Trading Yesterday — Just a Little Girl Breaking Benjamin — Evil Angel Augustana — Hey Now Sum 41 — With Me
Было холодно. Холодно и мокро. Дрожа, Клэри и провела рукой по лицу, убирая ледяные капли воды, тянущиеся по щекам. Сквозь дымку сна она задавалась вопросом, почему ее лицо мокрое. Она опять плакала? Черт возьми, у неё, должно быть, ПМС, потому что она никогда не была такой эмоциональной. Кап, кап, кап. Еще три холодные капли упали на ее щеку, лоб и веко. Она снова вытерла лицо и прикрыла глаза руками. Это должно решить проблему, подумала она про себя. Она вздохнула и попыталась уснуть, когда на ее подбородок приземлился большой кусок морозной влаги, который скользнул по ее шее, исчезая под рубашкой. — Ааа! — она завизжала и перевернулась, открывая глаза, которые тут же ослепило яркое утреннее солнце. Все казалось размытым и не в фокусе. Клэри потерла глаза, пытаясь что-то увидеть. Когда она, наконец, смогла что-то разглядеть, она заметила Саймоном, который ухмылялся ей, как придурок. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что она все еще на чердаке, и он стоял над ней, одетый в тяжелое пальто, сапоги, вязаную шапку. В руке он держал большой, плохо сформированный снежок. — Доброе утро, солнышко! — воскликнул он перед тем, как бросить в неё снегом. Ледяная слякоть стекла по ее рубашке и плюхнулась на пол. Она подняла взгляд и прищурилась. — Саймон! Я убью тебя! — она встала, поправляя одежду и одновременно натягивая куртку. — Сначала поймай! — он бросился наутёк от нее, спускаясь по лестнице через одну ступеньку. Клэри погналась за ним, на ходу натягивая перчатки и перепрыгивая по две ступеньки за раз. Саймон, смеясь, добрался до дверей амбара быстрее, чем Клэри, с его длинноногим шагом, но так же неуклюже. Как только он добежал до сугроба, он поскользнулся и упал лицом вперёд. Клэри воспользовалась возможностью, зачерпнула горсть снега, сформировала его в шар и мастерски бросила, попав Саймону по голове. — Ой! — воскликнул он, когда Клэри прыгнула на его спину, засунув горсть снега в заднюю часть его пальто. — Дядя! Дядя! — кричал он сквозь смех. Клэри соскользнула с его спины и легла рядом с ним. Он поспешно вытряхнул весь снег из-под одежды и плюхнулся обратно, тяжело дыша. Клэри оглядела белоснежный пейзаж, вспоминая последний раз, когда она была здесь зимой. Боль печали пронзила ее, когда она вспоминала о том, что узнала накануне вечером. Прежде чем она успела что-то сказать, ее взгляд остановился на грузовике Люка, который стоял на подъездной дорожке, и она заметила, что что-то было не совсем правильно. Она села, нахмурив брови, когда её наконец осенило. — Где машина? — спросила она. Саймон повернулся в сторону, где была припаркована машина, и пожал плечами. — Я не знаю. Джейс забрал её. Клэри нахмурилась и взглянула на него. — Что? — она заметила, что его не было рядом, когда она проснулась, но подумала, что он просто пошел в дом, чтобы воспользоваться уборной или позавтракать. Саймон пожал плечами. — Его не было до того, как я проснулся. Изабель сказала, что он уехал. — Куда? — Откуда мне знать? Он твой парень, а не мой… не то, чтобы у меня был парень, но если бы был, то он точно не был бы моим первым выбором. Без обид. Убрав снег с ног, Клэри закатила глаза и встала, затем потянулась вниз, чтобы помочь Саймону подняться. Он схватил её за руку, и она помогла ему встать на ноги. На его джинсах виднелись пятна от снега, и она помогла ему стереть их. Вместе они пошли обратно к дому, снежное покрытие уже таяло под утренним солнцем. Капли от сосулек капали на землю, а груды серой слякоти плескались с веток. Войдя в дом, они сняли свои мокрые пальто и сапоги и свалили их на батарею возле двери. Джинсы Клэри все еще были немного влажными, но не столь критично. Саймон же достаточно сильно промок, поэтому пошёл наверх, чтобы согреться в душе и переодеться. Послышался громкий смех Изабель и стук посуды из кухни. Клэри решила последовать за Саймоном, чтобы ей не пришлось видеть Люка, но она хотела знать, куда уехал Джейс. Она сделала вдох и выдох, расслабив плечи, прежде чем продолжить движение вперед. Она прошла через гостиную, где были одеяла, все еще лежащие на полу перед дровяной печью с вечера. Клэри остановилась, когда добралась до двери. Изабель сидела за столом, ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке, а перед ней лежала куча продуктов. Люк всегда делал слишком много всего на завтрак, сколько Клэри себя помнила. — Итак, какие еще неловкие боеприпасы вы можете мне дать? — спросила Изабель, когда Клэри вошла в комнату. — Ну…. — Люк повернулся спиной к прилавку, с его плеча свисало полотенце, а в руке был стакан. Его глаза расширились, а лицо озарила улыбка, когда он увидел Клэри. — О, я не слышал, как ты вошла. Доброе утро, Клэри. Она кивнула, не зная, может ли она говорить, не сказав всего, что наполняет ее разум. Глаза Люка затуманились замешательством. Клэри была уверена, что ее прохладное поведение вызовет у него некоторые вопросы, но сейчас, перед Изабель, не время обсуждать это. Вместо этого она повернулась к Иззи. — Где Джейс? Изабель подняла голову, прядь волос упала ей на глаза. Она сдула её и засунула виноград в рот. — Ему нужно сделать кое-какие дела, — она пожала плечами и вернулась к еде. — Он сказал, что скоро вернётся. Клэри нахмурилась. — Ты не знаешь, куда он поехал? — Я похожа на его мать? — её глаза метнулись к Клэри, и Клэри увидела в них вспышку блеска. — Я не хочу знать, что он делает каждую