Баллады Убийцы

Саммари: Они не любят тебя так, как люблю я. Семья сходится вместе. План разваливается на части. «Стив. Знаю, это дерьмовое дело. Знаю, я не слишком хорошо справляюсь Я был хорош во многих вещах, но последняя ночь наглядно продемонстрировала, что сейчас я гожусь только для одного. (Хотя в этом я действительно чертовски хорош) И мне нужно, чтобы ты ВЕРИЛ МНЕ и позволил это сделать НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ РОДЖЕРС, МАТЬ ТВОЮ Не собираюсь лгать и говорить, что со мной все будет в порядке, или что я вернусь домой. Я просто не знаю. В этом деле я новичок. Я отправляюсь туда, куда ты не сможешь последовать, ты слишком хорош для того места Но если ты попытаешься — мы все окажемся по уши в дерьме Красный Череп вернулся, Стив. Или почти вернулся — как только они найдут ему тело Теперь, когда у них есть карта, остался последний шаг Угадай, чье тело они хотят для Шмидта, Стив, зная его и его пунктик насчет арийского превосходства Подсказка: это не ирландское страшилище, у которого нет одной руки, зато имеется опыт сопротивления контролю над разумом Богом клянусь, если ты попрешься за мной, и они тебя схватят, и поместят его в твое тело, я… Пожалуйста, верь мне Теперь моя очередь направить самолет вниз Ты не сможешь обеспечить безопасность там, куда я направляюсь Я всегда любил тебя — Б». Тыльной стороной ладони Стив вытирает глаза и оглядывает товарищей по команде и худощавого зеленоглазого мужчину на другом конце стола, рассматривающего его поверх сложенных пальцев. Долгую минуту никто не говорит, пока Стив не складывает заново записку и убирает в карман, рвано выдыхая. Наташа опускает ладонь на плечо Стива, поглаживая медленными кругами. — Позвольте мне все изложить, — говорит Тони. Конечно же, он первым берет слово. — Он отправился в Латверию в одиночку. — Скорее всего, это его первая остановка на пути к основной цели, — наклоняет голову Доктор Стрэндж и размыкает пальцы. Все взгляды устремляются к волшебнику. Тони вскидывает бровь и экспансивно жестикулирует — продолжайте. — Он направляется туда, где спрятана неживая часть останков Шмидта. Это в другом мире. Глаза Тора расширяются. — Он отправился в Семь Адов? — доктор Стрэндж кивает, и Тор поворачивается к Стиву. — Хотел бы я встретиться с этим твоим собратом по щиту, Капитан. Многие асгардские воины уклонились бы от такого квеста. — Вы уверены в этом? — спрашивает Брюс у Доктора Стрэнджа Тот снисходительно улыбается. — Он посетил меня в Сан-Франциско. Хотел разузнать о карте. Это портал и искушение. — Я иду за ним, — почти шепчет Стив, который все еще рассматривает свои пальцы на коленях. — Стив, нет, — резко заявляет Наташа. Она извлекает из кармана маленькую SD карту и поднимает ее. — Мне это подсунули, когда я возвращалась из Старбакса. Тут все, что известно Баки. Я прочла это и, если предположить, что он прав, черта с два я позволю тебе приблизиться к Латверии ближе, чем на тысячу миль. — Мне бы хотелось знать, причем здесь Доктор Дум, — размышляет Брюс. — Не представляю, чтобы он или Шмидт играли друг с другом по правилам. — Баки считает, что Дум — козел отпущения, что оборотень играет с ним и избавится от него, когда вернет Шмидта. Очевидно, это ее образ действий. В его записях упоминается, что во время войны она истребила часть 107-го… — Наташа ловит удивленный взгляд Стива и продолжает: — Это было до тебя. До Аззано. Очевидно, так он и стал сержантом. Стив мысленно возвращается в дождливый лагерь на французской границе, к Баки, который затаивался почти по-звериному, прикрываясь маской из улыбок и грязных шуточек, и отчаянно пытался притвориться, что все в порядке. Услышав, как Дум Дум называет его «сержант» по пути из Аззано, Стив невинно поинтересовался, когда его повысили в звании. Думая, что Баки будет гордиться. Но нет. Слабое