***
Фрид вдруг распахнул глаза, на его висках блестели капли пота от волнения. Он попытался встать, но неожиданно понял, что спит не просто на кровати, а в объятьях кого-то незнакомого, кто лежал прямо сзади… Тот, заметив пробуждение парня, ещё сильнее обвил руки вокруг него и уткнулся лбом в его голову, зарываясь лицом в волосы и вдыхая их аромат. — Аято?.. — пугливо позвал Джек. — Угадал, — выдохнул вампир, прижимая к себе сероглазого, тем самым согревая. — Ты был без сознания больше пяти часов, и я стал серьёзно думать о том, где тебя закопать. Вампир выпустил из своих объятий парня и встал с кровати. На нём были только чёрные джинсы и больше ничего. На обнажённом корпусе виднелись кубики пресса. Руки немного накачены. Да, он действительно красивее, чем Джексон, но ведь это только потому, что он вампир, так? Джек, поняв, что это тело прижималось к нему пару минут назад, тут же покрылся краской и отвернулся к стенке, прошипев: — Ты укусил меня, сволочь… — Ты сам меня соблазнил, — фыркнул Аято, надевая на себя рубашку, лежавшую на табуретке. — Я не… Ха?!.. Аято подскочил к нему, развернул снова к себе и хитро улыбнулся, заглядывая в глаза. — Соб-лаз-нил, — прошептал он, выделяя каждый слог. — И не вступай больше со мной в этот бессмысленный спор, иначе изнасилую. — Заметив, как брюнет нахмурился, вампир закончил с застёгиванием пуговиц на себе, с какой-то странной брезгливостью достал из-под кровати большой мешок и указал на него: — Я принёс еды. Тебе нужно набраться сил после вчерашнего… — Рыжеволосый непроизвольно запнулся. -…инцидента. Здесь яблоки, клюквенный сок, жареная печёнка, несколько пончиков, варёные яйца, молоко… Надеюсь, что хватит на сегодня. — Спасибо… — пробормотал Джек, после чего встал с кровати достал из мешка немного провизии. Он обратился к Аято, который стоял в сторонке: — Тоже будешь есть? Джексон не знал, почему задал этот вопрос. Он ненавидел семью Сакамаки из-за того, что они сделали с Юи в прошлом. Возможно, что ему просто захотелось показать им, насколько он морально выше их, и насколько в нём торжествует приличие и вежливость по отношению к своим врагам. «А враг ли он мне?» — вдруг спросил он мысленно сам себя, не поверив, что действительно задаётся этим глупым вопросом. Зеленоглазый тем временем посмотрел на него с усмешкой. — Откажусь, — ответил он. — Ваша еда мне противна. Фрид пожал плечами и, не церемонясь, постукал о табуретку варёное яйцо, после чего стал его аккуратно чистить. Для скорлупы и прочего мусора он нашёл целлофановый пакет. «Ах, я сейчас точно слона съесть смогу!» — улыбнулось подсознание сероглазого. Парень просто никогда не верил, что от нервов или переживаний человек не сможет есть несколько дней. Так или иначе, а силы-то в организме не вечные! «Как бензин в машине,» — мысленно кивнул Джек своему подсознанию. Ему никогда не нравилось, когда на него смотрели во время принятия пищи, но отчего-то взгляд Аято вовсе не смущал его, словно это было в порядке вещей. Вампир молча наблюдал за ним, затем неожиданно заговорил: — Слушай, расскажи о себе. — Что ты хочешь узнать? — поднял на него глаза Фрид, взявшись за яблоко. — Всё, что касается тебя, — с расстановкой ответил рыжеволосый. — Где ты жил, кем воспитался, где учился, в каком возрасте лишился девственности, группу крови, дату рождения, цели и планы на будущее… Короче, всё. — Что мне будет в награду за этот рассказ? — парень откусил кусок от яблока и непроизвольно зажмурил один глаз. Он всегда так делал, когда ему попадалась кислятина. — В награду? — переспросил Аято и улыбнулся: — В награду я не убью тебя. — И Юи? — Я изначально планировал оставить её живой. «Хорошо… Стоп. Но не значит ли это, что ты хочешь её отбить у меня?» — с появившийся из ниоткуда ревностью спросил мысленно Джексон своего собеседника, уже готовясь оскалить зубы. — И что решим с моей наградой? — спросил он, предположив, что ревновать ещё рановато. — Я уже сказал, — отмахнулся Аято, стараясь закрыть тему. — Это не идёт. Я хочу большего. — Ну что же… Тогда в награду ты получишь моё уважение. — И всё? — Хм… — Вампир задумался. — Моё доверие, мою привязанность, мою любовь… Всё это ты получишь. А если твой рассказ мне даже понравится, то я сделаю для тебя особенный подарок, который, возможно, спасёт твою жизнь и изменит её полностью. — А если не понравится? — Не спрашивай. Я уверен, что буду в восторге от него. А когда закончишь, то я объясню тебе, зачем ты сейчас здесь. Так что не заставляй нас обоих ждать. — Хорошо.***
Юи Комори проснулась оттого, что её кто-то дёргал за рукав пижамы. Кое-как она разлепила глаза и увидела рядом со своей кроватью Шу Сакамаки. Парень, видимо, не очень хотел говорить: это было видно по его сонному выражению лица. — Я пришёл передать тебе это, — прошептал он, сделав усилие над собой усилие, чтобы не зевнуть. Он нагло бросил на ноги девушки большую розовую коробку, обвязанную блестящей фиолетовой лентой, после чего удалился из комнаты. Блондинка, не вылезая из-под одеяла, пододвинула к себе коробку и, развязав ленту, открыла её. Из её рта вылетел звук, очень похожий на «Ах!», но более сдержанный. В коробке была тёмно-алая кофточка с одним открытым плечом, джинсовые бриджи и изящные чёрные балетки с бантиками. — Ясно, он решил приодеть меня, — закатила глаза Юи, не смея скрыть тени своей улыбки. У Аято был вкус в одежде, хоть и не идеальный, но он был. Комори примерила обновки и, убедившись, что размер подходит, уже собиралась выйти из комнаты, как снова дверь открылась и прямо с ней столкнулся Шу. — Я забыл, — лениво произнёс он и выдохнул: — Аято просил показать тебе наш новый особняк и передал, чтобы ты не смела выходить в сад. — А кто там? — Твой спаситель и наша вечная проблема, — фыркнул вампир. И Юи поняла, что речь шла о Субару. «Они что-то сделали с ним за то, что он помог мне сбежать, — подумала девушка с опаской. — Что же с ним случилось после того, как я покинула это место год назад?»***
История Джека.