секунду каждого дня. По какой-то причине Клэри ей не поверила. В этой вспышке было что-то, что говорило больше, чем Изабель хотела. Но зачем ей скрывать это от неё? Саймон завалился в комнату, теперь его одежда была сухой, но волосы так и остались в беспорядке. — Да, я здесь. Вы все можете продолжать жить еще один день, когда я здесь. — Ты слышал о расчёске? — Клэри мотнула головой. Саймон провёл рукой по волосам, еще больше растрепав их. — Нет. Разве ты не знаешь? Взлохмаченные волосы сейчас в моде. — Да, но намеренно взлохмаченные волосы, а не на самом деле. — Это было намеренно. Она ухмыльнулась и покачала головой, забираясь на сиденье напротив Изабель. Саймон уместился между ними и начал набирать себе тарелку с фруктами и тостами. — Хотите кофе? — Люк спросил их обоих. Клэри отказалась, но Саймон восторженно кивнул. Люк налил ему чашку и присоединился к ним, сев за стол. Клэри не спускала глаз с тарелки, катая вилкой виноград. Беспокойство, которое она чувствовала рядом с Люком, душило. Она хотела знать, что на самом деле произошло между ним и её матерью. Она хотела знать, почему они это скрывали и что означают те письма. Почему ее мать сказала, что это слишком опасно? Что произошло? Но она не могла его спросить, не так ли? Может, ей просто спросить перед всеми? Нет, она не могла этого сделать. Как бы она ни хотела знать, она не могла подставить Люка перед Саймоном. Это было бы несправедливо, особенно если она ошибалась. Наконец, она не выдержала. Ей нужно было подышать, подумать, что ей делать с этими новыми знаниями. — Мне нужно немного воздуха, — сказала Клэри, отодвигая стул назад, ножки которого со скрипом прошлись по деревянному полу. Взгляд Люка последовал за ней, когда она встала, но Клэри не могла смотреть на него. — Всё в порядке? — спросил он. В слабый момент истины она слегка покачала головой и развернулась. Она поспешила обратно через гостиную и в парадный зал, скользнула в сапоги и накинула пальто. Холодный воздух тут же ударил ее по лицу, когда она вышла на крыльцо. Солнечный свет отражался от сверкающего белого снега, заставляя Клэри сузить глаза в ответ. Она закрыла их на несколько секунд и подняла лицо к небу, вдыхая свежий воздух. За ней отворилась дверь, и тепло ударил ее в спину. Прозвучал стук тяжелых сапог, и она сразу поняла, что это был Люк. Клэри вздохнула и повернулась к нему. Когда она смотрела на него, в ее голове мелькали воспоминания о тех временах, когда она была здесь раньше. О том, как часто он был для нее больше отцом, чем ее собственный отец. О том, как он заставлял ее маму улыбаться и смеяться, когда она едва делала это дома. Как он научил ее кататься на велосипеде и играть в бейсбол. И о том, каково ей было с ним, и в этом месте, что она действительно чувствовала, что она дома. Клэри смотрел ему в лицо, видя в нем человека, которого она всегда думала, что знала, и понимая, что на самом деле она ничего не знала. Она сглотнула ком страха, поднимающийся в ее горле. Как бы ей ни хотелось, чтобы она не знала, она должна была. Встретив его знакомые темные глаза, она обрела смелость. — Расскажи мне, — произнесла она, её голос казался удивительно твёрдым относительно её страха внутри. Люк выдохнул и засунул руки в карманы. К шоку Клэри, он не выглядел ни капли удивленным или смущенным ее требованием. — Рассказать тебе что? — Расскажи мне о тебе и моей маме.***
Джейс никогда не был в доме Ходжа. Он всегда знал, где он находится — все, на кого он работал, или с кем он работал, были перечислены в каталоге агентства, но у него никогда не было причины побывать здесь. Не то, чтобы его мать позволила ему это сделать. Ходж не был «настоящим» агентом. Он прошел через Академию, но провалил полевые испытания три раза. В большинстве случаев после такого стажера выбрасывают. Тем не менее, агентство увидело, что у него есть потенциал, с его обширными знаниями о внутренней работе правительства и в законах, поэтому они оставили его в качестве консультанта. Но он никогда не был на миссии, и никогда не будет. В глазах Селин Эрондейл Ходж Старквезер не стоил ни времени, ни энергии. Она несколько раз лоббировала, чтобы лишить его привилегий и уволить из агентства. До сих пор она терпела неудачи. За это Джейс был благодарен. Ходж всегда был добр к нему, и всегда была на его стороне, когда у него были стычки с матерью на протяжении его первых двух лет в качестве стажера. Ходж с силой запахнул дверь из-за протестующей искривлённой рамы. Закрыв её, он повернулся к Джейсу и жестом показал ему следовать дальше по коридору. Джейс двинулся вперед, глаза его прошлись по шероховатым, шелушащимся обоям, выстилающим узкий проход. Коридор перетекал в небольшую, тускло освещенную жилую зону. Он сглотнул, когда его взгляд упал на потертый желтый стул и диван с цветочным рисунком, расположенный вокруг поцарапанного журнального столика. Это напомнило ему о том, что не всем, кого он знал, повезло так же, как и ему самому. — Присаживайся, — сказал Ходж. — Чего-нибудь хочешь? Кофе? Джейс покачал головой, подвинул стул и сел, уставившись в пол. Он не видел, но слышал, как Ходж подошёл и сел на диван напротив него. Он пытался найти слова, чтобы сказать то, что ему нужно было сказать, но ничего не приходило в голову. Все, о чем он думал, звучало так по-детски, по его мнению. — Что происходит, агент? — Не называйте меня так, — прошептал Джейс и, наконец, поднял свой взгляд, встретившись со смущённым взглядом Ходжа. — Не сейчас. Я не могу… — он затаил дрожащее