A Necessary End

1995 год, 7 июля Англия, графство Дорсет, неподалеку от Борнмута После побега Сириуса Тонкс стала чаще получать задания Ордена. Обычно, конечно, она работала вместе с Грозным Глазом, но сегодня начиналось одно из тех заданий, когда в напарниках у неё оказался не ее любимый старый ворчун, а Люпин. Он, после недолгого разговора в гостиной, а потом еще и за ужином, оказался забавным и интересным, но что-то в нем было не то. Тонкс чувствовала, что за его кажущейся простотой и честностью скрывается какая-то тайна. Хотя у кого её нет? В небольшом поселении под Борнмунтом, в которое по непредвиденным обстоятельствам своего задания попал Дингл, были замечены Пожиратели. Люпин с Тонкс прибыли на место поздно вечером. Отыскав нужный дом на окраине и осмотрев его с улицы, они заняли позицию наблюдения через дорогу на заброшенном участке с когда-то сгоревшим домом, поставив палатку и скрыв их лагерь от глаз с помощью чар. — Тонкс, иди поспи пока. Я подежурю, — Римус устроился под огромным деревом, достав книгу из своей наплечной сумки. Тонкс уселась рядом, рассматривая местность. Вытянула ноги, блаженно прикрыв глаза на несколько секунд. — Не хочу. Задание только началось. К тому же, ты можешь увлечься чтением и все пропустить, — она улыбнулась, повернув голову к нему. — Книга не настолько интересная, чтобы я ничего вокруг не замечал, — он посмотрел на нее в ответ. Тонкс невольно отметила про себя его сильную усталость, которая выражалась в нездоровом блеске глаз и осунувшемся бледном лице. Она снова прикрыла глаза, ощущая кожей его взгляд на себе. — Ну, раз ты не хочешь идти спать… — после этой незаконченной реплики Тонкс ожидала, что Римус сам пойдет на боковую, но вместо этого он укрыл ее своей мантией. Тонкс расслабилась, втянув носом свежий воздух вперемешку с каким-то приятным ароматом, исходящим от его мантии, и даже не заметила, как заклевала носом. Погрузившись в объятия Морфея, ее начало клонить на бок и в итоге она уронила голову Римусу на плечо. — Тонкс, Тонкс… Эй, просыпайся, — кто-то тряс ее за руку, пытаясь разбудить. — А? Что? — Тонкс подняла голову, сонно озираясь и щурясь от света. — Стоп, уже утро?! — Восемь часов, и пока никого не было, — тихо ответил Римус, не обращая внимания на ее недовольство. — Почему ты меня не разбудил, когда я уснула? Только не надо говорить про то, как я сладко спала!.. — она практически зашипела, понимая, что их крики могут все равно привлечь внимание. — Я специально решил тебя не будить до утра. Раз уж ты уснула, решил подежурить первым, — Люпин встал и потянулся. Нимфадора насупилась, продолжая сонно осматривать местность. Римус вновь присел перед ней на корточки, вручая из-за пазухи пиджака шоколад: — Я, конечно, не Молли и не твоя мама, но пожуй — так быстрее проснешься хотя бы, — он всматривался в ее лицо с поражающей заботой. — И если ты думаешь, что пропустила самую интересную часть слежки или что я на тебя злюсь за то, что ты уснула… Или еще что-то вроде этого, то ты сильно ошибаешься. Римус широко улыбнулся, после чего добавил: — Удачи, и разбуди меня сразу, как только кто-то или что-то здесь появится. Я тоже не хочу пропустить все самое интересное. Тонкс проводила его взглядом, пока он не скрылся за тканью палатки. Поедая шоколад, она поднялась, чтобы размять ноги и затекшую спину. Внезапно до нее дошло, что проснулась она у него на плече, и, скорее всего, так и спала все это время. «Он что, так и просидел до утра со спящей мной на плече?» — удивилась Тонкс, застыв на месте. Ей в какой-то мере даже польстил факт его бережного отношения к ней. Странно, что он не