WOAS. Rare Fandoms. vol.3

— Он моя семья, Дэвид. Билли — единственная семья, которая у меня осталась. Кажется, он сказал это Либерману миллион лет назад, а не на прошлой неделе. Кажется, прошла целая вечность, и все, что было прежде, снесло лавиной в бездонную пасть пропасти, из которой поднялось то знание, которое разрушило все. Теперь это просто слова, прежде они были правдой, но теперь это слова, и только, а в чертовых словах никакого смысла нет. — Ты не должен делать это в одиночку, — говорит ему Дина Мадани, ее непокорные кудри прячутся под шапкой, и в красном шарфе вокруг горла она совсем не похожа на агента. Просто девушка, которая пришла на пирс и чертовски замерзла. На прошлой неделе Билли вот так же стоял перед ним здесь, на пирсе, шапка у него чуть съехала набок, но это только придавало ему больше шарма. Он всегда был красавчиком, этот Билли Руссо. Женщины всегда были от него без ума, и он знал это, и не стеснялся этим пользоваться. — Я помогу тебе, Фрэнки, — сказал он тогда. — Я помогу тебе, старина. Я вытащу тебя из этого дерьма, только дай срок. У меня есть связи. — Ты теперь в костюмчике ходишь, — хмыкнул в ответ на это Касл, сам не знал, то ли одобрительно, то ли презрительно. Когда они оба носили камуфляж, было проще. Костюмы все усложняют, чтоб их. — Я и тебе один куплю, — рассмеялся Билли, и лицо у него было совсем прежнее, добродушное и знакомое. Лицо друга, который всегда прикроет твою спину. — Мне костюм ни к чему, Билли, — хрипло сказал ему Фрэнк. — Мне бы только еще немного времени. Времени у него больше нет, совсем, и Дина Мадани пришла, чтобы лишний раз напомнить ему об этом. — Позволь мне помочь, — говорит она. — Фрэнк, позволь. — Не стой у меня на пути, агент Мадани, — просит он почти дружески. — И уж тем более не пытайся мне помочь или спасти меня. Это давно уже невозможно. Я возьму их всех, уже сегодня. Держись в стороне, и останешься жива. — Я не знаю, как мне жить, — в глазах у Мадани слезы, и вовсе она не железная, и вовсе не несгибаемая, обычная слабая девочка, которая впуталась в очень плохую историю. — Не знаю, как верить в справедливость, если я не могу помочь ей свершиться. Я думала… Думала, что это в моих силах. — Это я убил твоего друга, — напоминает ей Фрэнк. — Не жалей меня. Если я умру, то это будет в какой-то мере та справедливость, о которой ты мечтала. — Я не о ней мечтала! — злится Мадани. — Ты просто выполнял приказы, ты не мог иначе! Все мы просто марионетки в чьих-то руках, как же это гадко! — Бывает и гаже, — мрачно парирует Фрэнк, и перед глазами у него стоит участливая улыбка Билли Руссо. — Мне не нужна помощь. Просто не мешай мне. /// — Мисс Карен Пейдж, — Билли Руссо знает, что он хорош собой, и особенно, когда на нем костюм. Он имеет вес, он не просто парень, который ищет чьего-то расположения, он давно уже тот, чьего расположения ищут другие. — Я знаю, кто вы, — говорит ему Карен Пейдж, и взгляд ее пытлив и насторожен, его обаяние на нее не действует, и это досадно. — Мне нечего вам сказать, мистер Руссо. — Ошибаетесь, — качает он головой, смотрит искоса, смотрит напряженно, жжет ее прищуром глаз. Вот только она — кремень, и это раздражает. — Вы можете спасти ему жизнь, если будете сотрудничать. — Ему, или себе? — уточняет она проницательно, а затем копирует его жест, тоже качает головой: — Впрочем, это было бы слишком хорошо. На самом деле, никому из нас, верно? Вы все равно используете меня, чтобы подобраться к нему. — Это он так сказал? — отчего-то колет в груди, то ли это чувство вины, то ли обыкновенная злость на то, что все идет не так гладко, как ему хотелось бы. — Нет, — говорит Карен Пейдж, не говорит даже, а выплевывает. — Это не он так сказал, это я вижу вас насквозь. — Правда? И что же вы видите, мисс Пейдж? — ему самому неприятен свой смех, нервный, натянутый. — Гниль, — сухо отвечает ему Карен, и Билли Руссо нечего на это возразить. /// — Пожалуйста, Фрэнк. Руки у нее холодные, так приятно сжимать ее тонкие пальцы своими, согревая. Небольшая иллюзия того, что он может ее спасти — хотя бы от холода. — Не проси, Карен, — почти шепчет он, с ней он такой мягкий, спокойный, похож на того Фрэнка Касла, который целовал по утрам жену с безмятежной улыбкой. — Не проси, я ненавижу обещать то, чего не смогу выполнить. — Я просто хочу, чтоб ты выжил, — умоляет она. — Чтобы однажды мы могли бы пойти вместе ужинать, или в кино, или просто погулять в парке. — Красивым девушкам не пристало ходить на свидание с мертвецами, Карен, — он улыбается почти искренне, а вот целует ее в висок действительно ощущая безграничную тоску и нечто, очень напоминающее любовь. /// — Неужели это обязательно, Билли? — Дина Мадани сейчас не агент, сейчас она просто женщина в его постели, просто та, кто любит его, и кто желает ему только добра. Вот только он давно уже за гранью всех этих условностей, добро и зло смешались, словно краски на палитре, и где заканчивается одно и начинается другое — не разобрать. Впрочем, если бы Дина знала правду, она бы не обнимала его, не заглядывала бы ему с тревогой в глаза. Она бы целилась в него из пистолета, и непременно бы выстрелила. Почему Фрэнк не сказал ей? Может быть, потому что на его палитре добро все еще отличимо от зла? — Никто не пострадает, Дина, — обещает ей Билли Руссо. — Вот увидишь, никто из нас не пострадает. Это ложь, еще одна из многих, но ему не привыкать — ложь срывается с губ так легко и просто, что на какое-то мгновение он даже осознает, насколько это ужасно, быть Билли Руссо. Вот только сожаления — это слабость, а быть слабым он не привык. /// Оказаться плечом к плечу на поле боя — привычно, правильно, как раньше. Оказаться на поле боя лицом к лицу, направить друг на друга оружие — жуткая насмешка судьбы, кошмарное искажение реальности, но все-таки неизбежно. — Тебе не стоило приходить, Фрэнки, — говорит Билли Руссо с неподдельной горечью в голосе. — Тебе не стоило становиться сукиным сыном, который заварил всю эту кашу, — говорит ему Фрэнк в ответ, говорит тускло, и глаза его такие же тусклые, как и его голос. — Почему ты, Билли? Почему? Почему, блядь, мистер Оранж?.. — Так сложилось, — вот единственный ответ, который есть у Билли Руссо. Нажать на спусковой крючок синхронно — вот как это бывало у них прежде. Вот как это случилось с ними сейчас.