WOAS. Rare Fandoms. vol.3

Она умела мечтать, Соня — Джон не может не улыбнуться, думая о ней. А как иначе? Кому же было еще мечтать, если не ей, Мечтательнице?.. — Мы будем счастливы, Джонни. Свободны, — пророчила она, прижимаясь к его плечу разгоряченной щекой, они тогда (кажется, что миллион лет назад было) стояли на крыше и над ними нависало бескрайнее звездное небо, такое безмятежное и чарующее, прямо как глаза Сони: сколько бы он в них не смотрел, каждый раз находил что-то новое. Что-то волшебное, что-то, от чего сердце щемило. Любить ее — это было так легко, так правильно, так неизбежно. Даже в тех кошмарных условиях, в которых им приходилось проживать день за днем: на самом деле, только любовь к Соне и давала ему силы продолжать бороться. Ради нее, ради ее мечты о свободе он свернул бы горы — и сворачивал, черт побери, каждый день сворачивал, был ее героем. Был ее героем каждый день, а в тот самый, когда она в самом деле нуждалась в герое, рядом его не оказалось. — Соня пожертвовала собой. Эти слова оглушили, будто хорошая оплеуха, и Буревестник далеко не сразу смог вникнуть в смысл этих слов, настолько нелепо они звучали. Соня пожертвовала собой — ради чего, ради кого?.. Соня попала в плен, Соню забрал Страж, Соня не вернулась с задания, Соня заперта где-то в клетке, на ее шее защелкнут ошейник, словно она дикое животное… Соня может больше никогда не вернуться. Вместе с Соней были схвачены Блинк и младшие Стракеры, но должен ли был Джонни испытывать чувство вины за то, что о Соне он переживает сильнее и искренней? Можно ли вообще испытывать чувство вины за любовь? — Мы должны вытащить их, должны, должны! — заламывая руки, твердила Кейт Стракер, а Буревестник плевать хотел на ее детей, потому что прямо сейчас, в этот момент, думать мог лишь о Соне. Наверное, он не тот лидер, который всем нужен. Наверное, он такой же слабый и зависимый от своих эмоций, как и любой другой человек. — Если они причинят вред Соне, я убью их всех, — сжимает его плечо Полярис, сжимает крепко, зло, и глаза у нее такие же — злые. Он должен был бы сказать ей, что так нельзя, что убивать никого они не будут, но не говорит, потому что он не лицемер. Если с Соней что-то случится, то они будут убивать — по крайней мере, они с Лорной. А где Лорна, там и Маркос — встанет с ними спина к спине, ему не привыкать, ему не в новинку… — Мы их вытащим, — обещает Рид Стракер, у него снова есть гениальный план, он продолжает верить в закон и правосудие, он такой упрямый, чертов идеалист. Все еще не понимает, что его самого уже пожрала система, которой когда-то он же и был взращен. Джонни Буревестник закрывает глаза и видит лицо Сони — какой она была серьезной в их последнюю встречу, какой красивой и печальной. — Если все закончится плохо, то знай, что я была влюблена в тебя с самого начала. Целую вечность, — сказала она тогда. — У нас впереди еще столько же, Соня, — ответил он тогда. — Ты вернешься ко мне. Вернешься. А если нет, то я сам приду за тобой. Рид Стракер сказал, что у него все под контролем. Тернер поможет ему, Тернер хоть и из Стража, но в нем есть сострадание. Тернер заберет мутантов у Кэмпбелла, а дальше дело за малым. Напасть, отбить, сбежать — они проделывали такое уже не раз. Когда выясняется, что у Эсме был другой план, Буревестника это не пугает. Когда выясняется, что среди перевозимых из лабораторий мутантов нет Сони, мир рушится. В буквальном смысле рушится — потому что Джонни становится бок о бок с Кукушками и проливает кровь своих врагов с упоением, которое позже испугает даже его самого. Без Сони только это и имеет смысл — месть.