Секреты меня изнутри разрывают. Пытаюсь их скрыть, не могу понять, Почему я всё ещё бегу, я ведь знаю, Что выход отсюда бесполезно искать. Облегчи душу, сдаться будет правильнее. Нет нужды сейчас быть героем.
Из пелены дурманящего сна Чимина вырвал ужасный приступ кашля, в котором заходились горящие от недостатка кислорода лёгкие. Горло нещадно жгло, заставляя невольно касаться пальцами оставленных, словно ожогами, синяков. Юноша сгибался пополам и тут же разгибался, мучимый ужасной пыткой, любое движение или попытка вздохнуть отдавались в черепной коробке безжалостными ударами, принося ещё большую боль. На коже всё ещё чувствовались сильные холодные руки, пускающие по телу дрожь, они так не хотели отпускать загнанного в угол парнишку из своей туманной вселенной. Пак даже не сразу понял, что вернулся в свою родную реальность: перед глазами, стоит их открыть с очередной подступившей волной кашля, разливалась чёрным полотном уже знакомая темень. На ничего непонимающее сознание, как стая кровожадных коршунов, мгновенно налетели яркие воспоминания: разорванные в обжигающем поцелуе губы, которые до сих пор продолжали гореть; белые глаза того существа, оставшиеся в памяти; длинные холодные пальцы, сдавливающие тонкую шею, лишая возможности дышать. Всё то, что не хотелось переживать вновь. Не видеть, не слышать, попусту стереть из памяти. Не прекращая кашлять, молодой человек вспомнил про оставленный на столике стакан воды и, еле держась на ногах, двинулся вперёд. Он шёл, будто бы лишённый зрения: перед глазами всё так же плыло, все предметы накладывались друг на друга, смешиваясь немыслимыми красками в одно непонятное пятно, оставленное на палитре полупьяного художника, еле держащего между зажатыми пальцами кисть. Он шёл, задевая заплетающимися ногами и вытянутыми вперёд дрожащими руками все неправильно стоящие вещи: вниз уже полетел старый деревянный стул, любимый торшер предыдущих жильцов, чашка недопитого кофе, который уже давно остыл, любимая фотография с Хосоком, стоящая в рамке на краю комода. Каждый предмет, как и память, чувства и мысли, разрушался, оставаясь лишь сломленным ничем. Где же? Где же, где?! — думал Пак, щурясь, чтобы разглядеть среди танцующей черни небольшой стакан с водой. Со стола упала какая-то мелочёвка, пока парень, надрывая кашлем горло, исследовал непослушными руками всё, на что натыкались пальцы. За какими-то ручками, карандашами и книгами на пол чуть не полетел драгоценный ноутбук, но, хвала небесам, рухнул на потёртый диван, смягчающий падение. Чёрт! Всего секунда и ладонь наконец-то натолкнулась на желанную прохладу стеклянного стакана, чуть не разливая содержимое. Словно наркоман в завязке, получивший, наконец, долгожданную дозу, молодой человек мгновенно вцепился пальцами в посуду, запрокидывая вверх и начиная жадно глотать воду. Она лилась по свежим царапинам на подбородке, окрашиваясь в розовый, катилась по серо-синей шее, падала на чёрную футболку. Жидкость застревала в горле, заставляя давиться, но тут же шла дальше, успокаивая мечущееся в припадке сердце, разрывающее грудную клетку под действием обожжённых отсутствием кислорода лёгких. Быстро проглотив всё содержимое небольшого стакана, Чимин поставил его обратно на комод и, опёршись о спинку дивана, медленно сполз по нему на пол. Разорванное хрипами горло продолжало гореть, периодически вынуждая кашлять; скомканные мысли, бьющие тревогу, метались по черепной коробке, вызывая неприятную головную боль, отравляющую весь ослабший организм; воспалённые усталостью глаза подёрнутым сном взглядом бродили по маленькой гостиной, стараясь разглядеть что-то в ещё полностью не исчезнувшей черноте. За ней только еле уловимо можно было заметить льющийся из не зашторенных на ночь окон свет, освещающий комнату. Я снова здесь? — то ли глупая констатация факта, то ли вопрос, полный боли и разочарования, за которым должен следовать похожий: «За что?» Чимин долго сидел на полу, смотря в одну и ту же точку на стене. Его сознание рисовало в памяти увиденные во сне кровавые кадры, чересчур часто напоминало слишком грустные глаза того широкоплечего парня. Джина, которого он оставил на растерзание прячущегося за туманом существа. Перед глазами вновь возник его образ. Вот он, стоит прямо перед юношей, уткнувшимся затылком в стену, смотрит взволнованно