Глава 22. Эпилог: Одежда из лавки старьевщика. Часть 1.
26 июня 2017 г. в 14:43
Примечания:
Музыка к главе: www.youtube.com/watch?v=uOuzQRR5PQQ
Саммари: Баки солгал. На самом деле у него хорошо получаются две вещи. Вторая — это танцы. События происходят пару месяцев спустя после последней главы. Вот (автор делает бросательное движение) — ловите очаровательный счастливый флафф в качестве возмещения за весь ангст и почти-смерть, через которые автор заставила вас пройти.
***
Стив думает, что самым сексуальным Баки бывает по утрам — весь этот низкий голос, и щетина, и разлохмаченные волосы, когда он возбужден и полуспит в одно и то же время. Ну, исключением являются случаи, когда Баки после миссий, грязный от порохового дыма, и в этой маске, и на Стива накатывает волна стыда, что он вообще думает об этом, Господи, да что с ним не так. Он слегка вздрагивает и затем замирает, когда зубы Баки нежно прихватывают его плечо.
— В чем дело? — бормочет Баки, прижимаясь губами к его коже. — Кроме меня.
— Ничего. Просто странная мысль пришла, вот и все.
Они у Баки. Днем раньше Мстители вернулись после стычки с относительно безобидной тварью в Диких Землях, а Баки закончил длительную фрилансерскую работу в Азии, и оба возмещали себе разлуку в несколько недель. Этим они занимались приблизительно с 4 часов предыдущего дня, и по прикидкам Стива, у них остался еще по крайней мере день.
— Выкладывай, — говорит Баки, вскидывая подбородок и поглядывая на Стива полуприкрытыми глазами.
Нет. Этого не будет. Странные и беспокойные Стивовы фантазии на тему миссии останутся секретом на… вероятно, навсегда, и в кои-то веки он рад, что все еще печально знаменитый общественный статус Баки (как и тенденция к чрезмерному кровопролитию) означают, что в ближайшее время он не будет выполнять миссии с Мстителями. Но Баки — самый упрямый человек на Земле, и если Стив не скажет что-нибудь или будет увиливать от ответа, Баки вцепится в эту тему зубами и когтями на недели.
— Ну… они устраивают небольшой показ моих рисунков в галерее в Биконе. Под псевдонимом, разумеется.
— Стив! Этот так круто! Ты рисовал пока меня не было? — сейчас глаза Баки широко раскрыты, и он наполовину заползает на Стива. Кончики его пальцев порхают вдоль косых мышц Стива, и тот рискует полностью потерять ход мыслей.
— Ну да, довольно много. Гм, ты хочешь прийти на открытие?
Баки со стоном скатывается с него, укладываясь на спину.
— Стиви. Я не могу пойти с тобой на открытие галереи. Нас не должны видеть в одном помещении на людях. Я даже без тебя не могу пойти на выставку, потому что кто-нибудь да выложит это в Инстаграм.
Стив улыбается и толкает Баки в плечо.
— Но ты можешь прошмыгнуть туда со мной после того, как она закроется для приватного обзора? В темноте? Поздно ночью?
Он чувствует улыбку Баки.
— Ну… может получиться, — Баки снова перекатывается назад. — Ха. Если бы я тебя не знал, то сказал бы, что когда-нибудь ты даже сможешь стать сносным тайным агентом. Но я тебя знаю, и ох, твою мать, нет.
Стив снова толкает его плечо. Баки начинает хихикать и тоже толкается.
— Я свяжусь с галереей и получу комплект ключей и код от сигнализации, — подначивает Стив.
И он предсказуемо получает тяжелую металлическую руку поперек груди и 250 фунтов рычащего в лицо супер-солдата.
— Стиви. Нет. НЕ порть все веселье.
Стив выдерживает около 2 секунд созерцания несчастного лица Баки, потом сдается.