пожатие плеч, слишком выверенное: — «Случилось кое-какое дерьмо, и у них не было никого под рукой», затем он отвернулся. «Я не хочу об этом говорить». Стив не обратил внимания на взгляд, которым обменялись Дум Дум и Морита после слов Баки, или как Дум Дум тут же пустился в грубое описание того, что собирается делать, когда они доберутся до лагеря, если медсестры будут симпатичными, и черт, даже если они страхолюдины. Так много всего случилось тогда. Как и всегда, опять же. А Стив так и не удосужился выбрать время и спросить Баки о том случае. Война закончится. Они позаботятся, чтобы она закончилась, а затем у них будет все время в мире, чтобы поговорить. Стив с такой силой стискивает подлокотник своего стула, что тот потрескивает. Он встряхивает головой, чтобы привести в порядок мысли. Качает головой Стив Роджерс, но секундой позже поднимается Капитан Америка. — Если Дума обманули, у нас имеется путь и потенциальный союзник, — он бросает взгляд на Черную Вдову. — Наташа права. Я не пойду за Баки, — и с вызовом щурится. — Мы все пойдем. — Ну, приехали, — фыркает Тони. Брюс поднимает руку, чтобы возразить: — Думается, после Соковии еще один международный инцидент не… — Нет. Послушайте, — твердым и решительным тоном продолжает Капитан Америка. — Дум начал первым. Он разнес часть Башни. Он украл у нас бесценный и невероятно опасный артефакт. И если этой причины недостаточно, чтобы принять с ним бой, тогда давайте поговорим начистоту, — он видит устремленные на него глаза, встречается взглядом с каждым из товарищей по команде. — Вы для меня — почти семья. Я никогда не встречал более сложной, изломанной, бесящей группы людей — и в то же время, более смелой, умной, забавной или удивительной. Но Баки… Он замолкает на минуту, выбирая слова. Шею покалывает от страха. Признаться в этом вслух… Ох, да черт с ним. — … Я люблю его. Я влюблен в него. Я не могу… не стану жить без него. И мне нужна ваша помощь. Последний раз, когда мы выступили против Красного Черепа, мы оба погибли. Оба. Я знаю, вы можете не любить его, или… не одобрять нас, но я верю всеми фибрами своей души, что Мстители — моя семья, и они не из тех, кто будет стоять в стороне, позволяя этому глупому придурку выйти в одиночку против реинкарнации величайшего зла, которое знал мой век. Потому что, черт побери, это наша работа. — Проклятье, Стив, — бормочет Наташа. Тони морщит нос. — Мне Параноид-Андроид вроде как нравится вообще-то. И кстати, если ты думаешь, что я позволю пропасть такому отличному источнику компромата на тебя, ты сильно ошибаешься. Тор поднимается и хлопает Стива по плечу. — Хотя мы не можем последовать за ним в Семь Адов, Капитан, я буду искать славы, своим молотом расчищая ему путь для безопасного возвращения на землю. Любовь между братьми по щиту священна. Стив смотрит на Наташу. Та поднимает руки. — Кто-то же должен обеспечивать твою безопасность, Роджерс. А поскольку Баки занят другим делом, придется тебе обойтись мной и Клинтом. — Благодарю. Мне всегда спокойнее, когда меня прикрывает снайпер, — тепло улыбается Стив Клинту, и тот салютует в ответ. — Но целоваться с тобой не стану, — рычит Клинт. — Не могу поверить, что мы вторгаемся в Латверию, — вздыхает Брюс, потирая переносицу. — Доктор? — выжидающе выгибает бровь Стив, глядя на их гостя. — Завтра — День Святого Криспина. Отказать будет практически не по-английски с моей стороны, — поднимается Доктор Стрэндж. — Хотя, есть условие. Та карта, если мы ее найдем, должна отправиться со мной в безопасное хранилище. Это приемлемо? — О, нет, умоляю, я же так хочу завести у себя в доме действующий портал в ад, — огрызается Тони. — С тех пор, как мы замуровали прямой ход к поезду № 6, мне не хватает непреодолимого ужаса Брейгеля, таящегося под моим домом — Карта будет вашей, — говорит Стив. — С наукой у нас все в