дыхание, зная, каким слабым казался в этот момент, и он ненавидел этот факт. Это не было похоже на него, и он знал, что Ходж знал это. Джейс никогда намеренно не показывал эту уязвимость никому, кроме Клэри, но он ничего не мог поделать. У него ничего не осталось. Только это. — Могу я просто. . . могу я просто быть Джейсом? Я не могу быть кем-то еще сейчас. Ходж нахмурился, беспокойно наморщив лоб. — Хорошо, Джейс. Что происходит? Джейс резко вдохнул и соскочил со своего места, он не мог думать, сидя смирно. Его руки сразу же по мере ходьбы зарылись в волосы. — Я не знаю, — он покачал головой. — Боже, я не знаю. — Почему бы вам не начать с самого начала? — Потому что вы знаете начало, Ходж, — ответил Джейс, раздражённо всплеснув руками к бокам. — Я думал, ты сказал, что речь о деле? — Это не совсем так. Это… — Джейс схватился за голову и закусил внутреннюю часть нижней губы, не зная точно, сколько он может рассказать. Должно быть, он слишком сильно прикусил, потому что металлический привкус крови наполнил его рот. — В чём дело? — Речь идет не конкретно об этом деле, но это касается его… — он остановился. — Я… я зашел слишком далеко. Я… Она… она… Ходж поднял брови в осознании. — У девушки развились чувства к тебе, — произнёс он сознательно и встал, качая головой. — Это ожидалось в данном случае. Ситуация практически требовала, чтобы что-то подобное произошло. Вы трое были втянуты в ее жизнь, и учитывая то, как тесно вы работаете с ней, это не удивительно. Ты не сделал ничего плохого. — Это не то, что я собирался сказать, — тихо сказал Джейс, еще раз изучая узор на ковре. — Дело не в ней… а во мне. — Прости. Я не понимаю. Что… Ох, — Ходж остановился и посмотрел на Джейса, его голова наклонилась в сторону, внимательно изучая его. — Она тебе не безразлична. Джейс покачал головой и снова начал метаться из стороны в сторону. — В Академии нас с самого начала учили, что наши чувства должны быть оставлены в стороне. Как агенты, мы должны быть сильными, чтобы не проявлять эмоций. — Да, но это не значит, что у нас нет чувств. Это значит, что мы должны хорошо их скрывать. Джейс остановился и встретил взгляд Ходжа, зная, что его собственный выражал лишь жалость. — Ну, с последней встречи с моей матерью и директором, вы знаете, что я не так хорош в этом, как должен быть. — До тех пор, пока субъект не… Джейс быстро отвел глаза, опустив их в пол. Ходжа замолчал и тихо продолжил: — О, я понимаю. — Я пытался. Боже, я пытался, — он снова зарылся руками в волосы и сжал их так сильно, что боль пронзила кожу головы. — Я просто… Я не мог… а теперь… теперь всё вверх дном. — Насколько все плохо? Все, что мог сделать Джейс, это посмотреть вверх и опустить руки в стороны. Он медленно выдохнул и на мгновение закрыл глаза, прежде чем открыть их снова. — Я люблю ее, — горло Джейса сжалось вокруг этих слов. Одно дело было говорить их Клэри, или Изабель и Алеку, но сказать их кому-то другому в агентстве, кому-то, кто мог пойти к своему начальству и сдать его, было совсем другим. Но дело дошло до того, что Джейсу было плевать. Единственное, что он знал, это была борьба, которую он должен был терпеть каждый день, живя бок о бок с ложью. — Я люблю ее, — повторил он, — так физически больно продолжать говорить эту ложь. Каждый раз, когда мне приходится говорить что-то другое, мне кажется, что я бью себя в живот. Я больше не могу смотреть на свое отражение. И когда она смотрит на меня… Я вижу, что она мне верит… и я просто… — он покачал головой и с силой сглотнул. — Она этого не заслуживает. Ничего из этого. Я должен был быть сильнее. Я должен был сопротивляться. Я должен был… — он посмотрел на потолок. — Я должен был многое сделать по-другому. Но я этого не сделал, и теперь я здесь. Я здесь и не могу выбраться. Ходж встал и обошёл журнальный столик, разделяющий их. Когда он встал перед Джейсом, он положил руки ему на плечи и встретил его взгляд. — Ты не можешь винить себя за это. Так бывает. Иногда даже с лучшими агентами. Когда мы тренируемся, нам говорят, что мы должны отделиться от наших дел, что мы не должны показывать эмоции. Но иногда это просто невозможно. Мы всего лишь люди. Ноги Джейса подкосились, и он упал в кресло. — Мы не обучены быть людьми. Нас учат блокировать все эмоции, ставить работу превыше всего. Это единственное, что я слышал всю свою жизнь. Это все, что я знаю. Так что я просто не понимаю, как это произошло. — Это не отменяет того факта, что мы все еще люди. Ты человек, Джейс., — Ходж присел на кофейный столик, едва не задевая колени Джейса. Джейс опустил лицо на ладони. — Что мне теперь делать? — Свою работу. Он посмотрел вверх, его рот открылся, а брови нахмурились. Ходж покачал головой. — Я знаю, что это кажется невозможным, но ты должен. Если она тебе не безразлична, если ты любишь эту девушку, как говоришь, то ты обязан ей, обязан закончить то, что начал. — Вы не понимаете, как это тяжело, как я ненавижу себя каждый день, — Джейс покачал головой. — Я никогда не думал, что это будет так. Что я могу чувствовать себя так. Я знаю, что меня выбрали для этого задания из-за моей способности сосредоточиться и залезть в штаны девушки, не заботясь о том, как я ее оставил, — Джейс взглянул вверх. — Даже не пытайтесь отрицать это. — Я и не собирался. Джейс нахмурился. Он упоминал тот же сценарий раньше, но никто не признавал, что это была веская причина для подобного выбора. — Это заставляет меня чувствовать себя намного лучше. Спасибо, — он поднял взгляд. — Вы