— Ну все, Роджерс, — Баки принимается толкать и пихать Стива к краю платформы лофта, которая по-прежнему в 10 футах над полом, и по-прежнему не имеет ограждения. («Мы просто проберемся туда, Стив. А что?»)
Стив хохочет и вполсилы хватается за Баки и за простыни, а Баки толкает его плечом сильнее, и вскоре Стив вместе с одеялом оказывается на полу кулем белого хлопка, и розового румянца, и светлых волос.
Баки перевешивается через край платформы.
— Как называется галерея?
— «Белая Комната».
Секунду Баки хмурит брови, затем его глаза распахиваются.
— Не может быть, — криво улыбается он.
Стив знает, что ничего хорошего эта особая улыбочка не сулит.
— Что?
Баки перекатывается обратно на постель и исчезает из вида Стива.
— Ниииичего.
* * *
СОЛЕДАД: Лаура
СОЛЕДАД: ЛАУРА
СОЛЕДАД: ЛАУРА ОТВЕТЬ МНЕ
ЛАУРА: ОЧЕРЕДЬ ТАКАЯ ДЛИННАЯ Я ВСЕ ЕЩЕ ЖДУ КОФЕ
СОЛЕДАД: угадай кто только что вошел снова в салон угадай угадай угадай
СОЛЕДАД: угадаааай
ЛАУРА: МНЕ ПОФИГ сначала кофе
СОЛЕДАД: намек: очень горячий, но если я сделаю его фото он может буквально убить меня
ЛАУРА: !!!
СОЛЕДАД: а еще, я не вру — в облегающих кожаных штанах и у меня сомнения в моей сексуальности высылай помощь или хотя бы скорую фото-помощь Холзи.
ЛАУРА: мать мою боже
ЛАУРА: спроси какой кофе он хочет
СОЛЕДАД: …
СОЛЕДАД: черный гранде американо
Десятью минутами позже Лаура распахивает дверь салона бедром, балансируя картонным подносом с кофе, своей сумкой и пакетом шоколадных круассанов, которые она была просто обязана купить — потому что шоколад в ее руках долго не живет.
— Уф, это было ужасно. В город понаехала толпа народа на какую-то выставку в «Белой Комнате», и похоже они все разбили лагерь в Старбарксе, — сообщает она, бросая быстрый взгляд на модную новую художественную галерею через улицу. Озирает салон, Соледад, и ее сердце падает при виде пустого зала. Она делает большие глаза и тихо скулит, адресуясь Соледад и выкладывая свою ношу на журнальный столик.
Соледад протягивает руку за своим латте и легким кивком показывает вглубь салона, вскинув брови и безуспешно пытаясь не улыбаться подруге.
Лаура хватает американо для симпатичного ветерана, и ни в коем случае не бежит, а спокойно шествует к фронтону маленького салона на Гудзон Вэлли, которым они сообща владеют. Но, ох черт, кофе по-настоящему горячий, обжигает руки через бумажный стаканчик, и она перебрасывает его из руки в руку, шипя «ой-ой-ой», и тут протягивается металлическая рука и перехватывает стакан. К счастью, у металлической руки супер-быстрые рефлексы, потому что Лаура удивленно верещит и отпускает его, что ни в коей мере не оскорбительно и не постыдно, и вместо обжигающего кофе получает лишь взгляд внимательных голубых глаз, а хриплый низкий голос уверяет:
— Все в порядке, я держу.
— Гм, привет снова, — говорит Лаура, пятясь назад, потому что — да, еще секунда, и она утонет в этих глазах.
И Соледад абсолютно права, потому что это действительно Баки-жуткий-Барнс, и он здесь — высокий и даже более потрясающий чем прежде, с застенчивой улыбкой, и плечами, и мышцами пресса, и, мать вашу, затянутыми в кожаные штаны бедрами, и Лаура уже почти потеряла дар речи, а затем он указывает на свои волосы и заявляет:
— Гм, они снова отросли, а ты — единственная, кому я доверю их подстричь. Найдется время сегодня?
