Семь дней до заката

1 Каждое придорожное кафе индивидуально, несмотря на то, что похоже на любое другое. В некоторых столы голые, в некоторых — накрыты скатертями, обязательно в клеточку, как будто других не выпускают. В одних останавливаются путешествующие семьи, заказывающие на десерт черничный пирог, в других привычные клиенты — дальнобойщики, пьющие слишком много кофе. В Техасе на столах стоят вазочки с искусственными цветами, а во Флориде — с живыми. В каждом кафе путешественников знакомят с новостями, максимально быстро вываливая ворох информации — приняли, землетрясение, убили, победа на чемпионате мира, взрыв, лопнул банк, покорил гору, террористы. Слова привычно пролетают мимо ушей, лишь изредка какое-нибудь цепляется, пробирается внутрь, вынуждая повернуться к телевизору и вглядеться в диктора. Впрочем, большая часть путешественников тут же возвращается к прерванным разговорам и остывающему кофе. Индивидуальность забегаловкам придавали официантки. Девушки разных возрастов и внешности, освещающие даже самое унылое помещение своими улыбками и перебивающие аппетит своей хмуростью. Дин считал своей обязанностью флиртовать с придорожными красотками — их хорошее настроение благотворно влияло на его пищеварение. Потрясающая брюнетка многообещающе улыбалась, имитируя бурную деятельность по перестановке кружек. В тарелке дымилось рагу, а кофе был не таким паршивым, как обычно. О чем можно было еще мечтать? Дин не знал. Хотя было бы приятнее, если бы Сэм с мрачной решимостью не доказывал, что им надо ехать в Миннесоту, чтобы разобраться с каким-то странным делом. Как будто у них бывают нестранные дела. А брюнетка так призывно улыбалась. — Дин! Ты меня вообще слушаешь? — с возмущением спросил Сэм. — А? Да, конечно, — с трудом оторвался от созерцания старший Винчестер. — Миннесота, Сент Клауд, плохие парни или девчонки. — Леприконы — не плохие парни. Если бы Дин на секунду забыл о розовой ткани, туго натянутой на бюсте официантки, и вслушался в слова брата, то заподозрил бы подвох — Сэм говорил очень спокойно, так природа затихает перед грозой. — Аха, неплохие, их вообще нет. Потому зачем нам ехать в Миннесоту? — спросил Дин, продолжая витать в розовых облаках. Сэм только тяжело вздохнул. Брат не был таким уж раздолбаем, но если на него находило, то надолго. Он ответственно и с отдачей работал, беспрекословно выполняя приказы отца, а потом с той же безудержностью развлекался. Сэма бесило и первое, и второе. Он не понимал слепых преданности Джону и веры в его слова. Он вообще не хотел заниматься «семейным бизнесом» и пытался сбежать от этой жизни, стать кем-то другим, а не пытаться догнать брата, доказать ему, отцу, _себе_, что он — не хуже. Но раз за разом не получалось, потому Сэм решил уйти. Только от себя и от семьи не убежать. Винчестры _должны_ быть вместе, и судьба возвращала Сэма к брату после каждой попытки изменить свою жизнь. Только Сэм не верил в судьбу. В Бога, в ангелов, в демонов, в нечисть, но не в то, что кто-то сидит и заставляет вернуться Винчестера-младшего к давно написанному сценарию. — Потому что там что-то происходит, Дин, — терпеливо повторил он. — Везде что-то происходит, Сэмми, — философски заметил брат, играя в гляделки с официанткой. — И если не действовать, произойдет без нас, а это будет трагедией. Бесполезно. До него не достучишься, не докричишься, не доорешься. Так было всегда. Дин упирался и действовал по-своему, словно не слышал Сэма. Может быть, и в самом деле — не слышал. Или просто предпочитал игнорировать. Глупый младший брат. Как же это раздражало! У Дина на всех было время — на отца, на нечисть, на многочисленных женщин, и только на него — Сэма — не хватало. Можно было бы устроить сцену, высказать все, что накопилось, но не было уверенности, что брат услышит. В лучшем случае — отшутится. «Сэмми, да брось ты, ты же знаешь, что для меня нет ничего важнее семьи, а значит, отца и тебя». Сильнее всего ранило, что его слова были правдой от начала и до конца. Дин на самом деле готов был отдать жизнь, но пока этого не требовалось, тратил ее на других. — Трагедией будет, если мы не вмешаемся и позволим людям умирать. — Послушай, Сэмми, люди умирают каждую минуту. Вот мы с тобой разговариваем, а где-то умирают люди. Так что, теперь кофе не пить, бекон не есть и... не спать, что ли? — задумчиво спросил Дин и, наконец-то, покинул страну туго надутых розовых шаров. — Не передергивай, — огрызнулся Сэм. — А я и не передергиваю. Это ты не даешь отдохнуть ни себе, ни мне. Всех — не спасти. Дин словно на секунду снял маску. Сэм отчетливо увидел, как устал его брат, заметил горечь, затаившуюся в уголках губ, потерянность, спрятавшуюся в глазах. Он чуть было не сказал, что все будет в порядке, что они найдут отца и демона, обязательно надерут его демоническую задницу и отправят назад в ад. Но Дин уже улыбался, явно вспоминая о розовых шарах. Снова накатило раздражение. — А я и не пытаюсь, — сказал Сэм, закрывая лэптоп. — Просто не отвлекаюсь на каждую юбку! — А зря, — подмигнул Дин. — Помогает снять стресс. Сэм не знал, что сказать. Не знал, как донести до брата то, что чувствует. Да он и не знал, _что_ чувствует. Каждый раз, когда Дин флиртовал с очередной красоткой, накатывало глухое раздражение. Даже когда все было хорошо, насколько