должны были отрицать это и защитить мое хрупкое эго. Ходж поднял руки и опустил их на колени. — Ты сказал, что устал от лжи, так что я больше не буду тебя ею кормить, — он сделал паузу. — Кроме того, я не уверен, что есть что-то «хрупкое» в твоём эго. Джейс нахмурился и скрестил руки на груди. — Много исследований было посвящено типу человека, который произвел бы наибольшее впечатление на мисс Моргенштерн. Ты случайно подошёл. И да, у тебя, казалось, не было никаких проблем с тем, чтобы залезть под юбку. В агентстве считали, что ты справишься с работой. Но это правда, что ты был выбран из-за твоего мастерства в первую очередь. — Я знаю, что я хорош, Ходж, — Джейс упал обратно в кресло и вздохнул. — Это никогда не было вопросом. — Ах, вот ты где был, — Ходж усмехнулся и сжал колено Джейса, прежде чем встать. — Я знал, что ты все еще где-то там. Джейс нахмурился, ощутив странное сжатие в груди. — Что это значит? — Это значит, что я рад видеть, что этот опыт не изменил тебя. Во времена, когда что-то подобное случалось раньше, кажется, что агент всегда уходит в глубокий конец, пытаясь поддерживать настоящие отношения и разрушая себя в этом процессе. Какое облегчение видеть, что ты этого не сделал. Чувства приходят и уходят, но у тебя есть голова на плечах. Как только все закончится, ты будешь в порядке. Как будто ничего этого никогда и не было. Джейс моргнул, странно оскорбленный тем, что Ходж считал комплиментом. Все в том, как Джейс думал, говорил и действовал, касалось этого дела. Это было не просто Клэри, а то, как она заставляла его чувствовать. О себе, о любви, о жизни. Он необратимо изменился. Как будто он наконец-то мог видеть, наконец-то дышать. Дело в том, что он не хотел этого терять. Ему было наплевать, что он лучший агент в агентстве. В свое время это было для него всем. Его репутация была единственной вещью, которой он гордился снова и снова. Но теперь все это казалось незначительным. Внезапно Джейс больше не хотел делиться этим. Конечно, он рассказал Ходжу о своих чувствах, но он никогда не признавался в характере своих отношений с Клэри. И теперь он был еще более полон решимости держать это при себе. Если Ходж, из всех людей, которые знали его, не мог видеть Джейса иначе, чем они всегда видели, как ему можно было доверить хранить эту тайну? Чрезвычайно важную и разрушительную тайну. — Эм… — Джейс сглотнул и отвернулся, сделав паузу на мгновение, прежде чем встать. — Мне нужно ехать. Ходж отступил, смятение вспыхнуло на его лице. — О, хорошо. Это все, что тебе было нужно? — Да, — Джейс быстро двинулся по коридору. — Мне просто нужно было все вернуть в перспективу. — И теперь это у тебя получилось? — Думаю, да. Джейс протянул руку, чтобы схватить дверную ручку, когда почувствовал, как рука сжимает его плечо. Он замер, его пальцы едва коснулись округлой металлической поверхности. — Это дело очень важно. Для агентства, для самой Клэри, и особенно для тебя. Это огромная возможность для кого-то в твоём положении. — Я знаю, — слова застряли у него в горле. — Ты так близок к тому, чтобы завершить его. Не позволяй своим чувствам затуманить твоё внимание сейчас. Джейс закрыл глаза и кивнул, повернув ручку и открыв дверь. Холодный порыв воздуха ударил ему в лицо, и он открыл свои веки, жмурясь от яркого света. Когда он спускался по ступенькам, он услышал, как Ходж сказал: — Не волнуйся. Я верю, что ты сделаешь все необходимое, чтобы закончить это дело. Слова были предназначены для поощрения, но для Джейса они были последними, что он хотел услышать.***
Пальцы Клэри сжали деревянные перила, когда она наклонилась над ними. Она прижала подбородок к груди и делала вдох-выдох, вдох и выдох. Белые клубки от её дыхания рассеивались в воздухе перед ней. — С тобой все в порядке? — тихо спросил Люк. Она покачала головой и посмотрела на матовые поля вокруг фермы. Все было одинаково, но выглядело совершенно по-другому. В свете новой информации воспоминания о детстве приобрели совершенно новый облик. — Я просто… Я ничего не знаю. Почему вы не дали мне знать? Почему? Люк подошел к ней и прислонился к перилам. — Ты была всего лишь ребенком. Ты бы этого не поняла. Клэри повернулась лицом и посмотрела на него. — Может быть, не тогда, когда я была совсем маленькой, но мне было шестнадцать, когда мама умерла. Было много лет, чтобы рассказать мне. — Это правда. Но я думаю, что мы настолько привыкли скрывать это, что не понимали, что всё ещё делаем это, — он взглянул на нее. — Мы никогда не хотели никому навредить — ни тебе, ни твоему брату. — Тогда зачем это делать? Почему она просто не ушла от отца, если была так несчастна? Люк вздохнул и снова отвел взгляд. — Когда я оглядываюсь назад, я понимаю, что мы должны были сделать все по-другому. Но в то время мы делали то, что считали лучшим для всех. Клэри оттолкнулась от перил и повернулась к нему. — Я знаю, что брак моих родителей был плохим. Даже будучи ребенком, я могла видеть это. Чего я не понимаю, так это почему она осталась. Если она была так несчастна, а ты ждал ее, почему она осталась? Зачем продолжать врать и изворачиваться? Люк грустно улыбнулся и поднял руку, чтобы спрятать за ухом Клэри выпавший локон. — В твоих устах это звучит так просто Такие вещи редко бывают такими простыми, какими кажутся. — Да, так и есть. Есть правда и есть ложь. Это не может быть проще, чем это. — Жизнь полна серого, Клэри. Даже когда дело касается правды. Один человек может не принадлежать другому. — Ты говоришь как Джейс, — она посмотрела на пустое место, где была машина, задаваясь вопросом, не в первый раз, куда уехал Джейс. Люк ничего не говорил в течение нескольких минут, а затем обернул руку вокруг плеча Клэри, прижав её к своему боку. — Он хороший человек. Она подняла голову и посмотрела на него. — Это твой способ сменить тему? Люк рассмеялся и покачал головой, обнимая ее. Ее нос прижимался к ткани, покрывающей его грудь, и его запах — знакомый запах ее детства — окутал ее. Она схватила его за куртку и сжала крепче. — Нет. Я просто подумал, что ты должна знать. — Ну, я уже разобралась с этим, но спасибо. Люк снова усмехнулся и отпустил ее. — Хорошо бы тебе это запомнить. Клэри нахмурилась и заглянула ему в глаза. — К чему это? Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — она подняла бровь. — Я знаю много вещей, которых ты не знаешь, — он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Я старше и мудрее. Это просто данность. — Старше, да, но я не так уверена в «мудрее». Люк молчал несколько минут и просто обнимал её там на холоде. Это было приятно и безопасно, что-то, что Клэри никогда не получала от своего отца. На самом деле, она не могла вспомнить последний раз, когда ее отец держал ее так — или даже если он когда-либо делал так. — Итак, означает ли это, что я прощен? — спросил Люк. Клэри тщательно обдумала свой ответ, прежде чем ответить. Она простила его? Может ли она смотреть мимо лжи и упущений и двигаться вперед? Честный ответ был — она не знала. — Я не совсем уверена. Я хочу, но я не уверена. Ненавижу, когда мне врут. Он коснулся губами её головы и вздохнул. — Мы никогда не хотели лгать тебе или кому-либо. Это не то, что мы планировали, это просто случилось. Но ситуация, в которой мы оказались, не способствовала честным отношениям. Так просто не могло было быть. Она отстранилась и обняла себя руками. — Я не могу сказать, что чувствую себя комфортно со всеми этими знаниями, потому что это не так. Я не чувствую себя комфортно из-за лжи или предательства — независимо от того, насколько плохим был брак моих родителей, — она сделала паузу и затаила дыхание. — Но я понимаю, как это могло случиться. Я знаю, каково это — влюбиться в самого последнего человека, в которого ты должен. Люк засунул руки в карманы и посмотрел на дорогу, его глаза щурились от солнечного света. — Любовь — это не «должен», есть только то, что есть. Ты любишь того, кого любишь, и любовь никогда не ошибается, — между ними кружился порыв ветра, трепав волосы Люка. — Я любил твою мать. Я не выбирал, просто так случилось. И я люблю тебя, — он опустил взгляд. — И простишь ты меня или нет, или свою мать, это не изменится. Треск колёс по гравию привлек внимание Клэри. Машина, на которой они приехали сюда, подъехала к грузовику Люка и остановилась. Клэри улыбнулась сама себе, зная, что Джейс появится в считанные минуты. Люк наклонился и тихо заговорил в ухо Клэри: — Прощение — это величайший дар, который можно дать, помни об этом. По какой-то причине, несмотря на то, что она знала, что он этого хочет, у Клэри не сложилось впечатление, что Люк говорил о них. Она повернулась, чтобы спросить, что он имел в виду, но вместо этого ее встретила закрывающаяся дверь.***
Джейс остановил машину рядом со старым грузовиком Люка. Его глаза сразу же остановились на рыжем пятне рядом с входной дверью. Его сердце сильнее забилось в груди. Он еще не был готов ее увидеть. На обратном пути он решил попытаться снова скрыть эту обнажённую уязвимость. Ходж верно подметил то, что Джейсу нужно закончить то, что он начал. Для безопасности Клэри, это был единственный курс действий, который имел смысл. Для него все равно было слишком поздно. Он уже закопался в эту яму, и выхода не было. Но ему нужно было время, чтобы собраться. Он закрыл глаза и сделал несколько устойчивых вдохов, прежде чем открыть их снова. Со всей своей решительностью, Джейс потянулся и открыл дверь, выйдя в холодный воздух. В начале года было слишком холодно. Хруст замороженного гравия сопровождал каждый шаг. И с каждым сантиметром, как он приближался, его грудь стягивало сильнее. Больше всего на свете он хотел обнять Клэри, как это было накануне вечером, и полностью открыться ей. Но это было не то, что он мог сделать. Когда Джейс подошел к подножию лестницы, он остановился и посмотрел на нее. Она ответила ему любопытным взглядом. — Привет, — сказала она. — Где ты был? Джейс поднимался по ступенькам, одна за другой, останавливаясь у той, где она стояла. Даже там он был на пару дюймов выше ее. — Было несколько дел, я забыл о том, что мне нужно позаботиться, — пытаясь удержать ее от вопросов и не заставлять себя больше лгать, он сказал: — Ты выглядишь отдохнувшей. Я так понимаю, ты хорошо спала? Клэри ухмыльнулась и потянулась вниз, скрещивая их пальцы. — Я всегда хорошо сплю, когда я с тобой, — подняв глаза, она встретила его взгляд и между бровями образовалась небольшая складка. Она подняла другую руку к его лицу и провела пальцем под его глазом. — Хотя я не могу сказать то же самое о тебе. Джейс накрыл её руку своей и убрал её, целуя ладонь, прежде чем выпустить полностью. — Я в порядке, детка, — он наклонился и прикоснулся губами к ее губам, едва касаясь их, прежде чем отступить. — Я видел Люка здесь. Вы двое поговорили? Клэри вздохнула и отошла назад, позволив ему встать на верхнюю ступеньку. Она прислонилась к перилам и поджала губы. — Да. — И? — он встал рядом с ней. — И… я не знаю. Джейс посмотрел вниз на свои руки и вздохнул с болью. Если она