сразу промелькнула мысль, что он, скорее всего, увидит хоромы, как и у Иры. Нет, ну, а чо ещё-то? Элитные новостройки как-никак. Дабы нажать верную кнопку лифта, Шастун ещё раз сверял точные координаты, данные учителем, и его глаза расширились Ебучий двадцать пятый этаж. Антонова пятиэтажка даже рядом не стоит. Он следил за тем, как меняются цифры на табло в лифте, и клевал носом, осознавая, что он ни хрена не выспался. Не успев даже насладиться своим измученным отражением в зеркале, он был вынужден покинуть средство передвижения и встать напротив 207 квартиры. Точно так. Здесь так и написано: 207 на 25 этаже. — Если ты так уверен, что же ты не ткнёшь в чёртов звонок? Может, потому что шея горит огнем? И он до дрожи в коленках боится, что учитель спалит его маленький секрет? — Шастун! Ему плевать на это! Тыкни в чёртов звонок! Ага, плевать… Да он его к доске припечатал, когда узнал, что тот с Ирой гулял и не сознался в этом. Легко сказать! До него не сразу дошло, что он разговаривает сам с собой, и потому еще с минуту он вел этот бесполезный внутренний монолог, но всё же нажал на звонок. Дрожь пробила всё тело, и он, кажется, перестал дышать. Металлическая дверь быстро распахнулась перед парнем, но в проходе стоял отнюдь не Арсений Сергеевич, а… тот самый парень из тачки, которого учитель так страстно целовал. Мужчина вовсе не стеснялся того, что на нём было лишь банное полотенце, и даже, кажется, был этим очень горд, демонстрируя смущённому подростку подкаченный пресс. Антон оглянулся по сторонам и покосился обратно к лифтам, будто сомневаясь, что он вообще в нужное место пришёл. — Антоша? Так ведь? — спросил парень, закрывая сзади дверь и кидая оценивающий взгляд на Шастуна. — Угу, — промычал он про себя, пытаясь смотреть куда угодно, только не на… — Арс скоро придёт, он в ванной, — Марк прошёл вперёд, взглядом показывая, чтобы тот следовал за ним. — Ты рано как-то. В ванной они мылись вместе? И открыть назойливому подростку дверь вызвался именно Марк? Шастун, не о том думаешь! — Да-да, я время немного не рассчитал, — поправил его парень, стягивая с себя куртку. — Боялся опоздать. Марк взял куртку и повесил её на вешалку, аккуратно расправив плечи. И весь-то он был идеальный. Боже! Даже предложил выпить чаю вместе, чтобы Антону не было так скучно ждать учителя. — Мы уже как четыре года вместе, — вдруг сказал Марк, делая глоток свежеприготовленного кофе. — Всё сумбурно вышло, конечно, но это того стоило, чтобы сейчас мы были счастливы. Шастун чуть не поперхнулся собственным напитком, который, кстати, отнюдь не был кофейным, а скорее, шоколадным. Да-да, заставил взрослого дяденьку варить ему какао. — Круто, — притворно соврал тот, вытирая с верхней губы образовавшийся шоколадный полукруг. — Надеюсь, мне так же повезёт когда-нибудь. — Конечно повезёт, Антош, я уверен, ты найдёшь себе прекрасного парня! — Марк резко поставил стакан на стол и, улыбнувшись, принялся убирать со стола, видимо, посчитав, что на этом разговор окончен. — Да не гей я! Господи! — воскликнул Шастун, грозно слизывая шоколадную пенку с напитка. — Угу, — усмехнулся брюнет и продолжил намыливать кружку. — А жаль, такая задница пропадает! — Арсений возник так внезапно, что Антон даже сначала не понял, кто это вообще сказал, а потому ещё с минуту его взгляд был сосредоточен на Марке, но по ненавязчивому кашлю в другом углу комнаты, Шастун понял, что это вовсе не он. Арсений стоял в дверях своего кабинета, застёгивая манжеты на белоснежной рубашке, и улыбался так ярко, что Антон не смел оторвать взгляд. Голубые глаза были сегодня по-особенному голубые, даже синие, словно море, которое мальчик видел только раз в жизни, и которое так запомнилось ему своей чистотой и бескрайностью. — Да хватит вам, а! — взмолился он, нехотя бредя к учителю и машинально прикрывая свой зад, который был в центре внимания обоих геев. — Тише, Тош, — как только парень подошёл достаточно близко, Арсений окинул его придирчивым взглядом, который остановился на перебинтованной руке. Горячая мужская ладонь накрыла своим теплом худощавое запястье юноши, изучая масштабы трагедии. — И что это у нас такое, а? — Порезался, — отнекивался тот, пытаясь выдернуть руку, но Арсений еще сильнее вцепился в нее, большим пальцем надавливая прямо на рану, вызывая сдавленный