и нежно, протягивает вперёд руку, которая обязательно обожжёт холодом, но потом поведёт туда, где светло, где можно найти выход, избавиться от мучающих кошмаров. Джин… Стоило вспомнить, как в сердце больно кольнули обида и осознание собственной трусости, заставляя непроизвольно схватиться за грудь. Тонкие дрожащие пальцы сжимали влажную от воды ткань футболки, пропуская через себя болезненные удары. Так и хотелось достать из грудной клетки сердце и сдавить в кулаке как можно сильнее, чтобы перекрыть ту боль, которая медленно разрушала организм крупицами самобичевания, стыда и вины. Прости меня… — еле слышный всхлип скрылся за всевозможными попытками остановить подступающие слёзы. — Прости, прости, прости! Сжимаемые в кулаки руки, искусанные до крови пухлые губы, попытки дёрнуть плечом, ноющим после оставленных царапин, — ничего не помогало, а только сильнее грызло изнутри. С каждой секундой глаза начинало жечь лишь сильнее, а потом Пак почувствовал, как по щеке скользнула вниз первая слеза, ведя ровную влажную дорожку, за ней и вторая… После третьей молодой человек спрятал лицо в испачканных кровью ладонях, заходясь в сдавленном вопле. Всё произошедшее и происходящее слишком сильно давило на воспалённое сознание, кричащее воображение и покинутый всеми разум. У ослабшего Чимина больше не было сил держаться, да и не хотелось: уже было абсолютно наплевать, хотелось лишь избавиться от мучений. Чтобы один раз и навсегда… Чтобы больше ничего не душило сверхъестественной хваткой, не отравляло мысли завораживающим тягучим голосом, не рисовало холодными пальцами на подтянутом торсе витиеватые узоры. Чтобы всё исчезло… По щекам катились горячие слёзы, пухлые губы были приоткрыты в немом крике, в ушах что-то непозволительно громко шумело, словно сознание всё ещё не покинуло тот тёмный коридор и до сих пор слышало гулкие удары хрупкого тела о стену. Грудь болезненно ныла, заставляя морщиться, а руки не переставая дрожали, зажимая между пальцами взмокшие светлые пряди, оттягивая их вперёд. Я больше ничего не хочу! Неожиданно, вырывая из смыкающихся на больном сознании оков, в стороне послышался еле различимый среди рваных всхлипов звук: что-то переливалось высокими нотами приятной мелодии. Чимин устремил свой взгляд на оставленный на подоконнике смартфон, замечая, как загорелся светлым экран. Он медленно поднялся на ноги, вытирая тыльной стороной ладони мокрые дорожки на щеках, и двинулся к окну, стараясь совладать с не держащими его ногами. Но на повороте его всё-таки занесло, из-за чего юноша рухнул на находящийся поблизости стол, чуть ли не впечатываясь лицом в стоящую на нём лампу. Пак зажмурил глаза от боли, резанувшей по плечу, когда он неудачно дёрнул рукой. Стоило их открыть, как растерянный взгляд невольно зацепился за раздражающий слой пыли, который чёртова лень не позволяла стереть вот уже который месяц. Но привлекла внимание не серая пелена, а то, что на зелёной поверхности светильника красовался слишком явный отпечаток чьей-то большой руки. Ч-что? Словно загипнотизированный, юноша поднял свою руку и аккуратно положил на лампу. От неё тут же пробежал по коже уже знакомый холод. Заворожённо смотря, Пак приглядывался к линиям, которые явно выходили за контур его собственных. Его ладонь была намного меньше… Что за фигня? — не понимал парень, смотря на яркий отпечаток среди серого слоя пыли. В горле застрял какой-то странный ком, глаза становились всё больше с каждым рваным вдохом, когда подсознание нашло ответ на вопрос. Но, возвращая в реальность, на подоконнике вновь завибрировал телефон, оповещая об очередном сообщении. Чимин непроизвольно глянул в сторону звука, потом вернул взгляд к крупной ладони, рисунок которой остался на поверхности лампы, и, заставив себя оторваться от пугающей картины, пошёл к окну. Подойдя к подоконнику, парень прищурился от резанувшего с дождливой улицы света и подцепил пальцами мирно лежащий смартфон, нажимая на разблокировку. Глаза тут же зацепились за появившуюся двойку рядом со значком конверта, выведенного на быстрый доступ. Молодой человек провёл пальцем по экрану и широко раскрыл глаза, вчитываясь в имя одного из отправителей. Первое сообщение — надоедливый магазин обуви, предлагающий купить какие-то суперкроссовки по скидке, второе — смс, которое заставило все внутренности сжаться, когда рука потянулась к светящейся строчке.«Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Хосок».