женат, судя по отсутствию кольца на пальце и постоянному пребыванию в штабе. Ну, либо миссис Люпин полная дура, уведет ведь его такого какая-нибудь расторопная дамочка, которых в Ордене оказалось не так уж и мало. Вот Молли молодец: где Артур, там и она, а где она — там и ее муж. Всегда рядом. Тонкс вздохнула и подошла к палатке, не решаясь зайти. Но все же заглянула и посмотрела на спящего Римуса: он полубоком лежал на кровати, положив под голову сложенный пиджак, и, скрестив руки на груди, поджал под себя ноги. Она кинула быстрый взгляд на дом, убедилась, что никого нет в поле зрения, и зашла внутрь. Сняла с себя мантию Римуса и, укрыв его ею на манер одеяла, вышла обратно, прихватив чашку с пакетиком чая. На второй день, проведенный в засаде, Тонкс казалось, что они здесь только впустую тратят время, но указания Грозного Глаза, который был назначен Дамблдором своей правой рукой, были четкие: провести здесь четверо суток и, если никто не появится, возвращаться. Ночью Люпин отправил ее спать, аргументируя, что он выспался днем. Хотя вид у него был все еще не очень. Нимфадора пробродила все третье утро по лагерю, то измеряя шагами расстояние от одного конца барьера чар до другого, то от дерева до палатки или стоящего рядом пепелища. Она даже думала быстренько сбегать и осмотреть хотя бы через окна дом, за которым они наблюдают, но после некоторых раздумий отказалась от этой идеи. Во-первых, если Римус проснется и не обнаружит ее в лагере, то он кинется ее искать и тогда беды не миновать, а во-вторых, когда об этом узнает Грозный Глаз, то он ее четвертует и скажет ее матери, что Тонкс такая уродилась. После полудня из палатки вышел сонный Люпин. Он попытался пригладить взъерошенные ото сна волосы, огляделся по сторонам, коротко отсалютовал ей в знак приветствия, и, засунув руки в карманы брюк, подошел к самому краю их невидимого барьера, куда-то всматриваясь. Внезапно у самого порога дома появилось три человека в черных одеяниях. Тонкс, взмахнув палочкой и тихо проговорив заклинание, притянула к себе застывшего Люпина на открытой местности. Он кивнул ей в знак благодарности, и они вновь вернули свое внимание к прибывшим Пожирателям. — Вон тот, что без капюшона, — это Амикус Кэрроу. С Первой Войны его знаю. Тот еще тип, но умом и магической силой шибко не отличается. Хотя при этом у него получается делать сильные Непростительные заклятия, — прошептал Римус, не сводя взгляда с противников. Про брата и сестру Кэрроу Тонкс только слышала от Грюма, когда он сверял со своим списком все ещё заключенных под стражу Пожирателей. Она быстро осмотрелась по сторонам, чтобы никто не подошел к ним сбоку или со спины, пока они не сводят глаз с Кэрроу и его подопечных. Пожиратели вошли в дом, закрыв за собой дверь. Один из них появился у окна, проверяя улицу, и сразу же исчез, задернув за собой штору. — Может, подойдем и попытаемся выяснить, что они там делают? — предложила Тонкс. — Рисковать нельзя. — Я не буду шуметь. Люпин посмотрел на нее, потом на дом, потом снова на нее, вероятно, взвешивая все «за» и «против». Тонкс уже успела прославиться среди постоянных обитателей штаба на Гриммо своей неуклюжестью: то ногу тролля уронит, то чашку разобьет, то прольет на кого-то воду. В общем, как обычно. Но не успел Римус озвучить свое решение, как на пороге возникли еще трое Пожирателей. Рядом с ними был еще кто-то, связанный веревками. Распахнув дверь, пленника переместили по воздуху внутрь и закрылись изнутри. — Ты разглядел, кого они схватили? — Нет, но уж точно не маггла. Может, кого-то из Министерства, — задумчиво ответил Римус, — но против