Твоё имя на моей руке

Хочешь, чтобы твои мечты исполнились? Прекрати это хотеть. Законы подлости никто не отменял

Бывают иногда такие моменты, когда ты понимаешь, что все, о чем ты мечтал практически всю свою жизнь, никогда не случится. И всю свою жизнь ты провел в пустых надеждах, ждал того, чему не суждено исполниться, и тебе не остается ничего, кроме как смириться с этим и жить дальше. И тебе это уже удается, ты привык к новой жизни, начал создавать новые цели, и уже на пути к новому счастью с новыми мечтами, а старые уже успел похоронить и помянуть. И тут случается оно. Нежданно и негаданно исполняется то, чего ты уже давным-давно не хочешь, ты не желаешь, чтобы это исполнялось. Но оно исполняется… И первое время ты правда пытаешься от этого убежать, скрыться, уйти. Но все это у тебя не выходит, и каждое твое действие бесполезно, и ты, все же, это осознаешь. Ты сдаешься и утопаешь в этом с головой, возвращая свое старое чувство, когда ты этого еще хотел. И именно такой переломный момент испытал наш герой. Он хорошо помнит то время, когда к нему пришло осознание о сбывшейся бывшей мечте; до сих пор ощущает на коже ту боль, которая сопровождала его; до сих пор помнит свое отчаяние и сопротивление пришедшие вместе с болью в запястье. У него еще надолго останется то гнетущее душу ощущение, когда его ломало изнутри: как он внутренне боролся с самим собой, как отчаянно сопротивлялся самому себе, как пытался закрыть от самого себя. Он помнит как ненавидел себя тогда. Помнит, как постепенно смирился. Спустя три года смирился. Но иногда Арсений позволяет себе перематывать в голове свою первую встречу с Антоном. Позволяет себе настрадаться от безысходности своего положения. А что ему еще остается?.. В тот злополучный, но вместе с этим и радостный, день, он пришел знакомиться со своими коллегами по «Импровизации», будущего шоу на ТНТ. Там их должно быть четверо: Арсений Попов, Сергей Матвиенко, Дмитрий Позов, Антон Шастун. Первые двое были друзьями, и последние двое — тоже друзья. Это шоу — начало всего, чего хотел в данный момент Попов. Начало новой жизни. По крайней мере так думал сам Арсений. И вот, настал тот день, когда все четверо должны познакомиться, сдружиться, поэкспериментировать некоторые импровизации без камер. Арсений пришел одновременно с Сережей — другом своей юности, позже подошел Дима Позов. Шастун опаздывал, и этому, казалось, практически никто не был удивлен.       — Так он всегда так, — хохотнув, «сдал» друга Позов. — Когда он волнуется, то начинает собираться дольше и опаздывает, — договорил он, ухмыльнувшись, с таким лицом, будто это было уже давно нормой, и к этому он давно привык. Хотя, скорее всего, именно так все и было. Начав втроем что-то интересное обсуждать, Арсений решил не отвлекаться от разговора, продолжая бурную беседу с коллегами. Но когда рука начала не просто неприятно покалывать, как было вначале, а вполне логично начала гореть, будто вместо часов к руке все сильнее прижимают раскаленный в лаве прут. В этот момент Попов был рад, что его задача состояла в том, чтобы просто слушать, с заинтересованным лицом, а не говорить. Ибо голос бы его дрогнул, он издал бы наверняка хрип, и остальные бы поняли, что с ним происходит. Арсений был не из тех, который доверяет спокойно всем подряд свою личную информацию, рассказывая буквально обо всем. От надоедливых поклонниц мужчина надел папино обручальное кольцо на безымянный палец, дабы создать видимость женатого человека, а на руку же купил крутые часы, чтобы никому не было даже близко видно линий, которые уже давно должны были принять очертания красивого женского имени. Первое желание, когда боль только начала усиливаться, состояло в том, чтобы содрать, поскорее, эти чертовы часы, которые по ощущениям жгли кожу. Второе — запустить под холодную воду и помазать мазью, чтобы боль уменьшилась. Но он прекрасно понимал, что это в лучшем случае не поможет, а в худшем — усугубит боль в несколько раз. За свои тридцать с лишним лет мужчина прочел все, что только можно, о, так называемых, соулмейтах. Он выучил то, как может начать проявляться связь, знал о том, что можно, а что нельзя делать, при встрече со своей родственной душой. Он знал практически все о том, как и у кого чертится имя на запястье правой руки. Тот факт, что связь и проявление любви зависят от боли при начертании имени, никак не убавлял тот факт, что Арсений не хотел этой связи всей душой. Ему было плевать, что, судя по раскрасневшемуся запястью, и по боли, сопровождавшиеся начертанию, можно спокойно судить о том, что любовь Арсению попалась самая настоящая и искренняя. Ему было плевать на то, что как только его имя начертится на чужой руке, их связь с тем человеком будет практически нерушимой и самой искренней и полной любви. В момент, когда брюнет был готов согнуться пополам от боли, он понял свой очевидный провал: его сейчас раскусят. И как только Арсений встал со своего места, постаравшись сделать это бесшумно и с самым нейтральным выражением лица, на которое был способен в данный момент, в комнату вошел молодой парень, лет двадцати пяти.       — Всем привет! — беззаботно произнес парень, оглядывая всех вокруг. «Антон Шастун… — обреченно подумал Попов, смотря в его зеленые глаза, которые лучились весельем и беззаботностью. — А вот и ты… — встретившись с ним глазами, и на миг забывая о боли, пролетело в голове у брюнета.»       — Меня, если еще кто-то не понял, зовут Антон Шастун, — хохотнув, произнес парень, смотря в голубые глаза напротив, в которых плескалось столько разных эмоций в данный момент. Протянув руку стоящему напротив молодому человеку, Антон решил этим действом намекнуть на знакомство. «Протяну руку — обожгу ладонь. Проигнорирую — настрою против себя с самого начала… — пронеслось в голове у Арсения.»       — Арс… Арсений Попов, — споткнувшись на своем имени, проговорил он, взяв себя еле-еле в руки. Остальные же посчитали, что он просто сразу обозначил, как его надо называть. Протянув руку в ответ, Арсений испытал странное чувство: с одной стороны оно казалось мягким и нежным, будоража кровь, что аж не хотелось его никогда отпускать; но зато с другой стороны это рукопожатие было очень обжигающим изнутри, будто кровь начала подогреваться, и вот-вот закипит.       — Увидимся еще, — чуть приподнял уголки губ Попов, убирая руку и чуть ли не сбегая из этой тесной комнатушки. Здесь было невыносимо душно, нечем было дышать, рядом с этим молодым парнем, и рука начала только еще сильнее болеть, будто ему капают на запястье расплавленным железом. Хотелось визжать от боли и безысходности. После того, как имя на руке начертилось, и боль исчезла, Попов возвратился в ту комнатушку. Придя, Арс быстро вклинился в разговор, не обращая внимания на серьезный взгляд Дмитрия, и заботливый Сергея. Тогда день мог бы стать лучшим днем, если бы не Антон.