И мозг Лауры выдает: «покойся с миром, я ушел», а затем рядом с ней оказывается Соледад, она протягивает чай латте и мягко подталкивает ее к стерео, шепча: «Музыку. Сейчас же».
Соледад улыбается Баки и показывает на кресло Лауры.
— Прости. У нее выдалась тяжелая неделя. Ее бойфренд порвал с ней ради другой девчонки в танц-клубе. Но у нас есть время подстричь тебе волосы. Садись.
— О, отлично, — говорит Баки, скользя к креслу, будто самый крупный кот в мире, и усевшись, сообщает Лауре — Твой бывший бойфренд — идиот, — Соледад одними губами подхватывает: «Ты понятия не имеешь, насколько», а он произносит:
— О? — этим сексуальным хочу-в-деталях голосом и затем Лаура разом забывает о своих тревогах. Потому что, мать вашу, если они объединятся против нее, то все, все будут слушать Panic! At the Disco (рок-группа из Лас-Вегаса, штат Невада (США). — прим. перев., взято из Википедии, благослови ее Господь!).
Лаура подходит к креслу, обжигая взглядом Соледад.
— Ты. Никаких подробностей о Брэндоне. Иди.
Соледад со вздохом закатывает глаза.
— Зануда, — и топает обратно к входу.
Лаура смотрит на клиента в зеркало.
— Гм, в прошлый раз мы так по-настоящему не познакомились. Я Лаура.
— Я Баки, — с кривой улыбкой представляется он. — Но это вы уже поняли.
Лаура краснеет и очень тихо говорит:
— Ага, смотрели то видео (Где-то тысячу раз. И прочитали все файлы. И возможно побывали на почти сотне тумблеров, посвященных Баки Барнсу).
Лицо Баки становится серьезным, и он разворачивается в кресле лицом к ней.
— Слушай, Лаура. Первое — это правда. Не надо искать для меня оправданий. Я убийца. Это то, что я делаю. Второе — тебе нельзя рассказывать людям, что я был здесь, или что вы меня знаете. Потому что я не единственный киллер. Я… о многом прошу. В комплекте со мной идут… осложнения. Если вам все это не нужно, просто покачай головой, и я уберусь отсюда. На вашем месте я бы не согласился.
Лаура таращится на него, и сглатывает, и думает о бледном, худом, нервничающем ветеране, который забрел к ним шесть месяцев назад, грязном и потрепанном. Поджимает губы.
— Как будем стричь?
Он улыбается, и Боже, его улыбкой можно осветить всю комнату. Это нечестно.
— Мне понравилось, как было раньше, — говорит он. — Не похоже на солдата, не похоже на парня из книг по истории, и не похоже на меня, когда я был в Гидре.
— Ладно! Сделаем так же, — соглашается она. — Хочешь, чтобы я стояла перед тобой?
На сей раз улыбка становится озорной.
— Эй, ты же видела те видео.
— О, боже, убойная шуточка. Что с моей жизнью, — стонет Лаура, проводя руками по волосам Баки. Он ведет себя так же, как тогда — веки тяжелеют и голова подставляется под прикосновение
— Итак, расскажи мне про своего идиота бывшего-бойфренда, — мурлычет он. — И что там насчет танцевального клуба?
Лаура тянется к ножницам.
— Я убью Соледад.
Его глаза открываются.
— Эй, и у кого теперь убойные шуточки?
— Убойные шуточки подходят всем, — вносит свою лепту Соледад из приемной. — Расскажи ему про Брэндона, или это сделаю я.
В итоге, Лаура снова подстригает волосы Баки Барнса и выкладывает ему все о дураке Брэндоне, фотографе, с которым она познакомилась в Тиндер, как они вместе посещали уроки танцев, чтобы сходить на ретро-ночь, и как спустя где-то пару месяцев после того, как они начали встречаться, она наткнулась на него, гуляющего с девчонкой, и он бросил ее прямо там, перед всеми, как вчерашний мусор.