порядке, но с магией имелись проблемы в прошлом, — его глаза обводят комнату, осторожно избегая Клинта. Наташа выводит схемы с флэшки на экран в конференц-зале. — Если у Гидры устойчивые позиции в замке Дума, это скорее всего в пещерах, расположенных глубоко внизу. Оборотень не может далеко отходить от Дума, иначе тот заметит обман. — Мы пойдем сверху. Убедим Дума, откроем ему глаза, затем он сможет помочь нам в пещерах. Или не убедим, и прорвемся силой через его неподвижное тело, — отрывисто кивает Стив. — Три часа. Давайте готовиться, народ. Все встают, быстро расходясь по квартирам и лабораториям, чтобы собрать оборудование. Стив медлит минуту, переживая, что друзья увидели его надежду и его страх, и без вопросов поддержали его. Наташа подкарауливает Стива на выходе. — Мы вернем его, — обещает она. Затем, тише, — Вы хотя бы сказали друг другу… Стив кивает. В арсенале Наташи имеется множество Значительных Взглядов, она может провести весь разговор бровями, но этот взгляд она использует, когда не оставляет у Стива сомнений, что именно спрашивает. — Да. Да. Но… это не легко. Он в большем беспорядке, чем показывает. — О, я же ничего об этом не знаю, — стонет Наташа. Стив легонько толкает ее, но затем она вновь серьезно глядит на него сквозь ресницы: — Вообще чудо, что он может функционировать. Стив, он стоит этого. Он псих, и остается одним из нескольких людей на Земле, которых я реально боюсь, но как жест неумирающей любви, я не уверена что что-нибудь сравнится с тем, что он только что сделал. Если мы все вернемся оттуда целиком, обещай мне, что ты схватишь его и удержишь, и будешь бороться, чтобы все получилось, потому что уже сейчас могу сказать тебе, что легко не будет. Но это того стоит. — Ты в курсе, что проповедуешь хору, Романофф? — Просто хочу убедиться. А теперь — какой у тебя план в Латверии? Скажи, что он не в том, чтобы просто ринуться в лобовую на замок Дума. — Неа. Думаю, буду действовать в стиле Баки — зайду очень медленно и обдуманно. Глаза Наташи распахиваются, а потом она хохочет. * * * Баки загружает последний ящик с оружием в джет, затем бросает ключи от машины Деклану: — Дек, на два слова. — Что, босс? Баки слегка щурится на утреннее солнце. — Я все устроил. Тебе и Кеву не нужно этим больше заниматься, если не хотите. 23-летний парень смотрит на Баки с замешательством. Дек был многообещающим водителем NASCAR, пока не сломал в драке в баре несколько костей и стал непригодным для гонок. Хотя и остался чертовски хорошим водителем. — В смысле: ты богат. Я перевел тебе некоторую сумму. Есть приличный шанс, что я не вернусь. Не хочу оставлять вас в подвешенном состоянии, — Баки пожимает плечами. — Можешь делать все, что хочешь. Набери собственную гоночную команду. Отправляйся в колледж. Купи остров. Не знаю. Дек несколько раз открывает и закрывает рот, с нелепым выражением и торчащей во все стороны стрижкой мальчика со сцены*. — Но… ты же будешь в порядке, правда? — спрашивает Дек. — Серьезно, я видел, как ты разнес бронированный грузовик. Как это ты не будешь в порядке? Баки кладет руку ему на плечо. — Не хочу об этом говорить. Отправлю смс-ку, если вернусь. А теперь вали отсюда. Дек проходит половину расстояния до машины, затем останавливается, что-то припомнив. Лезет в свой рюкзак. — Подожди. Мы с Кевом кое-что для тебя припасли. Не злись, потому как это до чертиков глупая вещь, — и швыряет Баки комок темно-серого хлопка, который тот ловит. Баки разворачивает футболку и когда читает надпись на ней, на его лице как утренний свет расплывается ухмылка. Он фыркает, затем ржет все громче и громче, едва в состоянии сдерживаться, в итоге, ему приходится вытирать с глаз слезы. — Отличная вещь. Буду носить. Я, черт побери, умру в этой футболке, Дек. — «Hot Topic», мужик. Их там полно. Верный своему слову, Баки стаскивает