***
Последующие уроки шли настолько медленно и нудно, что в голове мелькали мысли, что школа их обманывает, и на самом деле они длятся не положенные сорок минут, а все восемьдесят. На одной из больших перемен Шастун отважился выйти в туалет, дабы покурить. Серёжа был против любого проявления вредных привычек, так что на приглашение друга «постоять на стрёме» просто закатил глаза и зашагал в буфет, больше разделяя любовь к школьной пицце. Сама мысль о предстоящем счастье в виде тонкой сигареты не давала ему покоя и заставляла сердце биться чаще. Проверив помещение на наличие посторонних, Антон удовлетворённо улыбнулся и, захлопнув за собой дверь, прыгнул на подоконник. Он мысленно поблагодарил уборщицу за приоткрытое окно и сделал первую затяжку, крутя в руках зажигалку. Его зажигалку. Почему он не отдал её, он не знал. Просто вытащил по-тихому из материнской сумки, пока та на эмоциях вчера проревела весь день, расхваливая родственникам собственную дочь. Дым клубился вокруг тлеющей сигареты и выходил прямо на улицу. Стряхнув пепел, Антон сунул зажигалку в карман и растянулся по подоконнику, чувствуя, как жизненные силы возвращаются к нему. Вдруг дверь резко открылась, и в проходе появилась девушка, так неожиданно, что парень подскочил на месте, туша сигарету о собственную руку. Когда до него дошло, что он сделал, то взвизгнул от боли, хватаясь за место ожога. В эту секунду, вошедшая девушка лёгкой походкой подошла к Шастуну и запрыгнула рядом, сожалеюще смотря на его тщетные попытки облегчить себе страдания. — Ты, блять, что тут делаешь? — стиснув зубы, прошипел он, выкидывая злополучную сигарету в окно. Девушка надула нижнюю губу и подвинулась чуть ближе, кладя свою руку на руку Антона. Тот как-то отстранёно наблюдал за ее действиями, списывая их на то, что она, возможно, психически нестабильна. Иначе зачем заходить в мужской туалет? Незнакомка с усердием рассматривала ожог, как бы измеряя масштабы трагедии. По виду можно было предположить, что она старшеклассница. Хотя сейчас и пятиклассницы выглядят на все семнадцать, так что такие выводы строить было рано. Наконец, она отпустила руку и тяжело выдохнула, поднимая на него свои большие зелёные глаза. — Ничего страшного, ожог совсем небольшой. У меня крем с собой есть, могу дать, — её блондинистые кудри подпрыгивали каждый раз, когда она хоть как-то крутилась на месте, а все движения были до ужаса нелепы, чем вызвали легкую усмешку у Шастуна. — Держи! — Скажи, — Антон принял тюбик, делая вид, что это абсолютно нормальная ситуация, — что ты забыла в мужском туалете? — За тобой шла. У девочки явно были не все дома. Волна страха прошла по всему телу, парень поёжился, будто от холода. — Зачем? — недоверчиво растирая по ожогу белую массу, он наблюдал за движением её глаз, которые беспричинно бегали в разные стороны, будто опасаясь чего. — Я, — она сглотнула и снова взглянула на Антона, будто ища поддержки, — я просто хотела поговорить. — О чём же? — парень совсем потерялся в догадках, смотря на незнакомку. — Антон, — она начала было фразу, но заметив, как Шастун испуганно отшатнулся от неё, тут же замолчала. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? — девушка виновато опустила взгляд в пол и занервничала, растирая костяшки пальцев. — Я как раз об этом и хотела поговорить с тобой. Ты так не пугайся, — она легонько коснулась его руки, но тут же одёрнула, боясь реакции, — я только твоё имя и знаю, больше ничего. Я не какая-то там фанатка, ты просто нравишься мне. Давно. Парень вошел в полнейший ступор и теперь просто глядел в сторону, боясь сказать что-то не то. Никогда ему ещё не признавались в любви, да еще и вот так. В школьном туалете уж точно. В восьмом классе он целовался с одной девочкой из лагеря, которая проиграла ему в споре, а в магазине у дома ему всегда подмигивает кассирша Любовь Александровна. Она не устаёт напоминать Шастуну, что всегда свободна после семи. На этом все любовные приключения Антоши и кончались. — Я даже не знаю, что и сказать, — начал издалека парень, почёсывая затылок, — спасибо, что ли. Откуда ты меня знаешь вообще? Девушка немного оживилась и теперь чуть заметно улыбалась. — Я из