Вид у Баки такой милый и неуверенный (если бы Лаура не смотрела те видео, то никогда бы не поверила, что он может кого-нибудь убить), и он говорит:
— Давненько я не практиковался в отношениях девочек-мальчиков, но мне не нравится, когда с девушкой в ночном клубе так обращаются, потому что парень, который так ведет себя с дамой, сделает так снова, и я рад, что ты с ним встречалась недолго, и быстро поняла, что он негодяй.
Лаура кивает, часть ее мозга, наполненная гелием, пищит: «он сказал «дама».
И тут Баки спрашивает:
— А что за Тиндер? — и Лаура хихикает, и зовет Соледад, и Соле показывает ему на телефоне, пока Лаура стрижет его волосы машинкой, а Баки: «ух ты, так вам нравятся девочки», пока они развлекаются, рассматривая профили посетителей Тиндер, и Соле молится, чтобы он не казался порицающим ублюдком, потому что он из 1930, а потом он смотрит на нее и заявляет: — «А я люблю и девочек, и мальчиков», (ЧТО?), и он смотрит на них весь такой застенчивый, будто ожидает, что они его осудят. И у Соледад такое выражение на лице, а Лаура «Соледад, НЕТ», и сверкает на нее глазами, пока до той не доходит. Тогда Соле тоже сверкает глазами и говорит:
— Баки, спроси у Лауры, что там за танцы.
— Я тебя ненавижу, — ноет Лаура.
Баки приподнимает бровь, глядя на нее.
— Ненавижуууу, — выдыхает Лаура.
Улыбаясь, он качает головой.
— Вы ужасно напоминаете меня и моего лучшего друга, с которым мы выросли.
Лаура видит, как Соледад поднимает руку и открывает рот, и о, Боже, вот оно, она собирается спросить про Капитана Америку, и Лаура должна броситься перед этим поездом как можно быстрее (или же, возможно, с этого поезда) (о, нет, это ужасно, прекрати, Лаура, нет)…
— Свинг, — выпаливает Лаура. — Ээ, сейчас это популярно, мы все надеваем платья и костюмы и танцуем свинг.
Соледад небрежно демонстрирует ей палец, делая вид, что проводит рукой по своим коротким синим волосам.
Баки фыркает:
— Серьезно?
— Ну да. Быть женственной — это… мило, понимаешь? Носить симпатичное платье. И это отличается от обычных танцевальных клубов, где 800 людей толпятся и трутся вокруг тебя.
Он морщит нос и обретает немного меланхоличный вид.
— Мне ли не знать, — затем прищуривается и, черт, с такой озорной миной спрашивает: — Так когда следующая ночь свинга?
— Сегооодня, — сдает ее Соледад. — Вот почему она такая мрачная. Она не может пойти, потому что там будет большой плохой Брэндон.
— Ага, — говорит Баки, откидываясь в кресле и скрещивая руки. И в том, как он на нее глянул, Лаура видит расчетливого, смертельного убийцу. — У меня к вам предложение. К обеим.
* * *
К закату они перегруппируются. Соледад и Баки притаскивают сумки с одеждой, две пиццы и упаковку пива. Лаура караулит в салоне со своим платьем, набором косметики и биноклем. Соледад перекидывает табличку на двери на «ЗАКРЫТО», они поедают пиццу и ждут темноты.
— О! Начинается! — объявляет Лаура. Баки выключает свет и они втроем плюхаются на диван в зоне ожидания, откуда открывается отличный вид на художественную галерею через улицу и необычно шумное открытие. Баки надевает защитные очки, которые выглядят в точности, как настоящие хай-тековские очки Oakleys, и настраивает их, затем открывает еще одну банку пива.
— Не волнуйся, — бормочет он Лауре. — Я не пьянею.
— Гммм, — интересуется Соледад. — Ты же не собираешься никого убивать на открытии галереи, верно?