шестерых идти слишком опасно. — Вызываем подкрепление? — Давай. Тонкс выпустила из палочки сигнальное заклятие. Через минуту рядом с характерным хлопком появились Кингсли и Грюм, но истошный крик из дома заглушил уличный шум. — В доме шесть Пожирателей во главе с Амикусом Кэрроу и один захваченный неизвестный маг, — отрапортовал Римус. — Тонкс, на тебе будет задача как можно быстрее вызволить заложника. Люпин, прикрывай ее в первую очередь, потом уже нас. Мы с Кингсли входим первыми, — Грозный Глаз раздал указания, и группа двинулась к дому, из которого не прекращались вопли. Бруствер резко открыл дверь, и они на пару с Грюмом быстрыми взмахами палочек вывели из строя сразу четверых Пожирателей. Амикус, быстро сориентировавшись, схватил заложника и, прикрываясь им, спрятался за стенкой в другой комнате. Последний Пожиратель перед тем, как его впечатал в стену и связал Грюм, успел выпустить из палочки какое-то заклинание, но оно оказалось отражено вовремя поставленным Протего Римуса. В дом зашли все четверо и, тихо ступая, распределились по комнате, не спуская глаз с дверного проема, в котором скрылся Кэрроу. — Амикус, ты один остался, — громко позвал его Грозный Глаз. — Выходи давай. — Вот я ее сейчас прикончу и выйду, поболтаем, — послышалось из-за стены после дикого смеха, как у кикиморы. — Если бы ее можно было прикончить, а не морочиться с доставкой сюда, вы бы это уже давно сделали. Нет, вам нужна информация, ты ее не убьешь, — подал голос Кингсли. — Спорим? — Выходи, и я с тобой, может, даже чаю попью, — Грюм медленно и тихо — как у него с этой деревяшкой вместо ноги получается, Тонкс не могла понять — подошел ко входу в следующую комнату и кивнул Кингсли. Последний выпустил из палочки огромную струю воды, а Люпин взмахом превратил ее в кипяток. Из комнаты послышался вопль, и Грюм ворвался туда сразу же, как только Кингсли прервал заклинание, и связал чарами последнего противника. Пока Нимфадора залечивала небольшие ожоги и раны заложницы, а Люпин накладывал чары забвения на раскиданных по дому Пожирателей смерти, Грюм с Кингсли осматривали помещение. — Не узнаю ее. Видел где-то, но не более, — сухо сказал Грозный Глаз, взглянув на женщину. — Из Министерства она. Вроде из отдела транспорта, — Бруствер вгляделся в ее лицо. — Да, оттуда. Отдел трансгрессии. Клешни вокруг Министерства начинают схлопываться, — констатировал старший аврор. — Я закончила. Дальше только время или пусть обратится в Мунго, — тихо сказала Нимфадора и отошла от дивана, на котором лежала женщина. — Ладно, хорошо и быстро сработано, — заключил Грюм. Это была, если что, высшая степень его похвалы. Никаких «молодец» или «круто ты их одурачила своей внешностью, Тонкс». Первое время она дулась на Грозного Глаза за черствость, путая ее с постоянным недовольством. Но теперь, по прошествии нескольких лет работы под его начальством, она поняла, что именно так звучит его «молодец». — Но сюда, боюсь, они больше не придут, — подал голос Римус. — В данном случае это неважно. Теперь мы знаем, что они нацелились на отдел транспорта. Слежка все равно принесла плоды. А еще мы спасли ее, — Кингсли присел рядом со связанным и издающим нечленораздельные звуки Амикусом. — Заткнуть его или память стереть? — спросил он остальных. — Может Обливиэйтом его? — предложила Тонкс. — И что наколдуем ему взамен драки? — Ну… Что у них здесь вечеринка была! Накидаем им сюда пустых и полупустых бутылок огневиски. Можно пару синяков им под глаз поставить для антуража… — разошлась она. — Тонкс, хватит. Давай сейчас без твоего непрошедшего юношеского максимализма, — недовольно