параллельного класса, наблюдаю за тобой с прошлого года. Подружки узнали твоё имя, а женщины ещё те коварные существа. Потом всю докладную на тебя составили. Из неё я только и поняла, что ты из параллели и зовут тебя Антон. Малозначительные факты меня не интересовали. — Малозначительные факты? — парень нахмурился, вспоминая, что же он такого творил, что можно занести в этот список «Малозначительных фактов». — Ну, к примеру, то, что ты куришь или ходишь всегда с низким мальчиком с хвостиком, — тонкими пальцами она теребила подол юбки, пытаясь припомнить что-нибудь ещё. — Что ж, эти факты имеют место быть, но почему ты именно сейчас решила признаться в… эм, своих чувствах? — на последнем слове он был готов провалиться сквозь землю, прихватив с собой свои малозначительные факты. — Надоело скрывать это, — на щеках её проступил румянец, и она попыталась прикрыть лицо волосами. — Меня, кстати, Ира зовут. — Ира, — проговорил почти шёпотом Антон, будто это что-то даст. — Приятно познакомиться, Антон Шастун. — Знаю, что Шастун. Я вот Маркачева, Ира Маркачева, так надо было сразу представиться, я просто… — она снова засмущалась, понимая, что несёт околесицу, и закрыла от стыда глаза, томно выдыхая и улыбаясь собственной глупости. — Да ладно тебе, — Антон легонько толкнул девушку в плечо, заставляя ту ещё больше покраснеть, — тут все свои! Знаешь, раз такое дело, нужно как-нибудь погулять. Ну, если хочешь, конечно. — Да! — она тут же подловила себя на мысли, что крикнула слишком громко, и смутилась. — Точнее… можно, конечно. Обменявшись телефонами, оба вышли из комнаты, недоверчиво осматриваясь по сторонам. Было бы хреново, если бы кто-то увидел, как они выходят вдвоём из одного туалета. — Ну, я напишу, — крикнул, оборачиваясь, Шастун, махая в воздухе телефоном. — Буду ждать! — крикнула Ира, переминаясь с ноги на ногу.***
На русском Антон сидел молча, изредка только кидая быстрый взгляд на экран телефона. Ну, а вдруг пришло чего. Он и сам не понимал, чего ждет. Ведь девушка явно его ничем не зацепила, да и надеяться на что-то большее было бы глупо. Ведь он никому не может понравиться. Это априори невозможно. Невозможно, чтобы мальчика, под два метра ростом, такого замкнутого и неуверенного в себе, полюбили. Серёжа ворвался в класс, опоздав почти на двадцать минут. Учительница спокойно пустила парня, указывая на пустое место рядом с Шастуном, так как была слишком увлечена чтением книги, пока класс разбирался с заданием. — Эй, Тош! — с грохотом упав на стул, прошептал Матвиенко, раскладывая учебники на парте. — Ты где был, блин? — делая вид, что он внимательно разбирает предложение, Шастун кинул на него обеспокоенный взгляд и придвинулся чуть ближе. — Да у учителя твоего профильного, как его там… Арсения Сергеевича! — он крикнул это имя так громко, что словил на себе злобный взгляд Маргариты Николаевны, которая шикнула на него, снова впериваясь в строки книги. — Что? Зачем? — Шастун, сам того не замечая, заёрзал на стуле, будто ему в один момент стало до ужаса неудобно сидеть. — Да классуха попросила ему списки отнести, не в этом суть, — Сережа склонил голову к уху Антона. — Я слышал, как он отменял занятия сегодняшние. — Профиля не будет? — парень даже разочаровался на секунду. — Будет! — снова закричав слишком громко, Матвиенко влетело линейкой по плечу от соседки сзади. — Но только у тебя! — Это как? — начав заметно нервничать, Антон всё сильнее забивал на задание. — Я ждал его в классе, а потом услышал разговор за дверью. Он сказал одной из учениц, что профиля не будет, и стоило бы ей сказать об этом всем, кроме Шастуна. — Что за дискриминация! — завопил Антон, с досады вцепившись пальцами в парту. — Он же ещё и твой репетитор, Тох. Может у него к тебе серьёзный разговор или нужно обсудить предоплату. Будешь ли ты сразу расплачиваться или после продолжительного часового траха с Арсением? — Серёжа рассмеялся от собственной шутки, задыхаясь, толкая друга в плечо. — Заткнись ты! — Шастун резко закрыл учебник, запихивая в него тетрадку и что-то бурча про себя, пытаясь скрыть, как на щеках проступил румянец. Прозвенел звонок с урока. Учительница отшатнулась от книги и, осмотрев весь