— За кого ты меня держишь? За каким чертом втягивать гражданских? Если бы я хотел кого-то убить на открытии, то залег бы на крыше со снайперской винтовкой, или же подложил бомбу в машину, или воспользовался дюжиной других способов, не включающих вас.
— Тогда почему мы сидим в темноте и смотрим, как люди идут поглядеть какие-то скучные рисунки?
— Первое: они не скучные. Второе: это открытие галереи моего бойфренда, и я не могу туда пойти как обычный человек, потому что…
— Потому что ты не обычный человек, — подсказывает Соледад.
— Ага, — тихо соглашается Баки. — А еще потому, что это развяжет войну. Множество людей и мировых лидеров вполне оправданно злы на меня за нажатые курки, и любой, с кем меня увидят, будет сочтен соучастником. Так что, нет. Этого никогда не произойдет.
— Очень печально, — замечает Лаура.
Лаура чувствует, как Баки пожимает плечами.
— Лучше тайный бойфренд, чем никакого бойфренда, — затем с ужасом понимает. — О, черт, Лаура, нет, я не это имел в виду. Лучше никакого бойфренда, чем тот, который плохо с тобой обращается…
— О, боже мой, это Тони Старк? — спрашивает Соледад.
— Да, и — ух ты. Хорошо, что меня там нет. Та журналистка, Кристин как-ее-там. Она меня терпеть не может.
— А это кто?
— Пеппер, подружка Тони. Или, может, жена. Она очень стильная.
При виде мотоцикла, Соледад хватает ртом воздух и вцепляется в металлическую руку Баки.
— Ааа! Капитан Америка!
— Дааа, — мягко говорит Баки. Достает телефон и быстро отсылает текст.
Капитан Америка слезает с мотоцикла и притормаживает, доставая свой телефон, после чего смотрит прямо на салон и сверкает улыбкой, прежде, чем зайти в галерею. Все происходит очень быстро, никто, кроме них, не замечает, а они сидят в темноте, где их никто не видит. Лаура и Соледад издают дружное: «Баки, ЧТО?», а он лишь усаживается пониже на диване и тихо подтверждает:
— Дааа, — и они слышат улыбку.
Через минуту Лаура толкает Баки локтем.
— Гм, как там Соледад?
— Раскачивается взад и вперед и таращится на Стива. Думаю, мы ее сломали.
Лаура хихикает.
— Ага, она вроде как запала на Капитана Америку.
— Понимаю. Я сам запал на Капитана Америку.
— Да, вот об этом. А рисунки с тобой есть на выставке?
— Может быть. Я уезжал на операцию, когда он подбирал работы для выставки, и не знаю, что он отложил. Сомневаюсь, что там есть конкретно я. Выставка проходит под псевдонимом, но вы видите, как хорошо его принимают.
— Можно мне сходить посмотреть?
— Хочешь провести для меня разведку, Лаура? Черт, мне нравится будущее. Симпатичные девушки добывают для меня разведданные вместо грязных и вонючих коммандос.
Лаура задается вопросом, действительно ли от румянца идет свет, или так только ощущается.
Баки похлопывает ее по плечу.
— Иди. Через полчаса мы должны быть в твоем танц-клубе, так что не затягивай.
Он с улыбкой смотрит, как Лаура скользит через улицу, на ее пушистые белокурые волосы и мальчишеский плащик Топшоп, и как она заходит в галерею с толпой народа. Затем он переводит взгляд на Соледад.
— Ты в порядке? — уточняет он. Та перестает раскачиваться.
— Нормально, — отзывается она где-то на октаву выше своего обычного голоса. — Это происходит в реальности?
Баки фыркает, находит в своем телефоне фото Стива с утренней заспанной физиономией и торчащими во все стороны волосами, и демонстрирует его Соледад. Та хнычет и отталкивает телефон.
— Ты мне не помогаешь, — затем, уже тише, добавляет.- Плохо, что вы двое не можете быть парой. Не только для тебя, но…
— …Символизм, — договаривает Баки.