не могла простить Люка за ложь, по его мнению, менее предательскую, чем его собственную, то как она могла простить его? — Я имею в виду, я могу понять в какой-то степени, знаешь? — она взглянула на него, и он увидел борьбу в её глазах. — Это просто… Мне тяжело это воспринимать. Не каждый день ты узнаешь, что у твоей матери был роман дольше, чем твоя собственная жизнь. — Что? — брови Джейса удивленно поднялись. Люк не поделился этой информацией накануне вечером. — Да, — она кивнула. — По-видимому, они встретились на его работе сразу после рождения Джонатана, — она покачала головой и засмеялась. Не тем весёлым смехом, а будто бы недоверчивым. — Я просто… Я действительно не могу в это поверить. Все, что я когда-либо думала, что знала, было ложью. — Да ладно, Клэри. Это не совсем так. Она нахмурилась и скрестила руки на груди. Он протянул руку, раздвинул их и взял её ладонь, потирая большим пальцем ее костяшки пальцев, чтобы успокоить ее настолько, чтобы она услышала. Это было не только ради него, но и ради Люка. Джейс подозревал, что Люк был в том же положении, что и он. Он, очевидно, встретил Джослин Моргенштерн из-за задания агентства — временная шкала, казалось, подходила для того, когда он служил агентом. Каким-то образом, у Джейса появилась мысль, что если Клэри сможет пережить то, что произошло между Люком и ее матерью, тогда, может быть, просто возможно, у него будет шанс на искупление, как только все это закончится. Это был долгий путь, он знал, но ему нужно было на что-то надеяться. — Не все было ложью — начал он. — Люк и твоя мама, очевидно, были друзьями — ты бы не верила в это так много лет, если бы это не было так. Почему это имеет значение, если любовь, которую они разделяли, не была действительно платонической? Ты сама признались, что брак ваших родителей был не всем, чем он казался. По крайней мере, с Люком, она была счастлива. — Я знаю, но ты не знал мою мать. Она всегда говорила нам, как важно быть честным. Это было похоже на ее мантру или что-то вроде того. И теперь я узнаю это, и это просто делает все, что она сказала, таким лицемерным. Это просто… это заставляет меня чувствовать, что я даже не знала ее. — Может быть, это зависит от того, как ты на это смотришь. Она фыркнула и отвернулась. Я не знаю, как еще на это смотреть. Джейс засунул руки в карманы и ударил ногой по выглядывающему гвоздю в деревянном крыльце. — Может быть, когда она говорила тебе быть честной, она не обязательно говорила о том, что ты делаешь или говоришь, а быть честной с самим собой. Иметь мужество говорить, когда ты несчастлива или когда все кажется неправильным, — он затаил дыхание и удерживал его в течение нескольких секунд, прежде чем выпустить его и произнести слова, которые он не был уверен, что она примет так, как он имел в виду. — Быть противоположностью ей. Клэри вдохнула, а затем шумно выдохнула, закрыв глаза. Джейс замер рядом с ней, задаваясь вопросом, не испортил ли он возможность сгладить всё. Он ни в коем случае не хотел оскорблять память Джоселин, но каким-то образом он должен был достучаться до Клэри. Он должен был, по крайней мере, попытаться заставить ее понять, что ничего из этого не было черно-белым. Что люди — даже те, у кого лучшие намерения — облажались. Секунды до того, как она заговорила, тянулись как часы. Но когда она, наконец, заговорила, часть тяжести, сжимающей грудь Джейса, спала. — Ты прав, — прошептала она, снова открыв глаза и всматриваясь в него. — Она бы не хотела, чтобы я жила так, как она, слабой и словно в ловушке. Она бы хотела, чтобы я была сильнее. Чтобы быть уверенной в том, что я хочу бороться за это. С облегчением, Джейс протянул руки и обхватил её лицо. Ее выражение все еще было неуверенным и немного грустным, но она выглядела решительной. — И из того, что я видел, ты сделала именно это. Ты самая упрямая, решительная, невозможная, идеальная девушка, которую я знаю — и я говорю это не только потому, что ты позволила мне залезть к тебе в штаны, — она ударила его по плечу, и он улыбнулся, понизив голос и говоря более серьезно: — Я думаю, она бы чертовски гордилась тобой, детка. Клэри обернула руки вокруг его запястий и потянулась, чтобы коснуться его губ. — И она бы ненавидела тебя. Джейс рассмеялся и крепко поцеловал её. — Она была бы ужасной матерью, если бы не сделала этого. Я не из тех мальчиков, которые хороши для чьей-либо дочери. Она обернула руки вокруг его шеи, и он опустил свои к ее талии, прижимая её тело ближе к своему, продолжая целовать ее, снова и снова. Мягко, жестко, медленно, быстро. Он не мог остановиться, не хотел останавливаться, потому что впервые за все выходные он ощутил чувство надежды. Несколько мгновений спустя открылась входная дверь, за которой последовал замученный шокирующий звук. — О, мои глаза! Мои глаза! — произнёс Саймон, спотыкаясь и прикрывая лицо руками на пути обратно в дома. Джейс и Клэри уставились друг на друга на мгновение, их рты все еще практически касались, а дыхания были очень быстрыми. — Я никогда не пойму, почему он тебе нравится, — наконец сказал Джейс. — Он всегда такой мелодраматичный? Клэри ухмыльнулась. — Потому что он лучший друг, который у меня когда-либо был. И да, именно такой, — она подняла брови. — Если ты собираешься быть со мной, тебе придется научиться ладить. — Это очень важно? Потому что я просто не уверен, что это будет возможно для меня. Знаешь, у меня есть стандарты. — Будь милым, — попросила она, еще раз коснувшись его губ своими. — Хм, я думал, что