пророкотал Грюм, отворачиваясь к столу. Она показала язык ему в спину, скорчив лицо. — Да ладно, хорошая идея. Они и так поймут, что мы здесь были и не дали достать информацию из заложника, а тут еще это представление, — поддержал ее Люпин, посмеиваясь. — Римус, ты решил заменить Сириуса? — с нескрываемым удивлением поинтересовался Кингсли. — Но они правы, Аластор. — Ну, три голоса против одного. Ладно, но занимайтесь этим сами и быстро! Я к Дамблдору, — проворчал он, посмотрев на Тонкс своим искусственным глазом, и исчез. — Что?! А я-то думал ты не любишь издеваться над людьми! — Сириус был явно шокирован новостью Тонкс, которая стояла рядом и делала вид, что это не она рассказала о «подвиге» Римуса дяде. Даже несмотря на то, что после разговора в столовой Сириус все еще не хотел с ней общаться, он с огромным удовольствием выслушал их с Римусом рассказ про окончание слежки. Видимо, круглосуточное пребывание дома действовало на него не самым лучшим образом. Да еще и без стаканчика виски Сириус уже не появлялся на людях. — Да, я не такой зануда, как ты всегда думал, — скорчил обиженную физиономию Римус. — Вообще-то, я так и думаю все еще, — Блэк сделал в ответ серьезное лицо. — Мне нужно увидеть что-то стоящее своими глазами, чтобы полностью поменять о тебе свое мнение! — И не надейся, — Люпин перевел взгляд на Тонкс. — А от вас, девушка, я такого предательского удара не ожидал. Я столько лет поддерживал свой имидж ботаника, а вы все пустили гиппогрифу под хвост! — он добавил с наигранной серьезностью. — Да он, вроде, и остался, — она посмотрела ему лукаво в глаза, улыбаясь кончиками губ. — Кстати, Лунатик, где моя бутылка обещанная? Я был хорошим мальчиком и сидел дома тихо, — Сириус решил прервать их зрительный контакт. — Я еще не уверен, что ты выучил команды «сидеть» и «домой». — Эй! Так нечестно! — Еще как честно. Ты использовал мою внешность для побега! Мою! — Я же никого не покусал! — засмеялся Блэк, но переведя взгляд на Тонкс, его улыбка вмиг пропала. У Римуса тоже было странное выражение лица, и Тонкс почувствовала себя лишней. Она только вздохнула и, покачав головой, пошла к Молли — она давно хотела порасспрашивать ее про Чарли, который уже несколько месяцев не может выкроить время на ответное письмо ей из своей Румынии. 13 июля Англия, Лондон, штаб-квартира Ордена Феникса Домой Тонкс идти совершенно не хотелось, но и в офисе во внерабочее время она находиться не желала. Их все еще гоняло начальство из-за сбежавшего Блэка, поэтому большой радости от вранья прямо в глаза всем коллегам она не испытывала. Иногда даже казалось, что Скримджер видит ее насквозь и только ждет самого подходящего момента, чтобы прилюдно унизить ее, а потом отправить в Азкабан за пособничество такому преступнику. Звучит, конечно, смешно, но это ощущение как будто впиталось ей под кожу. Поэтому после недолгих раздумий Тонкс появилась в доме Блэка. В столовой она нашла Молли, вяжущую то ли очередные теплые носки, то ли свитер. Та ей приветливо улыбнулась, не отрываясь от своего занятия. Тонкс плюхнулась на первый попавшийся стул, который жалобно скрипнул, и прилевитировала к себе тарелку с печеньем. Молли, уменьшив скорость вязания, краем глаза следила за перемещением блюда по воздуху и, как только оно достигло стола, сосредоточила обратно все внимание на постукивающих спицах и мотке ниток. Дверь отворилась, и в столовую влетел Блэк: — Вот почему, Молли, почему этот кусок идиота не соглашается взять мои деньги и накупить себе зелья, чтобы не мучиться? Но, нет, мы же гордые, мы будем стонать от боли, но чужих денег не возьмем! — он даже не заметил