— Ага.
— Паршиво быть символом, — заключает Баки. — Это чуть не уничтожило Стива.
— Не иметь символа — тоже паршиво. Если бы существовал парень, которого мой папаша уважал, когда я росла, такой вот символ, все было бы много легче.
— Что ж. Такого символа, как я, никто не захочет.
Соледад кладет ладонь на руку Баки.
— Баки, нет…
Он отодвигается и тихо говорит:
— Не надо. Я весьма ядовит. Мне лучше не отсвечивать в общественной жизни.
Возвращается Лаура — заходит в салон с черного хода, как посоветовал Баки.
— Там все переполнено людьми! — докладывает она и гордо демонстрирует фото некоторых рисунков на телефоне.
Увидев первый, Баки стонет: это набросок красным мелом с него, спящего под простыней, лица не видно.
— Пожалуйста, скажи, что он только один, — просит он.
Лаура улыбается.
— Ага, один, — говорит она. — Если не считать вот эти, — и демонстрирует целую серию рисунков: быстрые наброски кистью и тушью темноволосого танцора в момент прыжка, в разных позах. Линии минимальны, оставляя фигуре анонимность, но сила и контуры его тела четко просматриваются. — Отличные движения, Барышников.
— Уф, — стонет Баки, разглядывая одну из картин. — Стиви, ну зачем?
— Все задают ему вопрос, кто этот танцор.
— И что он отвечает? — интересуется Баки, просматривая фото. — Вот здесь у меня позиция руки совершенно неправильная.
— Вообще-то он просто сильно краснеет.
— Ловок, как всегда, Роджерс, — вздыхает Баки. Затем: — А это что? — он указывает на точку в углу фото.
— О, это значит «продано».
— Что?
— Они все проданы. Все наброски танцора и почти все другие рисунки тоже. Люди их покупают.
— Ха. Люди платят деньги за картинки меня, танцующего в нижнем белье. Забавный старый мир, — он проводит рукой по волосам. — Хотя, я рад за Стиви. Он всегда хотел быть профессиональным художником. Выставлять свои работы в галерее. Я только надеюсь, что люди покупают эти рисунки потому, что они им нравятся, а не потому… что символ.
Лаура сердито вздыхает.
— Кстати о том, кто из нас меньше заворожен Капитаном Америка, я клянусь тебе могилой папаши, что эти рисунки эмпирически совершенно потрясающие, и черт побери, Баки, если бы у меня был хренилион долларов, я бы купила всю серию танцующего тебя и развесила в салоне.
— Не стоит, — бормочет Баки, все еще рассматривая фото Лауры. — На паре рисунков у меня неудачная стойка.
Лаура прищуривается и отнимает свой телефон.
Телефон Соледад звякает и она проверяет время.
— Лучше вам, ребята, поторопиться и быть наготове.
Бросив взгляд на открытие галереи, она видит, что там все еще полно людей, они расходятся вокруг, прохаживаются по улице с сигаретами, беседуют. Капитан Америка окружен прессой и толпой, все жаждут его внимания, но хорошенькая золотисто-рыжая блондинка помогает ему справиться, отбивая наиболее нахальных и настырных. Та журналистка, которую упомянул Баки, в какой-то момент просто лезет ему в лицо, и Пеппер собирается вмешаться, но Кэп жестом предлагает ей подождать, и то, что он говорит Кристин, наклонившись к ней, заставляет ее шарахнуться прочь, напоследок отпустив прощальный едкий комментарий, потому что люди ее типа всегда так делают.
Давай, Кэп, думает Соледад. Ты и твой супер-горячий тайный убийца-бойфренд, он же лучший друг, почему жизнь несправедлива, и вы не можете просто выйти из теееени.