нравлюсь тебе плохим. — Не думаю, что когда-либо говорила такое. — Тебе и не обязательно надо было произносить это, Злючка. Ты никогда не слышала поговорку «действия говорят громче слов»? — он наклонился и прошептал ей на ухо: — И твои действия кричали: «О Боже, Джейс, мне нравится, когда ты плохой». Она откинула голову назад и засмеялась, одновременно толкая его в грудь. Но он не позволил ей отойти. — Я не понимала, что кричала именно это, когда я… — она притянула его к себе за затылок, нашептывая на ухо самые грязные вещи, которые он когда-либо слышал. Джейс почувствовал, что его собственные щеки нагреваются, а он никогда не краснел — и его пальцы вонзились в ее бедра. — Иисус, Клэри. Отступая, она лукаво ухмыльнулась. — Думаешь, ты единственный, кто может играть грязно, Касс? — она подмигнула и отошла от него. — Теперь веди себя прилично, пока я пойду и найду Люка, — игривость в ее глазах немного потускнела, и тот взгляд вернулся. — Я действительно думаю, что должна поговорить с ним — выяснить некоторые вещи прямо сейчас. Несмотря на то, что Джейс теперь был полностью возбуждён и чувствовал дискомфорт, он кивнул. — Я думаю, что это хорошая идея. В любом случае я собираюсь пойти и принять душ — вероятно, холодный, благодаря твоему фантастически вульгарному рту. Она хихикнула. — Прости. Может, я зашла слишком далеко. Джейс протянул руку и схватил ее за талию, прижимая ее к себе. — Ты издеваешься надо мной? Это была одна из самых горячих вещей, которые я когда-либо слышал. — Сомневаюсь в этом, — она быстро ещё раз поцеловала его, а затем отступила, встретив его взгляд с искренностью. — Спасибо. — За что? — За… просто… спасибо тебе, — ее ладони скользнули по его рукам, и когда она достигла его костяшек, она слегка сжала, прежде чем отпустить и исчезнуть в доме. Джейс стоял один на крыльце в течение нескольких минут, просто глядя в пустоту полей, окружающих дом Люка. Он был рад, что Клэри смогла найти способ простить Люка — или, по крайней мере, заглянуть мимо лжи, которая заставила ее сомневаться в нем. Это не заставило его почувствовать, что ему будет предоставлена такая же роскошь, но он будет лгать, если не признает, что это, по крайней мере, делает всё менее безнадежными. В последний раз оглянувшись, Джейс вздохнул и зашёл в дом. Тепло окутало его, как только он переступил порог. Его пальцы задрожали, как кровь начала возвращаться к нему. Он не понимал, насколько замёрз, пока не вошел внутрь. Он слышал голоса, пока снимал куртку и ботинки, но ему не хотелось никого видеть прямо сейчас. Меньше всего Изабель. Она доставала его, пока он не рассказывал, что произошло, и он еще не был готов поделиться этим с кем-либо. Эта уязвимость не была чем-то, о чём он хотел бы, чтобы все знали. Было достаточно плохо, что это происходило вообще, ему не нужны были взгляды и отношение, которое он знал, что получит от Изабель тоже. Как можно тише он поднялся по лестнице и проскользнул в комнату, где оставил свою сумку накануне. Опустившись перед ней на колени, он схватил свежую одежду с основного отделения. Но когда он потянулся в передний карман, чтобы собрать нижнее белье, его рука наткнулась на твердый комок внутри пары носков. Он замер, как будто ему выстрелили в грудь. Медальон. Он почти забыл о нём. Почти. Часть сокрушительного веса, которую он ощутил, поднимаясь на крыльцо, снова опустилась на него, еще сильнее надавливая на грудь. Кого он обманывал? Его положение и положение Люка были даже не близки к тому, чтобы быть на одной стороне. Люк был другом, отцом. Он не был человеком, которому Клэри доверяла своим сердцем, своим телом. Эти вещи были совершенно другими, и Джейс знал это. Для него не было бы легкого выхода. Одной из многих вещей, которые он любил в Клэри, был ее огненный дух, и этот дух должен был определить, сможет ли она простить его, когда истина выйдет наружу. Вздохнув, он собрал свою одежду и закрыл сумку, убедившись, что затолкал сокровище, скрывающееся в носках, до самого дна, прежде чем встать. Он быстро пересек коридор, закрывшись в ванной и повернув замок позади себя. Он закрыл глаза и провел рукой по волосам, изо всех сил стараясь вырваться из этого испуга. Если он не возьмет себя в руки в ближайшее время, люди заметят. Клэри уже сказала что-то прошлой ночью о том, что он кажется странным. Он был опытным агентом, его работа заключалась в том, чтобы заставить людей поверить в одно, когда же реальность была совершенно иной. «Я могу это сделать», — успокоил он себя. Не раздумывая, он разделся, аккуратно сложил одежду рядом со своими чистыми вещами и забрался в душ. Он повернул кран и сразу потянул за рычаг, не удосужившись отойти, тогда как ледяной поток вырвался наружу. Мурашки поднялись и распространились по его коже, болезненная пелена окутала линии его тела. Если бы кто-нибудь случайно узнал, что он буквально принял холодный душ, он дал бы им стандартное оправдание, которое любой мужчина дал бы для ситуации, но на самом деле боль помогла ему сосредоточиться. Это вернуло все в перспективу и помогло ему увидеть вещи немного яснее еще раз. Так он и стоял, упершись одной рукой в плитку, склонив голову, а другая сжалась в кулак рядом с ним. Он закрыл глаза и позволил ледяной воде стекать по лицу и плечам. Холод просачивался сквозь его кожу и в душу, заставляя все его существо чувствовать себя так, как его сердце ощущало себя весь день. В конце концов, вода нагрелась, и он вымылся, изо всех сил пытаясь избавиться от волнения, которое все