класс, приподнялась со стула, дабы записать домашнее задание на доске. Шастун выбежал самый первый, даже не удосужившись взглянуть на номера. За ним быстрой, приплясывающей походкой, поплёлся Серёжа, скалясь своей гениальности. Антон прислонился к холодной стене в коридоре и закатил глаза, как только в поле зрения опять появился Матвиенко. Все мысли спутались, всё, что произошло за это утро, могло бы стать отличным началом для психологического романа, где обязательно должен присутствовать любовный треугольник. Шаст! Заткнись! В этом треугольнике только ты! И он отнюдь не любовный! — Ну Тох, не обижайся, я же тебе честную правду говорю, — он состроил щенячьи глазки и начал ластиться к Шастуну, который не мог сдержать улыбки, наблюдая за действиями Серёжи. — Да я не обижаюсь, просто… — он выдохнул, спускаясь на пол и присаживаясь на корточки, — столько всего происходит, а я… — Тош, через одно окно у нас профиль, — из-за угла показался Арсений Сергеевич. — Прошу тебя зайти для начала в библиотеку и взять книги по списку, — он протянул жёлтый стикер и снова скрылся в толпе. Сердце сделало тройное сальто. Это точно было неожиданно. — Мое шипперское сердце не выдерживает! Тоша?! — Серёжа застонал от перевозбуждения и растёкся возле друга, кладя голову ему на колени. — Всё из-за мамы. Это она при нём начала меня Тошей называть, фу, блин! — он повторил это прозвище у себя в голове, и ему стало до ужаса противно. Странно только, что из уст Арсения Сергеевича это звучало мурлыкающе и дико мило. Он не хотел признаваться себе в этом, но был совсем не против быть Тошей, но только для Арса… АРСЕНИЯ СЕРГЕЕВИЧА, ТОХ!***
Хватая с полок толстые книги, Антон слушал музыку, игравшую в белых наушниках. Наконец, все мысли ушли на второй план, и он мог спокойно насладиться тишиной и спокойствием. Ведь до профиля ещё целых тридцать минут, а значит можно жить. Книг было действительно много. Список кончался на обратной стороне листочка, и это настораживало и пугало. Чтобы даром не терять времени, парень начал читать «Преступление и наказание», попутно листая плейлист на телефоне, ища что-нибудь спокойное. Вдруг телефон откликнулся на входящее сообщение и загудел в наушниках, выключая музыку. Это была она, та самая Ира, которая, видимо, решила взять всё в свои руки и написать первой. 12:45 Ира — Привет. Парень улыбнулся и ещё с минуту просто тупо смотрел на набор букв, не веря своим глазам. 12:47 — Привет. Как ты? Отложив телефон, он принялся и дальше читать роман, но теперь как-то иначе. Слова путались, смысл предложений терялся, и Антон забросил это дело, снова хватая гаджет. 12:48 Ира — Хорошо, домой недавно пришла. Антон уже было хотел отправить ответ, но его взгляд метнулся в сторону часов, и он в ужасе подскочил с места, лихорадочно пытаясь уложить книги в один полупустой рюкзак. Две чертовы минуты до профиля. Как он мог так забыться? Сердце стучало, как бешеное, заставляя Шастуна чаще дышать. Книги, как на зло, выпадали из сумки, не помещаясь все вместе. Тогда он просто сунул оставшиеся подмышки и пустился бежать вверх по лестнице. Звонок. Он сглотнул, пробегая мимо учителей, которые смотрели на него, как на больного. «Да он же изобьёт меня!» Чуть ли не при любом удобном случае Попов повторял ему, чтобы тот не опаздывал. Остановившись прямо перед знакомой деревянной дверью, он ещё с минуту стоял, пытаясь выровнять дыхание. Войдя в класс, первым, кого он увидел, был, конечно, Арсений Сергеевич, который стоял почти у входа, держа в руке длинную указку и постукивая ей по кончикам пальцев. — Я, Вы, простите, я бежал, просто забылся! — Антон жался задом к стене, боясь сделать и шаг вперёд. Учитель пробежался беглым взглядом по Шастуну и задержал внимание на книгах в его руках, которые, ещё чуть-чуть, и упадут на пол. Он медленным шагом пошёл в сторону ученика, всё ещё грозно смотря на него свысока. Антон совсем измучился держать все под контролем и просто опустил руки, как бы мирясь со своей судьбой. Книги с грохотом повалились на пол, разваливаясь вокруг его кроссовок, образуя круг. — Шастун! — взревел Арсений, опускаясь на колени перед учеником и пытаясь собрать все книги в одну стопку. Антон