рык. — Больно! — Больно значит? — передразнил его учитель, выпуская запястье из цепкой хватки. — Да! — Антон прижал больную руку к груди, и слезливо взглянул на Арсения Сергеевича, который недоверчиво осматривал парня. — Уже двенадцать, пора заниматься! — быстро спохватился мужчина, входя в просторный кабинет. Здесь было так свежо и уютно, что сразу располагало к работе и напрочь отбивало лень. Парень уселся на свободный стул рядом с Арсением и начал ёрзать на месте, пытаясь пододвинуться ближе к столу. Учитель наблюдал за этой картиной, еле сдерживая смех. — Ох, ты ж боже мой! — взмолился тот, когда Антон чуть ли не заскулил, понимая, что стул не двигается с места. Он резко пододвинул Шастуна прямо к столу так сильно, что тот рёбрами уткнулся в боковину стола и взвизгнул от боли. Урок прошёл так быстро, что Антон даже не успел устать. Они проходили «Обломова» и проблемы, представленные в данном произведении, а последние десять минут потратили на обсуждения произведения. — Отлично поработали! — как бы читая мысли парня, произнёс вслух Арсений и закрыл толстую книгу. Антон кивнул в знак согласия и встал с места, медленно собирая тетрадки в рюкзак. — Это что такое? — резко раздалось в воздухе, и Шастун замер, резко переводя взгляд на учителя, который с интересом изучал синяк на шее парня. Он быстро сгрёб всё в сумку и поспешил выйти из комнаты, прежде чем до Арса дойдет, откуда эта отметина. — Стоять! — скомандовал тот и развернул такого податливого мальчишку к себе лицом. — Покажи мне, сейчас же! Антон не до конца понимал почему, но всё же послушно отодвинул в сторону кончик свитера, демонстрируя фиолетовый засос на шее. — Бурная ночка? — Арсений ткнул пальцем в раскрасневшуюся отметину, грозно сводя брови к переносице. — Ага, — отшутился Антон, пытаясь скрыть позорный знак на своей коже, натягивая ворот свитера выше. Он посчитал, что учитель оценит такую уморительную шутку, насчёт всех этих страстных Антоновых ночках, но тот видимо воспринял все более, чем всерьез. — Серьёзно? — его глаза из светло-голубых резко превратились в иссиня-чёрные, заставляя парня сглотнуть от страха и сделать шажок назад, опершись о стену. — Да! — да ты бессмертный, что ли, Шастун? Парень развернулся на одних пятках, чтобы быстрее удалиться, потому как находиться под этим взглядом априори невозможно. Но его резко потянули обратно, больно прижимая грудью к столу, и Антон морщится, когда чувствует, как горячая мужская рука обвивает его шею, указательным пальцем дотрагиваясь до засоса. — Ты шутить, блять, решил? — не на шутку разозлившись, Арс ударил кулаком по столу, прямо в сантиметре от лица Тоши, который в эту секунду зажмурил глаза от страха, пытаясь контролировать приступ подходящей паники. — Отвечай! — Н-нет, — чуть слышно прошептал он, чувствуя, как тело начинало дрожать, и ребро стола больно прижималось к паху. Арсений прошипел, разглядывая алеющий синяк, и тут же перевёл взгляд на дрожащее тело парня. Антон держался окольцованными пальцами за деревянный стол, тяжело дыша, подавляя в себе резкое желание плакать. В эту же минуту тяжёлая рука резко вознеслась над оттопыренным задом Шастуна и тут же больно ударила его по ягодице, заставляя парня взвизгнуть от боли и чуть подогнуть колени. Костяшки пальцев побелели от того, как сильно Антон сжимал края стола, пытаясь концентрироваться на чём угодно, только не на этом. Попов снова ударил по раскрасневшейся ягодице, вслушиваясь в стоны ученика. Он, почти что обезумевший, смотрел на то, как хлюпал под его натиском ученик, но не отдавал себе в этом отчёта, продолжая удерживать парня над столом. Наконец, когда до него дошла вся суть происходящего, он резко оторвал руку и отпрянул назад, с ужасом смотря на испуганного и забившегося парня. Он не вставал, ожидая очередного удара, он боялся пошевелиться и теперь тупо лежал на столе, чуть вздрагивая от подступивших слез и эмоций. Арсений рывком поднял парня почти что за шкирку, пытаясь притянуть его к себе, но Антон изо всех сил противился любому тактильному контакту, смотря на учителя своими влажными от слёз глазами. — Тош, я… — он протянул руку к Шастуну, но тот лишь схватил рюкзак с пола и выбежал из кабинета, оставляя Арсения наедине со своими чертями, которые так и не унимались, заставляя его кулаки снова сжиматься.