***
Первым собирается Баки, он выходит ленивой походкой, в белой рубашке на пуговицах, застегнутой лишь до половины, под которой видна майка, в подтяжках и широких брюках. Он убрал волосы под плоскую кепку и что-то в нем изменилось. Соледад понимает, что именно, и указывает на его левую руку — наполовину открытая закатанными рукавами, та выглядит настоящей рукой.
— Да, Старк сделал это для меня. Здорово, да? — говорит он, демонстрируя руку. — Это голограмма. Теперь я могу выйти на люди без длинных рукавов и перчаток.
Несколько секунд спустя вниз по лестнице цокает Лаура в платье с вишенками, туфлях на низких серебристых каблуках и с алой помадой.
— Ух! Ты глянь на себя! — сияет Баки. — До чего же мила!
Лаура краснеет и делает быстрый пируэт, ее платье разлетается. Потом она тоже охает и ахает при виде руки Баки, отчего тот просто счастлив.
Соледад машет на них рукой.
— Ладно, вы оба восхитительны, а теперь вам пора двигаться и свершить романтичную месть, иначе я не смогу удержаться и не нащелкать фото. Пока!
Баки потирает затылок живой рукой.
— Гм… прежде чем мы уйдем, может, стоит попрактиковать пару поворотов? Ээ, на случай, если я позабыл, как танцевать свинг. Это было очень и очень давно, а с памятью у меня… имеются проблемы.
Лаура строит наивную мордашку:
— Что, никаких рок-вечеринок в Гидре?
Баки фыркает.
— Меня заставляли изучать балет как часть тренировки, — он поднимается на пуанты, отведя ногу назад (позиция attitude derrière — прим. перев.) — Это помогало делать тело сильнее и лучше контролировать движения, и мне нравилось. Так что, не все было плохо. На тех рисунках, что вам понравились, я исполняю соло из «Баядерки». Просто однажды утром валял дурака, пытаясь вспомнить, — его глаза распахиваются. — Лаура, покажи-ка мне видео со свингом. Я куда лучше вспоминаю, когда вижу.
— О! Ладно, — она залезает на ютуб в телефоне. — Вот.
Они смотрят музыкальное видео с парой, танцующей линди хоп, он заглядывает ей через плечо и кивает в такт. Когда клип заканчивается, он подталкивает ее, показывая на черно-белое видео и говорит:
— Эй, я обожал этот фильм! Ходил смотреть прямо перед отплытием. Четыре раза. Поставь это.
Они втроем смотрят танцевальные сцены из Hellzapoppin' (мюзикл, адаптированный в 1941 Universal Pictures — прим. перев. — взято из Википедии), и Баки с улыбкой постукивает ногой. Когда клип заканчивается, он поднимает Лауру на ноги, покусывая губу и улыбаясь.
— Ладно, мы в порядке. Я вспомнил достаточно.
— Ведите себя хорошо, детишки! — напутствует Соледад, махая рукой.- А если не можете хорошо, ведите себя очень, очень плохо!
Баки салютует, затем приостанавливается.
— А ты не идешь? Не хочешь посмотреть, как мы разберемся с этим парнем?
— Я же могу, правда? — размышляет Соледад.
— Можешь сделать даже лучше. Прихвати Стива. Скажи ему, что я собираюсь разнести танц-холл. Только потому, что нам нельзя показываться вместе, не означает, что он не может посидеть на балконе и посмотреть. Гм, а там есть балкон?
— Вообще-то есть.
— Отлично. Соледад, уговори его войти с черного хода. Лаура, хватай плащ. До моей машины несколько кварталов.
— А пройти пешком мы не можем? До клуба тоже несколько кварталов.
— Мы поедем на машине. Доверься мне.
— Как скажешь, — без особого энтузиазма соглашается Лаура.
Несколько минут спустя, бросив один взгляд на черный Ламборджини, Лаура кивает.
— Черт, да, мы едем на машине.
Баки дуется и распахивает перед ней дверь.
— Поверить не могу, что ты сомневалась в моем мнении относительно миссии мести. Давай, Лаура.