стоял, как вкопанный, изредка напоминая себе, что необходимо иногда дышать. Как только все книги были аккуратно уложены на последнюю парту, учитель отряхнул колени и перевёл взгляд на ученика. — Какого чёрта ты творишь? — вновь спросил он, бешеным взглядом пробегая по вздымавшейся от частого дыхания груди, — Антон? Но Антон не отвечал, он просто не мог. Бывает так, что дыхание перехватывает, и ты не в силах и слова сказать. Он пытался стоять на месте и хотя бы не грохнуться, как все эти старые книги. Тогда Арсений Сергеевич схватил парня за руку, волоча за собой через весь класс. Антон, словно тряпичная кукла, был не в состоянии сопротивляться. Толкнув ученика на своё место, за кафедрой, он встал рядом, кидая тому листок и ручку. — Записывай, Шастун, я продиктую! — Арсений встал сзади, наблюдая за действиями парня, который пытался нормально обхватить ручку. Как, чёрт возьми, её вообще держат? — Список правил… — начал учитель, откашливаясь и делая вид, что он что-то вспоминает. — Правило первое, Антон! Не опаздывать! Шастун вырисовывал каждую буковку, будто боясь, что его ещё и за это могут наказать. — Правило второе: книги держать в полном порядке! — голос его был поистине тираническим, он даже на секунду смягчил тон, боясь, что доведёт парня до слёз. — Правило третье: никаких мобильных на моём уроке! — он легко запустил руку в карман к Шастуну и вытянул телефон, пряча устройство к себе в пиджак. — Никаких! — Записываешь? — проверив все пункты беглым взглядом, он снова прислонился к стенке, продолжая наслаждаться нелепыми движениями Антона, которые вызывали у него только усмешку. — Д-да, — парень сжал бедра под столом, пытаясь сидеть ровно. Этот жест заметил Арсений Сергеевич и, сам того не замечая, сжал одну руку в кулак, другой поглаживая тыльную сторону бедра. — Умничка, Тош. Пункт четвёртый: не прогуливать уроки по неуважительной причине. Пункт пятый: слушаться меня беспрекословно, подчиняясь каждому требованию. Убедившись, что ученик записал всё, как надо, Арсений перешёл к любимой части этого списка. — А теперь наказания! — закусив губу, он подошёл чуть ближе. — За каждый из этих проступков — следует наказание. Послужит тебе мотивацией для дальнейшей учёбы, Шастун! Антон задыхался от близости. Не мог сосредоточиться на словах и просто концентрировался на собственных пальцах, которые дрожали. Он боится. Боится учителя. Чёрт. — Первое, второе и пятое — подразумевают под собой обычную порку. Я не тиран, Тош. Просто не люблю, когда не слушаются. Антон склонил голову набок, понимая, что первое он уже нарушил, и прекрасно знает, что за этим последует. — Третье и четвёртое — искусные методы воспитания. Последнее слово он проговорил по слогам, впиваясь в каждую букву по отдельности, заставляя Шастуна ёрзать на стуле ещё сильнее. — Тош, — тёплая рука коснулась плеча парня, сжимая его, — ты всё понял? — приятный голубой оттенок частично возвращался обратно, а немая улыбка застыла на чуть приоткрытых губах. — Понял. Убрав руку, Арсений указал жестом на первую парту и сам сел обратно на своё место, сверля взглядом каждое неловкое движение ученика. — На первый раз я прощаю, — он выудил из кармана телефон и положил на стол, всё ещё смотря на Антона. — Но таким добрым я бываю не всегда. Парень сидел неподвижно, положа руку на руку и, как воспитанный ученик, не отрывал взгляда от учителя. — Записывай тему, Тош… Пока Шастун быстрыми движениями начал черкать что-то в новенькой тетрадке, Арсений Сергеевич плавился в блаженстве от собственных нравоучений. Он весь светился от счастья, чувствуя власть над Тошей. Это прозвище не давало ему спокойно смотреть на этого хрупкого, зажатого мальчишку. Такой податливый… определённо в нём было что-то, что заставило учителя отменить профиль для всех, кроме Шастуна. Потребность ли это или чистая инициатива, он понять не мог. Стуча костяшками пальцев по столу, он заметил, как экран телефона на секунду озарился ярким светом. На дисплее всплыло сообщение, которое заинтересовало Попова. 13:01 Ира — Может завтра погуляем тогда, Тош? Лицо его вспыхнуло, и глаза приобрели характерный тёмный оттенок. «Никто. Не смеет. Называть. Его. Так. Кроме. Меня.»