Тонкс, пока не рухнул на стул и не повернул голову в их с Молли сторону. — О, ты здесь. — А ты как всегда сама приветливость, я смотрю, — Тонкс откусила кусок печенья. — Ты про Римуса? Он все-таки разболелся? — Она что, не в курсе? — Молли встрепенулась и грозно посмотрела на Сириуса. — Да что он ей сделает? Это же Римус! — Блэк, похоже, оскорбился, поморщившись и махнув рукой. — Это уже ей решать, — Молли посмотрела сначала на Тонкс, а потом вновь на Сириуса. — Либо ты ей скажешь, либо я. — Скажете что? — Тонкс уже надоело чувствовать себя единственной в неведении. — Что Римус оборотень, — выдохнул Блэк и посмотрел на нее со странным вниманием. Тонкс недоверчиво приподняла бровь, обдумывая услышанное: — Это шутка такая? — А похоже, чтобы я шутил? — Он же нормальный. — А ты думала что? Что оборотни, как только видят людей даже не в полнолуние, то сразу бросаются на них? — он презренно усмехнулся и передразнил ее: — «Нормальный»… — Они все либо убийцы, либо воры, а чаще всего и те, и другие. Римус даже близко на них не похож. — Наивная душа… — вздохнул Сириус, как-то странно улыбнувшись, и сложил руки на груди. — Ты видела его шрамы на лице, руках? Знаешь откуда они? — Тонкс нервно скосила взгляд на Молли, но та грустно смотрела куда-то сквозь стол, перестав вязать. — А я тебе скажу, дорогая моя племяшка: это он себя так дерет ночью в полнолуние, прячась где-то, чтобы никого случайно не загрызть или не передать вирус. Он весь в этих чертовых шрамах! — Сириус… Довольно. Никто не услышал, как открылась дверь, и на пороге появился Римус, вцепившись до побелевших пальцев в дверной косяк. Он был бледнее, чем обычно, волосы растрепались и спутались. На его изможденном лице застыла гримаса боли. Блэк вздрогнул и посмотрел на него: — Рем, я… — Замолчи. Просто замолчи, — он вздохнул, зажмурившись на мгновение и упершись лбом в запястье. — Куда ты дел мою палочку? Я не могу найти среди вещей. Тонкс в шоке уставилась на Римуса, не понимая, как она могла проглядеть все признаки больного ликантропией. Она настолько привыкла к тому, что любой оборотень — это отпетый преступник, что совсем не заметила оборотня в Римусе. Черт, он ведь ей даже стал нравиться, будучи даже не мужчиной в ее вкусе. — Римус… — она зачем-то окликнула его, но вот что сказать дальше она понятия не имела. — Да, следовало предупредить тебя раньше, — он виновато склонил голову, закусив губу. — Всю жизнь пытаюсь понять, когда наступает верный момент для этих слов. — Но ведь… — Что? Она замотала головой, уставившись в пол. — Если вдруг захочешь поговорить, — он слишком громко усмехнулся, как будто не веря в свои слова, — то я наверху. Мне тяжело стоять или сидеть сейчас, извини. Тонкс кивнула, не в силах что-то внятное ответить. Римус ушел, пошуршав в прихожей в поисках палочки. Блэк уставился на нее, но во взгляде не было того негатива, с которым он смотрел на нее со времени их встречи в этом доме. — Он не причинит тебе вреда, — почти прошептал он. — Ты поэтому на меня разозлился? Из-за того, что я сказала тогда про тёмных существ? — Да. — Ты мог мне сказать сразу. И он тоже. — Мог. И ты бы стала общаться с оборотнем? — Скорей всего нет… — тихо созналась Тонкс. — Жертва стереотипов… — Сириус с отчаянным вздохом улыбнулся. Она не знала, что сказать. Дядя был прав, что скажи ей все с самого начала, то Римуса она бы сторонилась как огня. Но теперь, пообщавшись с ним не один час и проведя целых три дня тет-а-тет на задании, она была почему-то уверена во фразе Сириуса, что Римус не нанесет ей вреда. По крайней мере по своей, человеческой, воле. Она дождалась, когда Молли