Баллады Убийцы

Саммари: Стив и Баки обмениваются признаниями в лаборатории Тони — Хей, — окликает Зимний Солдат, разлегшийся в кресле Тони Старка, водрузивший ноги в ботинках на стол Тони и держащий в правой руке бутылку виски Тони. Волосы у него на макушке по-прежнему длинные, длиннее, чем были, но по бокам и сзади выбриты. Он похож на рыцаря-крестоносца, думает Стив, или самурая. Его левая рука — теперь матово-черная — висит изломанная и раздробленная. (Стив помнит заметку из файлов, Агент не желает быть гребаным снайпером с гребаной сверкающей рукой, перед миссиями Агенту следует выдавать черную матовую спрей-краску, или же Агент переломает шеи всем находящимся в чертовой оперативной комнате). У него подбит глаз, и глубокий, но уже заживающий порез на скуле. Костяшки на правой руке рассажены, а повязка на правом бицепсе вероятно скрывает пулевое ранение. Тони вскидывает было руку, но Зимний Солдат покачивает бутылкой Джека. — Ага. Только сделай что-нибудь, что я сочту агрессией, и я взорву все серверные комнаты в этом здании. Включая секретную, в подвале. — Черт побери, — шепчет Тони, опуская руку. Затем, осмелев: — Чему мы обязаны счастьем твоего криминального присутствия? Зимний Солдат демонстрирует разбитую руку. — Расхреначил руку, выполняя вашу работу. Запасная имеется, но уйдет вечность сменить ее самостоятельно. Нужна дополнительная пара рук, и тут я вспомнил, что вы мне задолжали, — он усмехается Тони. — Плюс, позволю задать один вопрос, и может быть, даже отвечу правду. Секунду Тони выглядит неуверенно, его недоверие к Зимнему Солдату борется с желанием наложить лапы на сливки достижений Гидры в робототехнике. Побеждает наука. — Ладушки. Я голосую за то, чтобы поиграть с робот-рукой. Стив? Робот-рука? Да? Хорошо, все согласны. Гм, не пойми меня неправильно, но ты кажешься очень и очень параноидальным типом, а я не уверен, что даже я доверил бы себе взглянуть на совершенно секретный кусок металла, приделанный к моему телу. Широкая ухмылка озаряет лицо Баки. — Попытаешься что-нибудь выкинуть, и я организую воссоединение семейства Старков в аду. — Эта шутка не так смешна, как ты думаешь, — замечает Тони. Баки пожимает плечами. — Ладно. Эй, кстати о веселье, почему бы тебе не поиграть в игру «Найти С4», и оставить меня на минутку со Стивом. — Ты вышвыриваешь меня из моей собственной лаборатории? — слегка недоверчиво уточняет Тони. — Неа. Это я так любезно прошу. Через пять секунд, когда я встану, тогда и вышвырну. — Я испытываю настоятельную потребность сходить поискать взрывчатку, — сообщает Тони. — Пожалуйста ничего не трогайте. Тут проходит множество сложных экспериментов, большинство которых вы не поймете. Ехидный взгляд Баки на удаляющуюся фигуру Тони говорит, что он понимает значительно больше, чем считают окружающие. Стив не может отвести от Баки глаз. Он выглядит… выглядит потрясающе. Стив так волновался, что тот еле выживает без Гидры, лишившись хозяев… возможно без памяти. Его взгляд возвращается к порезу на щеке Баки, уже порозовевшему и затягивающемуся… и его трясет от желания коснуться этой раны губами. Поцеловать, чтобы все прошло. Стив ежится, шокированный своими внезапными и дико неуместными мыслями. Переводит взгляд на перекрученный металл руки. Вот это — безопасная территория. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, подходя ближе, и внезапно вместо бутылки Джека в руке Баки возникает пистолет. — Стиви, — говорит Баки. — Ты прочитал файлы? Стив кивает. — Вбей в свою тупую башку. Я не сломан. — Баки… — Стив, я такой как есть. Каким всегда был. Пойми: я годами лгал тебе в Бруклине. Гребаными годами. — Гидра покопалась у тебя в голове, ты никогда не работал на мафию… Баки вздыхает. — Стиви, помнишь, когда война была еще далеко от дома? Когда я работал во вторую смену по ночам, грузил оборудование в военных доках? Стив кивает. Это означало лучшую квартиру, ближе к докам. Он всегда получал свои лекарства. Больше еды. Одежда потеплее. Подержанный мольберт на Рождество. Не назвать Легкой Дорогой, но и не постоянно грызущие голод и холод. — Ага, так вот, это была ложь. Я работал на Симуса и Большого Эогана. Начал с бокса. Сочинил историю про доки, потому как волновался, что ты учуешь порох на мне, когда я возвращаюсь домой, но мог бы не волноваться, — Баки усмехается покаянно и печально. — Тогда ты еще не был знаком с запахом пороха. Все, что Стив знал о своей жизни, все, что считал скалой, оказалось песком, быстро расползающимся из-под ног. — Черт побери, Баки, я бы мог найти работу… — Не, не мог бы. Той зимой ты ходить-то едва мог, — Баки кладет пистолет на стол и проводит рукой по волосам. — Ты никогда ничего не знал про деньги, Стиви. Или про природу людей. Это моя чертова вина. Я ограждал тебя от всего этого. Какого дьявола, ты думал, мы ходили на танцпол через половину города? — … Твоя дурацкая фиксация на блюзе и бибопе? — Неа. В любом местном заведении тут же появлялись парни Симуса: о, вот ты где, Барнс, окажи услугу и разберись с этим дельцем, присмотри за этим, возьми то, выброси в реку, когда закончишь. — Ты нарочно проиграл бой с Джино. — Я нарочно проиграл бой с Джино. Приказ Симуса. Неделей позже я убил Джино, — отвечает Баки, спокойно глядя снизу вверх из-под темных ресниц, оценивая эффект на Стива. Стив белеет, как обычно бывает с человеком перед обмороком. — Он мотался по городу и похвалялся, что может сделать меня в любое время. Обзывал пидором. Я работал с такими людьми, с которыми нельзя позволять в свой адрес таких обвинений. Или того, что Джино говорил о тебе. Поэтому как-то ночью, после закрытия бара, я разбил о его голову бутылку виски и выпихнул под колеса машин. Коронер решил, что тот напился и попытался перейти улицу, не посмотрев по сторонам. Голос Баки становится тише. — Это и есть настоящая причина, по которой я пошел в армию. Меня не призывали. Это еще одна ложь. Итальянцы ополчились на меня из-за Джино, и это был единственный вариант, чтобы не попасть под удар, — еще один взгляд сквозь длинные ресницы, эти голубые глаза долгие годы были целым миром для Стива. — Они собирались достать меня через тебя. Ты всегда был моей слепой зоной. Стив прислоняется к колонне. Только так он может устоять на ногах. — Д-Джино был первым, кого ты убил? — спрашивает он. — Ай, Стиви, — Баки отрицательно качает головой. Он лениво крутит пистолет на столе Тони. — Рекрут Джеймс Барнс — прирожденный стрелок. Он не практиковался годами на половине Маленькой Италии, ничего подобного. Стив разворачивается лицом к колонне и понимает, что его щеки мокры от слез. Он хочет обратно в холод. Он хочет усилием воли оказаться на льду, в арктической воде, и больше никогда не проснуться. В этом мире нет ничего, ради чего стоит просыпаться. Совсем ничего. А затем: запах сигарет и пороха, виски и масла для волос. Пряный, с нотками кожи одеколон, который Баки использовал на свиданиях. Близко. Стив не слышал, как он встал. Сильная рука вокруг плеч разворачивает и притягивает ближе. Его тепло. Баки всегда был чертовски теплым, переполненным жизнью, у него хватало на себя и еще