Чимин вздохнул и, заблокировав телефон, сел на подоконник, пустым взглядом уставившись перед собой. Хосок-и… Он сжал в руке тоненький смартфон, нежно проводя пальцами по экрану, будто бы мысленно стараясь передать другу всё то, что невозможно показать, дать ощутить, передать словами. Чувство привязанности и неописуемой благодарности, за которыми громко клокотала в груди режущая душу обида и горечь. Спасибо… Чимин шёл по улице, смотря себе под ноги, любуясь тем, как бьёт по лужам срывающийся с туч моросящий дождь. Всё тело пробирало холодом, когда поток осеннего ветра забирался под пальто, вызывая стадо мурашек, бегающих по коже. В мыслях была полнейшая пустота: они слишком устали от постоянного бодрствования. Живот надоедливо урчал, но все попытки запихнуть в себя еду заканчивались провалом, так как всё сразу же просилось наружу. Молодой человек, по велению собственных ног, не прекращая двигался вперёд, совершенно не следя за дорогой. Обычный путь до университета сменился какими-то петляющими улочками, неизвестными ранее перекрёстками и тусклыми в свете серых туч тупиками. Впрочем, сейчас было совсем не до учёбы. Красные глаза безбожно слипались под гнётом тяжёлых век; в пустующем сознании часто всплывали кадры из туманного коридора, заставляя невольно останавливаться; губы порой проговаривали одну и ту же заезженную им фразу, будто бы пытаясь найти какое-то потаённое значение: «Высвободи…» Но другого смысла, вложенного в это понятие, или ещё какой-то дефиниции просто не могло быть. Высвободить — значит получить свободу, обрести спокойную душу, доживающую свой век после пережитого, но правда в том, что за такими красивыми словами скрывается оборотная сторона: обрести свободу можно только где-то в загробном мире. Пак не заметил, как ноги, двигающиеся, как им заблагорассудится, привели его к какому-то книжному магазинчику, в котором у стеллажа с хитами продаж толпился народ. Наверняка вышел новый, разрекламированный сотнями издательств бестселлер, который обязательно «перевернёт человечество». Глупая трата денег, своего времени и внимания. Юноша долго смотрел на крупную вывеску с названием магазина, витрину, за которой виднелись тянущиеся за книгами люди и в которой стояло, сгорбившись, собственное отражение. Ничтожество… Подёрнутый усталостью парень затравленно смотрел прямо в глаза, заглядывая в самую суть, резко двигался, будто собираясь сойти с прозрачной поверхности, пугал своим взглядом, словно это был не сам Чимин, а кто-то другой. Почти всё его лицо было закрыто длинным шарфом, натянутым на нос, и из-под светлых прядей, падающих на лоб и слепившихся от идущего дождя, виднелись тёмно-серые синяки, которые, казалось, становились всё больше с каждой секундой. В глазах среди тёмного омута плескалась пугающая ненависть — к себе, ко всему живому, даже к нависнувшим над городом сизым тучам. Юноша покачал головой и отвернулся, чтобы не видеть больше такого жалкого и отторгающего вида, но взгляд почти что моментально вернулся к отражению: оно двинулось в другую, противоположную от Пака, сторону. — Ч-что? — невольно сорвалось с уст. С прозрачной поверхности на него смотрел он сам, но глазами того дьявольского существа. Клетчатый шарф был спущен, открывая растянутые в пугающей ухмылке пухлые губы, на которых, заставляя щуриться, чтобы разглядеть, красовалась кровавая надпись: «Свободный». Сглотнув, молодой человек подсознательно сделал шаг назад, не отрывая испуганного взгляда от витрины. Юноша, заточённый в стеклянной поверхности, дёрнулся, вытягивая руки в стороны, словно потягиваясь, и всего через кроткий взмах ресниц вновь встал в прежнюю позу, продолжая улыбаться. Это ведь не я… Молодой человек в витрине улыбнулся ещё шире перед тем, как начать громко смеяться, пуская по позвоночнику колющий ледяными иглами холод. Его смех не был слышен на улице, где гулял пробирающий до нитки ветер, но громко и отчётливо разбивался высокими нотами о черепную коробку, разносясь по спутанным мыслям. Нет, Чимин-и. Я — это ты, — сказало отражение, переставая смеяться и возвращая свой прожигающий взгляд к испуганным глазам Пака. Юноша почувствовал, как дрожат и холодеют кончики пальцев, пока оно сжигает дотла медленно