уйдет хлопотать по поводу ужина, а Сириус — кормить Клювокрыла, и поднялась к комнате Римуса. Она не очень понимала, о чем с ним в таком состоянии сейчас говорить, но чувствовала, что это необходимо. И не только ему. Нимфадора постучала дважды в дверь и приоткрыла ее. В комнате был полнейший мрак — еще темнее, чем в прихожей. Окно, которое и так почти не пропускало свет, было закрыто шторой, а все остальное освещение здесь отсутствовало. — Римус? Римус, я могу войти? Послышался вздох и еле слышное «да». Тихое шуршание одеяла, и в комнате зажегся светящийся шар, который воспарил над тумбой у кровати. Римус положил обратно свою палочку и удивленно посмотрел на нее: — Тонкс? Не думал, что ты придешь так скоро. — Я… — она запнулась. — Я могу уйти, если не вовремя. — Нет, — он вздохнул и сглотнул. — Подожди. Я не это имел в виду, — и принял полусидячее положение в постели. Тонкс прошла в комнату, прикрыв дверь, и села в пододвинутое кресло к его кровати, вероятно, Сириусом — у ножки стоял пустой стакан из-под виски. Римус виновато улыбнулся, поправив свою сбившуюся футболку. — Как ты себя чувствуешь? — Теперь лучше, — он снова улыбнулся. — Теперь? — Теперь, когда я снова в постели. И теперь, когда я в комнате не один. Тонкс улыбнулась одними кончиками губ: — Тебе нужно что-нибудь еще? — Я буду куда сильнее благодарен, если ты немного посидишь здесь, — в его взгляде чувствовалась тоска и немая мольба, потом он резко нахмурился и отвел от нее взгляд. — Но я тебя ни к чему не принуждаю, и ты можешь уйти в любой момент. — Я посижу с тобой, — Тонкс поджала к себе ноги на кресло, не снимая кед. — Но если тебе что-нибудь станет нужно: зелье, чай, кофе или еда… Да все, что угодно, просто скажи. — Спасибо. В комнате наступила тишина. Она с интересом разглядывала Римуса, который сполз обратно на спину и укрылся одеялом. Она отметила про себя, что его зрачки приобрели, как и следует при болезни ликантропией, щелевидную форму, а радужки поменяли цвет на желтый. Она попыталась вспомнить их «человеческий» цвет, но не смогла. — Тонкс? — Да? — Я могу задать тебе вопрос? Он немного личный, но… — Задавай, а я подумаю насколько он личный, чтобы тебе ответить, — она снова ему улыбнулась. — О чем ты мечтаешь? — Что? Обычно ведь спрашивают есть ли парень или муж, почему ее выбор пал на такую опасную профессию, а не на целительство, к примеру. — Ну, у тебя же есть мечты? — Да… есть… — проговорила она медленно, призадумавшись. — Главная, наверное… Хочу стать таким же крутым аврором, как Грюм, и вселять страх в преступников, но не такой при этом стремной и без расстройства личности. Римус хохотнул, но почти сразу его голос сорвался, и он закашлялся. — Я думаю, у тебя есть все шансы, — с хрипом ответил Римус, и улыбка тронула его глаза. — А о чем мечтаешь ты? — Тонкс поежилась и обняла коленки. Римус как-то болезненно и грустно улыбнулся: — Найти постоянную работу, с которой бы меня не выгнали через месяц-два. — Все настолько плохо? По его взгляду было ясно, что все обстояло именно так. — Я бы мог, — начал он, снова прокашлявшись, — пойти по пути наименьшего сопротивления и примкнуть к какой-нибудь стае. Но я не хочу никого убивать просто потому, что могу. И я не хочу воровать и грабить. Я хочу быть человеком, а не чудовищем, понимаешь? Нимфадора рвано кивнула, и Римус прикрыл глаза, выравнивая дыхание. — А еще о чем-нибудь мечтаешь? — спросила Тонкс через пару минут. — Все остальное из разряда несбывающихся и несбывшихся мечт. — Это какие? — спросила она и сразу же добавила, запоздало поняв, что он, возможно, и не захочет делиться сокровенным. — Если это