собственную футболку, бросает ее Деку и надевает новую. Не может удержаться от усмешки, когда опускает на нее взгляд. Надпись большими буквами через грудь гласит: «СОБСТВЕННОСТЬ ГИДРЫ, XXL, ОТДЕЛ АТЛЕТИКИ». В груди футболка немного тесновата (не то чтобы вообще существовала футболка, идеально сидящая на жесткой и агрессивной V-образной фигуре супер-солдата), но по крайней мере, его тактическая куртка явно подойдет сверху. — Итак, скольких ты собираешься грохнуть? — улыбается Дек. — Всех, парень, — Баки вскидывает кулак, и Дек стучит по нему. — Блудный сын возвращается домой. Баки забирается в джет, салютуя сидящему в пилотском кресле Кевину, откидывается назад для путешествия в Латверию, и достает из кармана армейских брюк маленькую книжку в кожаном переплете. *** После Тетерборо проходит час. Пустая страница смотрит на Баки. Он не смог написать ни одной буквы. Он пытается думать только о миссии, о том, что ему отчаянно нужно спросить. Но его мозг по спирали вращается вокруг прошлой ночи: Стив под ним. Реакция Стива на его поцелуи, как он, будто треснувшая стена, или сломанные двери амбара, выпускал на свет все, что было заперто внутри. Стив, пытающийся заботиться о нем, как будто он стоит чего-то большего, чем его таланты в качестве орудия убийства. Пальцы Стива в его волосах, губы возле шеи. Баки садится удобнее, потирая ладонью растущую эрекцию. Так много воспоминаний о Стиве. Склонившийся над ним в Аззано будто проклятущий ангел. Я подумал, что умер. Но нет. Смерть пришла позже. Стив тогда, в Бруклине, костлявый и промокший, снимающий одежду и жмущийся к огню, после того как вымок до нитки под дождем, возвращаясь из Метрополитен. Баки пришлось заняться приготовлением кофе, чтобы взять себя в руки и не прижаться к Стиву всем телом, уткнуться лицом в копну мокрых белокурых волос, прильнуть губами и не останавливаться. В то время он знал, как быть человеком… Черт побери, будь проклят Красный Череп и будь проклята Гидра, будь все они прокляты за то, что сейчас происходит, и он знает, что принял верное тактическое решение — продумать план и безжалостно воплотить его в жизнь, сделать это сегодня — все остальное будет слабостью и риском перейти к обороне, надо вынудить их сражаться прежде, чем они организуются — но Иисус, мать его, Христос, будь они прокляты за то, что все рухнуло. За обиду и непонимание в глазах Стива, когда он сорвался на него прошлой ночью. За боль, которую, Баки уверен, причинит ему записка. Он вытирает лицо рукой. И ведь Баки знает: если он ухитрится вернуться обратно после миссии, Стив его простит, потому что Стив — вроде бездонного источника терпения и прощения, и нет, Барнс, это не вызов. Но когда ты любишь оружие, проблема в том, что оно всегда найдет способ проткнуть тебе сердце. Потому что для этого предназначено — чтобы приносить боль. Оно не знает, как можно существовать по-другому. Лучше всего, если он не вернется с этой миссии. Он должен вернуться с этой миссии. «Эй, книга,» — пишет он. «Что бы ты сделала, если думала, что любишь кое-кого, но не знала, что это за чувства — любовь, верность и дружба?» Долгое время страница остается чистой, затем ответ, очень простой — четыре коротких слова всплывают из глубин бумаги под каракулями Баки. Тот фыркает. Туше, книга. Туше. * * * Через несколько часов Баки все еще размышляет над выданным книгой ответом, так же как над ответами на несколько относящихся к миссии вопросов, которые он ухитрился записать, как только его мозги покинули карусель «Стив, Стив». Он поглядывает на Кевина, который молчит все путешествие. Парень даже не поставил музыку на своем телефоне, несмотря на то, что обычно выбирает из, по меньшей мере, десятка плейлистов, активно насаждаемых Spotify**, и которыми всегда охотно делится. Одна из причин, почему Баки нравится Кев — тенденция выразить себя