в их жизни вообще может быть хорошо, Сэму было _неуютно_ рядом с братом. — И мешает сосредоточиться на работе, — буркнул он в ответ. — Ты что, ревнуешь? — с улыбкой спросил Дин. Его слова будто ударили Сэма. — Еще чего, — возмущенно прошипел он, заливаясь краской. Естественно, праведного гнева. — А я-то уже понадеялся, — сказал Дин и разочарованно вздохнул. — Хорошо, рассказывай, что случилось в Гранитном городе. — Не надо делать мне одолжений, — холодно бросил брат. — Да брось ты, Сэмми, я весь в твоем распоряжении. Ушами, сердцем и умом, — сказал Дин, широко и открыто улыбаясь. — Сэм. В коротком ответе было на удивление много раздражения. Дин прокрутил в голове события последних дней, уделив особое внимание посиделкам в кафе, но так и не нашел ни одной причины для такого поведения брата. — Хорошо. Сэм. Я внимательно слушаю, — спокойно сказал он, отложив проблему на потом и надеясь, что она разрешится сама собой. — За последние полтора месяца в Сент Клауде при загадочных обстоятельство умерло пятеро. Официальная версия — самоубийства, каждый из погибших выбросился из окна. Но журналисты разнюхали о нетипичных повреждениях. Сэм замолчал, выдерживая паузу. — Каких? — послушно среагировал Дин. — Характерных для изнасилования. — Что же ты молчал? — с наигранным возмущением спросил Дин. — Любое изнасилование женщины — противоестественно, а значит, и сверхъестественно. Я не могу позволить маньяку разгуливать по улицам города и убивать красавиц! Едем! — Высказался? Можешь и дальше не дергаться. Погибшие — мужчины. Разных социального статуса и возраста, проживающие в разных кварталах. У всех повреждения ануса и прямой кишки. Да, Дин, да, хватит кривиться, жертвы — мужчины, а не так любимые тобой женщины. — Да ты рассказывай, рассказывай, — беззаботно помахал рукой брат, но он на самом деле внимательно слушал, Сэму достаточно было увидеть его цепкий, серьезный взгляд. — Квартиры закрыты изнутри, никаких следов изнасилования, кроме повреждений. Вообще никаких следов. Только трупы. — Связь между жертвами? Сэм едва сдержал злорадную улыбку, когда подлившая кофе официантка не удостоилась и взгляда. Девушка обиженно поджала губы и ушла, виляя бедрами, а он пытался задавить странное удовлетворение. — Пока не нашел, — ответил он. — Давай прокатимся в городок и проверим на месте. У Сэма были предположения, но он не хотел их озвучивать. Не сейчас. Дин поднимет его на смех, реакция вполне предсказуема. Любой, услышав подобное, отмахнется, заржет и не примет танзанские верования всерьез. Он сам смеялся, когда впервые ознакомился с этой страшилкой, поэтому решил, что лучше рассказать Дину о своей теории, когда они окажутся в Сент Клауде. — Хорошо, поехали. Брат достал из портмоне несколько купюр, бросил их на стол и поднялся. Ужин закончился чертовски быстро, Сэм даже не успел заказать десерт. Зато Дин перестал думать о прелестях официантки, что было, по каким-то причинам, очень приятно. Ответ на вопрос «почему» Сэм поищет завтра. Или еще когда-нибудь, когда будет время. 2 Сэм спал на соседнем сиденьи, оставив Дина наедине с трассой. Ночью на дороге мало кого встретишь, большинство предпочитают оставаться дома, в своих постелях. Их можно понять, но старший Винчестер ни за что бы не отказался от пустого бесконечного полотна, не изгаженного пробками. Конечно, его тоже соблазнял мягкий уют подушек, одеял и матраса, но время от времени тянуло в ночь. Только он, дорога и Импала. Мирно посапывающий брат был последним штрихом, делающим эти часы идеальными. Дину не хватало его. Можно было сколько угодно становиться в позу, строить из себя независимого и крутого, но когда Сэм ушел, в груди образовалась пустота, которую ничто не могло заполнить. Ничто и никто. Каждый прожитый в одиночестве день делал дыру все больше. В какой-то момент Дин испугался, что она может поглотить его _всего_. А потом исчез отец и погибла Джессика, братья снова оказались рядом, отвыкшие друг от друга, не знающие, как подступиться друг к другу и о чем говорить. Сэм страдал, а Дин радовался, чувствуя, как пустота становится меньше, несмотря ни на что. Ночи стали более заполненными. Ему было с кем говорить, о ком заботиться, кого любить. Хотя порой... Иногда Дин завидовал брату — живому воплощению притчи о блудном сыне. Отец всегда заботился о Сэме чуть больше, оберегал его, скрывал правду. Уходил на Охоту, оставляя младшего сына под присмотром старшего. Дин почти забыл, какой была жизнь до пожара и смерти мамы. Остались лишь обрывочные картинки, но и их перебивали другие, более свежие и менее приятные воспоминания. Впрочем, жизнь стала лучше с тех пор, как Сэм спал рядом. Дин на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на брата. Тот скукожился на сиденьи, завтра опять спина болеть будет. Но лучше такой отдых, чем никакого. К тому же... Дину нравилось слушать его сопение, видеть его расслабившееся, спокойное лицо, чувствовать его беззащитным, а себя — большим и сильным. Старшим братом, который непременно защитит и убережет от любой угрозы. «Прямо как рыцарь без страха и упрека», — хмыкнул Дин. Мимо проносились столбики, отмеряющие мили. Впереди было еще много часов спокойной езды, наполненной урчанием мотора, сонным дыханием брата и умиротворением. Дин не мог представить себе большего счастья.