не секрет, конечно же. — Да что там скрывать?.. Я бы хотел, чтобы друзья мои были живы, чтобы Сириус никогда не испытал того, через что он прошел в Азкабане. Я бы хотел отмотать все на пятнадцать лет назад. Я бы хотел… — но он не закончил, грустно посмотрев куда-то за ее плечо. — Но только зачем тебе это нужно? — Затем же, зачем и тебе. — Ты еще полна жизни, Тонкс. — Ты тоже. Римус засмеялся, громко вздохнув под конец и закрыв лицо руками. — Из меня уже давно вся жизнь испарилась. У тебя же все только впереди: карьера, друзья старые и новые. Дом, семья, дети. — У тебя это все тоже еще может произойти, главное не терять надежду. — Надежду на что? На то, что я однажды не превращусь в смертельно опасное чудовище? Что кто-то создаст лекарство от ликантропии? Или что какая-то женщина наплюет на все предрассудки и страхи и захочет быть со мной до конца своих дней? Мерлин, Тонкс, будь реалисткой. Ничего из этого не будет. — Ну, Молли тебя не боится. Профессор МакГонагалл, похоже, тоже. И я сижу рядом с тобой сейчас, хотя по всем правилам твоей логики я должна убежать, крича от страха. — Это не то же самое. Просто общаться и быть вместе с таким, как я, — это совершенно разные вещи, — он вздохнул, сильнее укутавшись в одеяло. — Но это не значит, что я не ценю ваших усилий побыть в обществе со мной. — Это не усилия, Римус. Молли не боится тебя, не боится, что ты набросишься на ее детей. И я знаю, что она ни за что не стала бы так рисковать, будь у нее хоть какие-то сомнения по твоему поводу. Я не прикладывала никаких сил, чтобы заглянуть к тебе в комнату, чтобы сесть в это так близко стоящее к тебе кресло, чтобы говорить с тобой. Даже на это я не затрачиваю усилий больше, чем обычно. И с этими словами она поднялась с кресла и села к нему на край кровати. Римус удивленно на нее уставился, задержав дыхание. Она улыбнулась: — Люпин, только не говори мне, что я уже стала вселять в тебя такой же панический страх, как это делает Грюм, раз ты дышать перестал. — Нет, — он тихо засмеялся. — Я бы не хотел, чтобы ты превратилась в Грюма. — А я ведь могу! — она довольно ухмыльнулась. — Ты только попроси. — Спасибо, Тонкс, но мои фантазии обычно выглядят немного иначе, чем Грозный Глаз. — Насколько иначе? — она лукаво и с интересом посмотрела ему в глаза. — Если бы это был конкурс, то ты бы заняла все три призовых места, — прошептал он, не сводя с нее пристального взгляда. У Тонкс перехватило дыхание, и сердце пропустило пару ударов от его взгляда и голоса. Что за черт? — Только три? — она постаралась сделать голос наигранно разочарованным, пытаясь теперь успокоить свое разогнавшееся сердце. — Если будет десять, то они все будут твоими, — он коснулся ее пальцев, вновь заворочавшись. — Мерлин, Тонкс, у тебя руки ледяные. Его горячие ладони легли поверх ее, несильно сжав и согревая. — Они… они всегда такие, — оправдалась она. — Я дико мерзлявая, и далеко не всегда помогают согревающие чары. Ей резко захотелось оказаться в его объятиях, но Тонкс только вновь посмотрела на его руки. — Странно, слизеринцы обычно первым изучают до идеала именно эти чары, — пробормотал он. — Я не со Слизерина, Римус. — Да? Я думал, ты пошла по родительским стопам. — Нет, я попала на Хаффлпафф. — И как отреагировала мама? Она закрыла глаза, не в силах уже смотреть на Римуса из-за резко разыгравшейся девичьей фантазии, долгого одиночества и тепла его рук. — Она была рада, что не Слизерин. Не по-Блэковски. Люпин негромко засмеялся. — Сириус с ней бы согласился. Он был счастлив и горд, когда Шляпа сообщила свое решение. — А ты? — Мне не был важен факультет. Было несомненно