для Стива оставалось. Стиву всегда казалось, что ему все сходит с рук, пока он живет рядом со своим лучшим другом, впитывая дополнительное тепло в свое хрупкое тело. — Шшш, Стиви, все будет хорошо, — утешает Баки. — Не плачь, — живой рукой он вытирает щеки Стива, удивительно мягко и нежно, при его-то силище. — Я все еще твой друг. Я здесь. Я всегда буду здесь для тебя, если ты этого захочешь. Просто я… не несчастный невинный ягненок, которого изуродовала Гидра. Стив безрезультатно дергает руками, не зная, куда их деть. Прижимаясь лицом к шее Баки, ухитряется выдавить одно слово: — Почему? Баки гладит его волосы и тихо говорит, губами почти касаясь уха Стива: — После того, как ты утопил самолет… и они рассказали мне об этом, я просто подумал: а пошло оно все — что у меня осталось, ради чего стоит жить дальше? Вот я и решил совершить самоубийство самым броским возможным способом. Пытался сделать так, чтобы Зола убил меня на лабораторном столе. Почти получилось. Пытался подставиться на миссиях. А вот это не получилось. Как выяснилось, единственное, что у меня совершенно не выходит — это сдаваться. Стив обхватывает Баки руками и прижимает к себе. — Я знал, что ты в порядке, — говорит он. — Знал, что была причина, — Боже, ощущение Баки вплотную к нему, даже в этом новом теле, которое шире и выше, чем помнит Стив, перечеркивает урон одиноких лет, наполняя его ощущением, что все так, как и должно быть… … Пока Баки не отталкивает его прочь, с перекошенным гневом лицом. — Ты не слушаешь, Стиви, — рычит он. — Ты никогда не слушал ни слова из того, что я, черт побери, говорил. Ты слышишь лишь то, что хочешь услышать. (Фактически, это Плохая Привычка Стива Роджерса № 4: Не Слышать Ни Одного Чертова Слова Джеймса Барнса, Даже Когда Тот Прав, Что Бывает Почти Всегда). Баки прижимает живую ладонь к щеке Стива. — Стиви. Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. (Да, с радостью. Всегда. Я так скучал по этим глазам). — Я все равно выполнил каждую из этих миссий. Каждую. Начал ошибаться только когда Пирс стал меня обнулять. Я убийца, вор и лжец, и был таким всю свою проклятую жизнь. Гидра лишь превратила меня в существо, которое сложно убить. (Есть и еще кое-что, Барнс. Скажи ему про это. В чем ты даже себе не признаешься. Давай же, не трусь). (Нет, заткнись, не делай этого, перестань, ты портишь все хорошее, не надо ломать все, чего коснешься…) (Но ты всегда это делаешь). Стив пытается что-то сказать, но Баки прижимает палец к его губам: — Шш. Слушай. Мне нужно, чтобы ты принял меня как есть, а не искаженный розовыми очками Стива Роджерса образ некой бедной жертвы. Единственные, кто в этом бардаке имеют право называться жертвами — они все в аду, и это я их туда отправил. Понял? — спрашивает он, прижимаясь лбом к Стиву. Стив кивает. Это худший\лучший день в его жизни. — Вы собираетесь целоваться? — интересуется от двери Тони. — Потому как, если нет, я предпочитаю вернуться в лабораторию. — Я ухожу, — говорит Стив. Ухожу домой, в дерьмовую пустую квартиру, которую Баки возненавидел бы за бесцветность, чтобы завалиться в кровать одному. (Побывав близко к тебе, я могу ощущать точную форму твоего отсутствия, пространство, где ты должен быть, но тебя там нет, и может никогда больше не быть). Протискиваясь мимо Тони, он притормаживает: — Подожди. Баки. Как мне с тобой связаться? Баки улыбается через плечо, водружая сумку с запасной рукой на верстак Тони. — Просто. Пусть Тони поднимет ирландский флаг под звездами и полосками на флагштоке вертолетной площадки. Я увижу.