исчезающую душонку. В горле сформировался странный ком сдерживаемого крика, перехватывая необходимый лёгким кислород. Н-нет… я не такой. Вырывая из мыслей, из магазина вышла какая-то девушка, хлопнув дверью и заставляя вздрогнуть застывшего в своей реальности парнишку. Схватившись от испуга за ноющее сердце, Чимин устало вздохнул и проводил взглядом прошедшую мимо брюнетку. Когда она скрылась за поворотом, молодой человек вернул взгляд к витрине. Теперь с прозрачной поверхности на него смотрел он сам, от прошлого существа остались только схожие черты. Сглотнув ком, мешающий дышать, юноша решил зайти в магазин, стараясь не думать об увиденном. Ему всё равно больше некуда идти. Стоило открыть дверь и пройти внутрь, как в нос ударил вкусный книжный запах, заглушаемый парфюмом толпящихся поблизости девушек, разглядывающих стопки с недавно вышедшим романом. Пак прошёл по ним взглядом и двинулся дальше, всматриваясь в разноцветные полки. Тут и там пестрели яркими буквами корешки, приковывали к себе внимание разнообразные обложки и названия. От интереса до безразличия, от детективов до ужасов, от Сидни Шелдона до Стивена Кинга. Молодой человек бродил между высокими стеллажами, не смотря на наименования отделов, названия книг и всего прочего, он мельком пробегал глазами по описаниям приглядевшихся ему обложек, мысленно рисуя галочку в списке «Прочитать позже», если это «позже», конечно же, наступит. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем художественная литература сменилась научной и научно-популярной, переходя на заумные названия, а позже и на всякие сомнительные книги с заголовками «История. Демонология», «Демоны в Средневековье», «Верования прошлых столетий» и всё в таком духе. В голове что-то будто бы щёлкнуло, когда Пак прошёлся взглядом по одной из полок. Закусив губу, он медленно, словно боясь прикоснуться, потянулся к первой попавшейся на глаза книге. Что я делаю? — спрашивал себя парень, качая головой и ведя подушечками пальцев по гладкой синей обложке. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никого поблизости нет, он отошёл в сторону и рухнул на пол, опираясь спиной о стену и укладывая на сложенные ноги книгу. Чимин долго разглядывал смотрящее на него с обложки чёрное существо с козлиной головой и большими крыльями, которое восседало на каменистом троне. В мыслях невольно всплыл образ его собственного мучителя, который прятался за тёмным туманом, скалясь от каждого нанесённого урона. Какая же ерунда, — усмехнулся парень, чувствуя, как всё нутро противится его словам. Вновь покачав головой от этой ситуации и стараясь отогнать постепенно застилающие разум мысли, молодой человек обошёл взглядом высокие стеллажи, которые сдавливали своей массивностью с боков. В небольшом проходе, видневшемся между книжными полками, лишь изредка проходили люди, даже не замечая сидящего на полу юношу. Он внезапно стал какой-то невидимкой, стираясь из мира тем чёрным туманом… Вздохнув, парнишка вернулся к книге и всё-таки открыл её, начиная лениво перелистывать страницы. Спустя пятнадцать минут насмешливый взгляд сменился слишком заинтересованным и вдумчивым, насколько Чимину позволяло периодически погружающееся в сон сознание. Парень крепко сжимал пальцами страницы, вчитываясь чуть ли не в каждое слово. Он искал что-то знакомое, что сможет напомнить ему о его сне. Хоть что-то… но ничего не было. Абсолютно ничего. Через каждые двадцать минут вокруг него становилось всё больше книг, чёрное пальто уже давно валялось на грязном полу, пока Пак бегал в другие отделы и притаскивал обратно три или четыре толстенных сборника сновидений, мифов или рассказов-небылиц о существовавших когда-то демонах. Я должен что-то найти. Обязан! — постоянно вертелось в голове, когда в который раз по корешкам проходил указательный палец в поисках очередной книги. Счёт времени стал абсолютным ничем, за окном уже давно начало смеркаться, а Чимин до сих пор сидел в окружении книг. Его не волновали разговоры продавцов, которые периодически поглядывали на него, проходя мимо, когда наконец-то заметили, он пропускал мимо ушей и отвлекающие шаги покупателей, выбирающих, что почитать на досуге. Все мысли были сосредоточены лишь на тонких белых страницах, исписанных стандартным Times New Roman двенадцатым кеглем. Текст уже начинал сливаться