через музыку. Пока он может поставить один из плейлистов по дороге на операцию или обратно, он не пристает с надоедливыми вопросами, вроде: «кого ты собираешься убить», или «как ты заполучил эту рану?», или «а зачем это классное большое ружье?». Он просто похлопывает пальцами, или кивает головой, или издает тихое счастливое мычание, когда ритм в песне падает, вот и все. В любом случае, это говорит о многом. Баки подтягивает к себе планшет и просматривает имеющиеся схемы замка Дума, насчет которых уверен, что они где-то между обманками или совершенно неверными. У него имеется пара вариантов, как добраться туда, где, скорее всего, притаилась Гидра: прямое нападение (по возможности избегать), скрытность (трудно; медленно)… или Вариант 3. В данный момент он не хочет думать над Вариантом 3. На его телефоне звякает таймер. Они в полутора часах полета, пора одеваться и вооружаться. Он снова бросает взгляд на Кева. Протягивает руку к тактической куртке. — Кев, музыкой поделишься? — Не получится. Сломал телефон, — звучит ответ. Баки посматривает на ящики с оружием. Все указывает на Вариант 3. Он вытаскивает 2 новых лезвия, длиннее его обычных, которые он обработал согласно спецификациям из маленькой кожаной книги, и пристегивает их к бедрам. Четыре метательных клинка, еще два боевых ножа. Три пистолета, запасной Узи. Если он обыграет все правильно, то ВКС и ракетный гранатомет будут лишними, как всегда бывает при работе на близком расстоянии. Он открывает чехол и проводит пальцем по ВКС. Непривычно выходить без снайперской винтовки, а эта такая красивая. Особенно против оппонента, который скорее всего будет в броне. Хрен с ним, возьмем. Всегда можно спрятать винтовку где-нибудь при входе. Добавляем M4A1/M203, кучу гранат — и он практически собрался. Защитные очки, маска, комплект галогенного света. Он встает, вес его арсенала странно придает уверенности, успокаивает. Даже не оборачиваясь, он чувствует Кевина в нескольких футах позади себя. Должно быть, они прямо над зоной высадки, или чертовски близко. Он медленно оборачивается, разводя руки в стороны. Итак, вариант 3. Существо в теле Кевина улыбается ему жуткой улыбкой, и эта улыбка возвращает его обратно во тьму, и леденящий до костей дождь, и ужас на холмах северной Италии. В ту ночь, когда оборотень заполучила шрам через все лицо, а Баки стал сержантом. Оборотень принимает собственную форму — зеленоволосой женщины тревожной эльфийской красоты, ее молочную кожу портит только красный шрам через все лицо. Металлическая рука Баки тянется к длинному ножу. Как только он замахивается, существо произносит фразу на немецком — цитату из Гете. Командный код для Зимнего Солдата. Глаза Баки закатываются, и он бессильно оседает на пол. Пустота воет в его голове, распространяется, охватывает его, пока не остается ничего, никаких мыслей, чтобы прочесть, только злобная, темная пустота ножей и черного бархата. Секундой позже Солдат встает, его глаза пусты, все тело настолько неподвижно, насколько возможно для живого существа. — Хайль Гидра, — произносит он ровно, хрипло, монотонно. — Сидеть. Не двигайся, пока я не прикажу. Зимний Солдат подтверждает приказ небольшим отрывистым кивком и немедленно садится, замирая в неподвижности снайпера. Существо улыбается и возвращается обратно на кокпит чтобы посадить самолет. ----------------------------------- * Прим. переводчика: Scene Kids — молодая музыкальная субкультура, сформировавшаяся из английской субкультуры чав и поклонников музыкального жанра кранккор впоследствии. Основным правилом Детей Сцены является тезис о намеренном ношении той одежды, что противоречит модным тенденциям в данный промежуток времени — Википедия. **Прим. переводчика: рус. Спотифа́й — служба потокового аудио, позволяющая легально и бесплатно прослушивать музыкальные композиции — Википедия