Devil’s on your shoulder, Дьявол за твоим плечом, Strangers in your head, Незнакомцы в твоей голове, As if you don’t remember, Как будто ты не помнишь, As if you can’t forget. Как будто ты не в силах забыть. It’s only been a moment, Это было всего лишь мгновение, It’s only been a lifetime, Это всего лишь была целая жизнь, But tonight you’re a stranger, А сегодня ты — незнакомец, Some silhouette… Один силуэт…
Две недели спустя. Двое парней шли по парку, держась за руки, обсуждая, предстоящую вечеринку и выходные. Они выглядели действительно счастливыми, улыбки не сходили с их лиц. Но один из них должен рассказать не очень приятную новость для обоих. Он уже знал, что планам на выходные не суждено сбыться. — Вильям, послушай. Я бы очень хотел провести эти дни с тобой, но я не могу, — его голос звучал подавлено. — Почему, малыш? Что-то случилось? — юношу явно удивило такое заявление, ведь эту субботу они планировали ещё с прошлых выходных. У них уже давно не было столько свободного времени друг для друга. Крис постоянно с Оливером и Хэвардом, помогает им окончательно разобрать вещи и устроиться в новом доме. А Магнуссон, чтобы не скучать дома одному — ходит на вечеринки. Поэтому этот день был важен для него. Он скучал по своему малышу. Скучал по его улыбке, прикосновением, поцелуям. Он с трепетом вспоминал каждую проведённую ночь с любимым, которого сейчас так не хватало. — Понимаешь, мои родители… Они были обижены на меня. В последнюю нашу встречу я много чего им наговорил и сейчас мне стыдно за произнесённые мною слова. Неделю назад мы поговорили по телефону с мамой и она была так рада, что всё хорошо. Она позвала меня домой, хочет, чтобы мы посидели всей семьёй. Я не могу отказать, — Шистад поднял глаза на Вильяма и сильнее сжал его руку. — Прости, я знаю, что мы хотели побыть вдвоём, но для меня это правда важно. — О, милый, ты не должен оправдываться. Это твои родные и они забирают тебя лишь на пару дней. В этом нет ничего плохого, — он пытался выдавить из себя улыбку, но выходило паршиво. Всё-таки ему было чертовски обидно. — Вильям… — он опустив голову смотрел в пол. — Я уезжаю на месяц. — Что? Почему так долго? — Мы не виделись год и они очень скучали по мне, — Крис чувствовал себя виноватым перед любимым, который сейчас, кажется, готов был взорваться. — А как же колледж? Ты не можешь столько пропустить, тебя отчислят. — Нет. Родители оформили мне академический отпуск. — И ты говоришь мне об этом только сейчас?! Ты уже неделю знаешь об этом и даже не пытался не то, что рассказать мне — ты всё так же проводил кучу времени со своими друзьями, хотя должен был быть со мной! — он выпустил руку парня из своей и, повернувшись к нему спиной, пытался зажечь сигарету. — Ты должен был мне рассказать. — Я и не думал, что для тебя это так важно. Пойми, я скучал по ним, они и ты — единственные близкие мне люди, — подходя сзади и обвивая руками за талию, прошептал он на ухо своему парню. — А, как же Исак? Эвен? И те с кем ты проводил все своё свободное время? Они тебе не близки? — в его голосе слышалось раздражение. — Ты что, ревнуешь? — Да. — Почему? Я не давал тебе повода. — Ответь мне на один вопрос, Крис, — отстраняясь, начал Магнуссон. Он смотрел в глаза юноши напротив. — Твои друзья, когда они узнали об этом? — Вильям видел, как Шистад замялся и покраснел. — Неделю назад. Прости, я не знал, как рассказать об этом. Я видел, как ты мечтал об этом и как строил планы на выходные. Я не хотел тебя расстраивать. Знаю, что это плохое оправдание, но другого у меня нет, — Вильям до сих пор смотрел на Криса, который выглядел сейчас, как провинившийся котёнок. — Ты должен был мне рассказать, — обнимая и прижимая к себе, шептал он. — Сейчас я не готов тебя отпустить. Ты хоть представляешь, как сложно мне будет прожить этот месяц? Да я за жизнь столько не дрочил, сколько придётся за этот чёртов месяц. — Бедный мальчик, — Крис улыбался, утыкаясь носом в шарф Вильяма, пытаясь хоть немного скрыть своё смущение. — Так, ты должен будешь каждый день отправлять мне фотографии и звонить. — Я бы это и без твоего напоминания делал. Ты тоже должен будешь всё это выполнять, но плюс ко всему — ты будешь ходить на вечеринки не больше трёх раз в неделю. — Хорошо, солнышко. — Я не со… — Вильям не дал ему договорить, припав к таким манящим губам. Он целовал так нежно, будто Крис может разбиться, как фарфоровая кукла, от малейшего грубого движения, так, будто это последний поцелуй в их жизни. И Шистад отвечал той же нежностью и любовью. Их языки сплетались в медленном танце и оба не хотели, чтобы завтра наступило. Всю ночь оба не спали, обнимаясь и лениво целуясь на кровати. Они сделали много совместных фото, чтобы не так сильно скучать друг по другу, но это вряд ли поможет. Крис уснул на груди Вильяма, обхватив одной рукой его шею, а вторая лежала на подушке рядом. На ней была маленькая буква «В», и тот был безумно рад, что этот парень был полностью его. — Спи, малыш. Утро 9:00. Вот уже пять минут, как Шистад не может выйти из дома на улицу, где его уже ждёт такси. А всё потому, что его любимый прижимает его к себе и не хочет отпускать. — Вильям, пусти, мне нужно ехать, — просил он, пытаясь вырваться. — Нет. Ещё