еще угрожало прорваться. Как только он закончил, вытерся и оделся в джинсы, которые принес с собой в ванную, и почему-то забыл про рубашку, он встал перед маленьким зеркалом в золотой рамке и посмотрел на свое отражение через туман, который он сделал благодаря пару. С его волос капала вода на плечи и опускалась на ключицу, грудь. Черные линии его татуировки выделялись на его коже, напоминая ему, почему он получил их в первую очередь. Если бы его мать знала, если бы она каким-то образом узнала, он бы никогда не услышал конца. Она убедилась бы, что он знает, что он не может делать эту работу, что он слишком слаб. Джейс наклонил голову и ухватился за края столика, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем снова встать прямо и встретиться взглядом со своим отражением. Красные подтёки и темные круги выдавали больше, чем он когда-либо хотел, чтобы кто-то знал. Пока он не взял себя в руки, он не мог спуститься вниз и встретиться с ними лицом к лицу. Он отвлек Клэри раньше, но ему никогда не повезет с Изабель. Она слишком хорошо его знала. С тех пор как они были детьми, она всегда могла сказать, когда с ним что-то не так. Она бы точно знала, что что-то происходит. Собрав свои вещи, Джейс выглянул в коридор. Убедившись, что наверху никого нет, он пересек холл и закрыл за собой дверь спальни. Он прислонился к ней на мгновение, все еще чувствуя боль в груди. Пройдя через комнату, он сел на край кровати, нуждаясь в моменте, еще одном моменте, чтобы собраться с мыслями. Он уперся локтями в колени и уткнулся лицом в ладони, сжимая влажные пряди волос. Именно в таком положении его и нашла Клэри. Он был так поглощен тем, что происходило у него в голове, что даже не слышал, как она вошла в комнату. — Джейс? — произнесла она. Джейс слегка вздрогнул и поднял глаза, встретив ее обеспокоенный взгляд. — С тобой все в порядке? — она медленно двинулась к нему. Он сглотнул и попытался сказать ей, что с ним все в порядке, но слова застряли у него в горле. Как и любая ложь в последнее время, он просто не хотел этого говорить. Не хотел добавлять её к уже огромной куче, под которой он был похоронен. Поэтому вместо ответа Джейс глубоко вздохнул и отвернулся, не сводя глаз с пола. Через несколько секунд Клэри встала перед ним. Он мог видеть ее носок ступни между его. И тупо удивлялся, насколько они маленькие рядом с его. Ее руки поднялись к его голове, пальцы расчесали его влажные волосы. Он закрыл глаза и слегка наклонился вперед, оперившись головой ей в живот. — Джейс… Звук его имени с ее губ был как нож к его груди и как бальзам, способный исцелить все, что было неправильно внутри него. Он поднял руки к ее бедрам, его пальцы впились в нее, когда он привлек ее к себе, а затем обхватил руками ее талию. Запах ее окутал его, и все, чего он хотел, это обнимать ее, просто чувствовать ее тело рядом с ним, ее руки вокруг него. Он уткнулся лицом ей в живот и крепче сжал. — Джейс, ты меня пугаешь. Что случилось? Джейс отрицательно помотал головой. — Прости, — пробормотал он ей. — Прости. Вероятно, она подумала, что он хотел извиниться за то, что напугал ее, но это было нечто большее. Больше, чем он мог выразить. Больше, чем она когда-либо знала. Руки Клэри скользнули от его волос к лицу, поднимаясь, пока он не посмотрел на нее. Ее глаза были большими и обеспокоенными, и такими чертовски красивыми, что он мог сломаться прямо здесь. Ее пальцы скользнули по его щекам, и она прижалась губами к его лбу. — Пожалуйста, поговори со мной, — прошептала она. — Я устал, Клэри. Я так устал, — так и было. Он был истощён. Мысленно. Физически. Эмоционально. Джейс знал, что это не тот ответ, которого она хотела, но это был единственный, который он должен был дать. Он протянул руку и взял ее ладонь, мягко потянув за неё. — Пожалуйста, — выдохнул он. Он даже не знал, о чем просит, он просто знал, что ему нужно. Она переводила взгляд между его глазами, и между бровями у нее пролегла глубокая морщина. Он задался вопросом, что она увидела, когда посмотрела на него таким взглядом. Видела ли она войну, горевшую внутри него? Видела ли она, как сильно он ее жаждал? Как сильно он хотел, чтобы все было по-другому? Как сильно он хотел ее удержать? Через несколько мгновений Клэри кивнула и отошла в сторону, присев рядом с ним на матрас. Она отскочила к центру кровати и потянула Джейса за собой. Он последовал за ней без вопросов. Она легла на бок, лицом к нему, и Джейс сделал так же. Как только он лег, Клэри взяла его за руку и обхватила за талию, прижалась к нему и уткнулась лицом в пространство прямо под его подбородком. Джейс закрыл глаза, испустил дрожащий вздох и крепче обнял ее, уткнувшись лицом в волосы и прижимая к себе, как будто боялся, что она может исчезнуть. Ее губы нежно коснулись кожи его шеи, а рука легла ему на спину. Там было так много вещей, которые он хотел сказать. Пожалуйста, пойми. Останься. Прости меня. Люби меня. Так много признаний. Так много «я люблю тебя». Так много «прости». Но единственное, что ему удалось произнести, были два слова, которые, как он знал, она не поняла бы значения, значения, которое он имел в виду, и как сильно он нуждался, чтобы она услышала их. Не имело значения, знала ли она истинную причину, по которой он сказал их, все, что имело значение, это то, что он сделал. Прижавшись поцелуем к ее макушке, зажмурив глаза и обхватив руками, он позволил словам — отголоску ее прежних чувств и едва слышному дыханию в тихой комнате — слететь с его губ. — Спасибо тебе.