Джексон Фрид родился в сентябре, в маленькой деревне, очень похожей на дряхлый и бедный посёлок. Его отец погиб в авиакатастрофе, а мама оставила ребёнка на произвол судьбы, из-за чего первые годы своей жизни Джек воспитывался дедушкой по линии отца, работавшем в единственной деревенской церкви. Поэтому мальчик был хоть и безграмотным, но очень послушным и чересчур правильным, правдивым и чувствительным. Друзей у него никогда не было, потому что никто не понимал его вечно унылого и серьёзного настроения. В возрасте шести лет его дедушка слёг в больницу оттого, что его организм был уже слабым, и тело не слушалось приказаний головного мозга. Он умер на следующий день, а мальчика, который не проронил ни слезинки на его могиле, увезли в город, где нашли маленький детдом, куда на то время отправляли всех нищих детей с разными отклонениями и болезнями. Джек был полностью здоровым, но из-за его странного поведения и отсутствия жалости к своими погибшим родственникам, он попал туда, как ребёнок с синдромом маниакально-депрессивного психоза. Но он страдал, он переживал смерть семьи, просто не умел это показывать. Ему всегда казалось, что если он начнёт плакать при людях, то все тоже начнут плакать, и он всех заразит своим стрессом. Такая забота об окружающих была всеми проигнорирована, а его слова в детдоме никогда не воспринимались всерьёз. Друзей он и тут не смог завести. Его никогда никто не понимал, поэтому он и сам не пытался к кому-нибудь навязаться. Он искал взаимной симпатии, но таковой у него ни с кем не было. В возрасте одиннадцати лет он научился притворяться и ладить с коллективом. Никто не знал, что его улыбки и разговоры на подростковые темы были пропитаны фальшью. Когда подростку исполнилось четырнадцать лет и он получил свои первые документы, он тут же выписался из детского дома. Воспоминания о священнослужении и дедушке душили его душу, из-за чего он и решил уйти в первую попавшуюся церковь. Она была чуть ли не в лесу, и такое уединение ему очень нравилось. Он впервые повстречал отца Юи… — А дальше я не хочу рассказывать, — прервал свою повесть Джексон, наигранно зевнув. — Понимаю, — кивнул Аято. — Наверное, на тебя сейчас нахлынули не очень хорошие воспоминания… Но только обещай, что завтра закончишь эту историю. — Да-да… — против своей воли брезгливо махнул рукой на вампира Джексон. — Ты обещал рассказать, почему я здесь. — Хм, конечно-конечно… — как будто о чём-то задумавшись, слегка рассеяно произнёс Аято. — Надеюсь, ты не будешь сильно нервничать, всё-таки мне есть дело до твоего здоровья. Итак, основная твоя задача здесь — это играть роль моей еды. — Заметив недоумение на лице парня, Сакамаки сел на кровать рядом с ним и ненавязчиво продолжил: — Дело в том, что Юи сейчас находится у меня. Она прекрасна, как распустившаяся молодая роза… Я хочу, чтобы она полюбила меня или по крайней мере вспомнила, как мы с ней были неразлучны год назад. Я хочу доказать ей, что она нужна мне не как жертва, а как настоящая невеста. Но вот вопрос: у кого мне тогда пить кровь? У животных она не очень вкусная, даже не то, чтобы невкусная, а… не такая питательная, как у людей. Если попытаюсь добраться до города, то у меня отнимется много сил и времени. И тем более, я не могу оставить тебя и Юи без своего присмотра (мои братья ведь такие ненадёжные!). — А задача, которая не основная?.. — спросил Джек, на удивление, не испугавшись того, что играет роль еды. Он вообще смотрел на вампира с совершенно безразличным выражением лица, словно он уже предугадал, что с ним это случится. — Ты мне просто понравился, — пожал плечами Аято, на что Фрид неожиданно широко распахнул глаза и, обойдя всё тело зеленоглазого испуганным взглядом, резко отодвинулся от него. Вампир кое-как постарался подавить в себе приступ смеха от такого детского действия и назло брюнету пододвинулся к нему ещё ближе, после чего взял за подбородок и улыбнулся: — Ну-ну, не бойся так! Я же это по чистой симпатии говорю, а не как среднестатистический гей. — Всё равно, держись от меня подальше, пожалуйста! — прошептал Джек, вскакивая с кровати, лишь бы быть подальше от Сакамаки. Аято встал прямо сзади него и неожиданно выдохнул на ушко: — Не хочу. Эти два слова заставили тело Джексона содрогнуться. Пока он думал, как дерзко ответить вампиру, тот уже скрылся за дверью, не забыв закрыть её на ключ. Парень смотрел на закрытую дверь, а затем поднёс руку к лицу. Он всё ещё не плачет. Он не может заплакать.