минутку. — Это уже пятая или шестая минутка. Я должен идти, милый, отпусти меня. — Я люблю тебя, — каждый раз, когда он говорил эти слова, по телу Криса пробегали мурашки. — И я тебя. Посмотри на меня, — Крис надавил ему на подбородок, заставив взглянуть себе в глаза. — Я скоро вернусь. Всё будет хорошо, обещаю. А теперь отойди и я побегу на улицу, пока машина не уехала, — Магнуссон неохотно отлип от него. Как же тяжело расставаться с человеком, которого ты любишь. — Ладно, удачи тебе. Набери, как приедешь. И ещё одно: если твоего зада не будет здесь больше чем через месяц — я тебя выпорю, — его голос звучал абсолютно уверено, что сомнений в словах не оставалось. — Хорошо, — коротко целуя и убегая на улицу ответил он. — Я буду скучать, милый… — закрывая дверь шепотом произнёс Вильям. Три недели спустя. Воскресенье 23:42. Крис, со счастливой улыбкой на губах, торопился домой. Он так скучал по Вильяму… Скучал по его запаху, по прикосновениям, которые тот дарил ему. Он так устал общаться через интернет, не имея возможности дотронуться до любимого. Поэтому он сказал родителям, что его срочно вызвали в колледж, и, ничего не сказав Магнуссону, он вернулся обратно, желая сделать тому сюрприз. Им обоим не хватало друг друга. Вильям звонил каждый день и говорил, что любит его, что скучает и что уже не может дрочить. Крис уже практически бежал домой, желая прильнуть к такому нужному сейчас человеку, почувствовать его тепло. Шистад поднимался по лестнице, ведущей к их квартире, сердце бешено билось о рёбра. Он стоял перед дверью и глупо улыбался, чувствуя себя героиней какого-нибудь подросткового сериала, но ему было всё равно. Как только Кристофер зашел в дом, в нос ударил запах алкоголя и сигарет. Обувь Вильяма была разбросана по прихожей. Из их спальни до носились какие-то звуки. Разувшись, Крис отправился прямиком в их комнату. Он остановился в дверях, улыбка исчезла с его лица. Его парень целовал какую-то девушку, которая сидела на нём, прижимаясь всем телом. Руки его любимого находились под её тоненькой кофточкой. Сумка выпала из рук и слёзы потекли по щекам. Услышав шум, парочка обернулась. — Милый… — он не успел ничего сказать так как Шистада уже развернулся и убегал из дома. — Крис! Крис! Вернись! Стой! — он скинул девушку с себя и побежал за ним, приходя к осознанию того, что же он натворил. Шистад бежал, не видя куда. Он сбивал людей с ног. Падал, поднимался и бежал дальше. Он не мог поверить, что всё это происходит с ним, что опять ему причинил боль человек, которого он любит больше всех на свете. Каким же он был наивным, что поверил ему, что снова позволил играть собой. Он упал на колени на окраине возле дороги. Отчаяние вырвалось из его груди криками-стонами. Он чувствовал, что что-то сломалось в нем навсегда и что кто-то трясёт его за плечи. — Крис, малыш, милый, посмотри на меня! — он слышал, что Вильям зовёт его, держит его лицо, пытается привлечь внимание криками, но Шистад смотрел сквозь него. Слёзы стекали по его лицу, и глядя на него сейчас, Магнуссон понял, что потерял его. Что больше его не простят, не поверят. Он так хотел защищать своего мальчика, а в итоге сам же его разбил. Он обещал себе, что больше не заставит плакать своё солнце, которое сейчас перестало светить. — За что, Вильям? Я не сделал тебе ничего плохого, не причинял тебе боль. Зачем было всё это? — в глазах любимого Магнуссон видел пустоту, пропитанную болью. Он видел отчаяние и отвращение. Как же он не хотел видеть всё это в любимых глазах, которые сейчас были красными от слёз. — Прости, милый мой, прости. Я не хотел этого… Я просто… я не понимаю, как это произошло. Мне что-то подмешали в выпивку. Я этого не хотел, пожалуйста поверь мне, — он прижимал Криса к себе, который весь дрожал. Он не отталкивал его, но и не обнимал в ответ. — Знаешь, — он поднялся и оттолкнул Вильяма от себя, — ты — первый человек, которого я полюбил честно и искренне. Ты — первый человек, который разбил мне сердце. Ты — на всю мою оставшуюся жизнь будешь тем человеком, который причинил мне больше всего боли. Не забывай об этом, — пока он говорил — не переставал смотреть Вильяму в глаза. В глаза, в которые он был влюблён. И однажды ему казалось, что и эти глаза тоже смотрели на него влюблённо. — Удачи тебе, Вильям. — Нет, постой! Прости меня, прошу… Дай мне последний шанс, — ухватил его за руку и пытался притянуть к себе. — Нет. Крис пробродил по улицам четыре часа. Лишь к пяти утра он пришел, убитый, к дому Оливера и Хэварда. Он не хотел будить их и сел на пороге, где и уснул. Утром, перед тем, как пойти на дежурство, его найдёт Андерсен в ужасном состоянии. Вильям, не желая идти домой, бредёт в бар, в котором просидит до утра, плача и рассказывая бармену, что он потерял всё. Снова. Но теперь, скорее всего, навсегда. И осознание того, что он больше не сможет прикасаться к своему солнцу, что тот вряд ли захочет даже разговаривать с ним, что это их последний год в колледже и вскоре он, возможно, больше его не увидит, ударяет по голове. Просидев там до полудня, он приезжает домой и видит Криса во сне. — Прости меня…Я тебя, наконец, навсегда отпускаю, Не ищи на память ответ. Самое ужасное, что я до сих пор не знаю Любил ты меня или нет.