интересно, хотя я ожидал Рейвенкло. Или Хаффлпафф, как у тебя. Но я был уже счастлив просто от того, что мог обучаться там, а не на дому. — А как ты… ну… — Полнолуния в Хогвартсе? — Римус догадался сразу же, Тонкс кивнула. — Была когда-нибудь в Визжащей хижине? — Я один раз попыталась пролететь через иву, но получилось… Не получилось, в общем. Я потом почти полмесяца у мадам Помфри была под строгим присмотром. — Мне жаль, — он грустно усмехнулся. — Туда есть более безопасный путь. — И ты там превращался? — Да. Вот этот заживший шрам, — он указал себе на левое плечо с жутким рубцом, который заканчивался где-то ниже ключицы под футболкой, — я получил как раз там в самый первый раз. — Он болит? Римус неоднозначно качнул головой: — Иногда да. — Я… Я могу дотронуться? — спросила она прежде, чем успела обдумать свою просьбу. Римус удивленно моргнул и кивнул, нервно сглотнув. Тонкс протянула одну руку к его плечу и провела кончиками пальцев по краю шрама. Она увидела и почувствовала, как Римус весь разом напрягся. — Тебе больно? — Нет. Совсем нет, — он тяжело дышал, его глаза, казалось, стали намного ярче. Она провела рукой по его лбу, поправив волосы. Римус вздрогнул, будто очнувшись, и, поймав ее руку, опустил обратно ко второй. — Тонкс, не надо, — его голос был низким, а глаза вновь потемнели. — Тебе неприятно? — Дело не в том, что мне приятно или нет, — он помедлил, опустив взгляд на их руки. — Хотя мне приятно, было бы глупо скрывать и отрицать. Но для тебя я… Просто не нужно. — Почему, Римус? Он медленно и тяжело вздохнул. — Ты когда-нибудь близко общалась с оборотнями? — Нет. — Тогда вот тебе маленький экскурс в наш мир: за день или пару дней до и, собственно, после полнолуния наш мозг… разум... он… — Римус задумчиво потер подбородок с отросшей щетиной. — Мы не всегда можем мыслить и чувствовать как в обычные дни, когда мы люди. Ты понимаешь о чем я? — Наверное, да. Не совсем до конца, но суть, думаю, поняла. — Хорошо, — он вздохнул. — И чем сильнее эмоции, тем сложнее думать как человек. Тонкс почувствовала холодок, пробежавший по шее. — Эй, это не значит, что я наброшусь на тебя и покусаю, — Римус резко распрямился и испуганно на нее взглянул, посильнее сжав ее пальцы. — Я… Нет, я не боюсь. — Черт, — он опустил голову и отрицательно ею мотнул, не веря словам Тонкс. — Я хотел просто этим всем сказать, что ты… — он снова посмотрел на нее. — Ты слишком добра ко мне. И я не хочу, чтобы ты об этом пожалела. — Мне жаль только одно: что тебе приходится проходить через все это, — она снова протянула руку к его волосам, пропуская их меж пальцев. Римус зажмурился, выдыхая. — Но, наверное, мне лучше и правда пойти, чтобы дать тебе отдохнуть. Если хочешь, я загляну к тебе завтра. — Хочу. Пожалуйста, — он так и сидел, зажмурившись и улыбаясь, и, еще раз выдохнув, погладил большим пальцем по ее второй ладони. — Хорошо, я загляну к тебе после смены на работе. Она закрыла за собой дверь в его комнату и посмотрела на свои руки: они дрожали. Тонкс совершенно не могла понять почему ее так невыносимо тянуло к Римусу. Подумать только: она и оборотень. Она, аврор, и он, оборотень. С одной стороны, она все еще боялась оборотней, как любой нормальный человек, и его слова про эмоции все же напугали ее. Но, с другой стороны, с какой заботой он отнесся к ней даже сейчас, когда любое свое действие он мог оправдать тем, какое он чудовище, а она знала куда шла. Но он не сделал ничего плохого, он наоборот предостерег ее, объяснил. И согрел. Тонкс еще раз посмотрела на руки: дрожь ушла, а тепло все еще ощущалось, как будто его руки все еще сжимают ее.