в одно единое месиво, накладываясь фразами на другие строчки, но молодой человек отрывался всего на минуту, закрывал глаза, чтобы отдохнуть, а потом вновь возвращался к нескончаемым буквам. Голова постепенно начинала гудеть, заставляя всё чаще отрываться от бумажных страниц, но Пак всё равно продолжал внимательно вглядываться в каждое слово, написанное каким-то там доктором наук, раззадоривая теплящееся внутри тошнотворное чувство. Когда оно стало совсем невыносимым, молодой человек остановился, пряча лицо в открытой книге. Ещё немного… пожалуйста, потерпи ещё чуть-чуть, — успокаивал себя юноша, стараясь ровно дышать. С каждым часом тело становилось слабее, страницы выскальзывали из пальцев, а руки не могли спокойно держать тяжёлую книгу, поэтому, когда Чимин захотел вернуть её на колени, она с громким хлопком рухнула на пол, открываясь на другом развороте и заставляя поморщиться. Когда резкая головная боль утихла, парнишка приподнялся и потянулся к ней, но замер, стоило взгляду зацепиться за знакомое имя. Это… это оно? Я нашёл?! Юноша подскочил к книге, вглядываясь в текст и ведя пальцем по каждой строчке, стараясь лучше сфокусироваться. Пак не верил своим глазам: это действительно было то, что он искал всё это время. Заточённый в стенах туманного коридора Джин был вынужден пожизненно скитаться там. Каждый день для него — как отдельная новая жизнь, потому что молодой человек не может жить дольше. В конце каждого дня, мучимый демоном, он умирает, но после, словно феникс, оживает вновь с громкими ударами люминесцентных ламп, расположенных по периметру всего коридора. Не читая дальше, молодой человек схватил с пола своё пальто, любимый шарф и книгу, которую крепко держал в руках, и тут же ринулся к кассе, чуть не сбивая с ног проходящую мимо высоких стеллажей бабушку, опирающуюся на трость. Автоматически извинившись, он побежал дальше, слушая летящие в спину причитания старушки. Какая-то жалкая пара секунд и Пак стоял в очереди, переминаясь с ноги на ногу и прижимая к груди заветную книгу. Всё внутри заходилось в невообразимом вихре то ли от желанной находки, то ли из-за того, что он мог там прочитать. Но, как назло, возвращая в суровую реальность, стоящий за стойкой кассир с небольшим бейджиком «стажёр», прицепленным к рубашке, работал нарочито медленно. Он долго проводил сканером по штрих-кодам, считывая товар, упаковывал всё в шуршащий пакет с фирменным знаком магазина, спрашивал о наличии карты, принимал деньги или банковскую карту, а после натянуто улыбался, желая хорошего вечера. Ну можно ведь и побыстрее, — ругался про себя юноша, стуча пальцами по деревянной поверхности стойки и, обойдя взглядом помещение, замечая у выхода из магазинчика небольшой автомат с газировкой, среди которой его манил ряд с энергетическими напитками. Спустя пять минут, когда очередь, наконец-то, дошла и до него, он быстрым движением протянул книгу стоящему у кассы молодому человеку, чуть не роняя её на пол. Когда кассир прочитал название, то насмешливо хмыкнул и взял её из рук, смерив Чимина, который отсчитывал нужную сумму денег, насмешливым взглядом. Тот поднял на него полные уничтожающего огня глаза, мысленно прося заткнуться и молча пробивать книгу. Юноша в униформе сразу же стушевался, стирая с лица улыбку, и начал быстрее вбивать нужные цифры в компьютер. Хотелось бы отметить, что работа действительно пошла быстрее, и совсем скоро парнишка, обмотавшись клетчатым шарфом, выходил из магазина, держа в одной руке пакет с книгой и цветными жестяными банками из-под энергетиков, а в другой — уже открытый напиток. Небольшая квартирка встретила Чимина привычной тишиной и непривычной тьмой: обычно в гостиной всегда горела раздражающая Пака лампа, но теперь она валялась где-то на помойке. Сняв уличные ботинки и кинув пальто на стоящий у входной двери деревянный стул, у которого не было одной ножки благодаря сегодняшнему утру, юноша пошёл в гостиную. На пороге он застыл, заглядывая в темноту небольшой комнатки: недалеко от окна стоял чей-то силуэт, замерев рядом с занавесками. Через всё тело прошёл будто бы электрический ток, останавливая на секунду сердцебиение. Дрожащими руками парень нащупал на стене выключатель и, щёлкнув им, включил свет, вновь запуская работу стучащего о грудную клетку сердца: в комнате никого не было. — Господи, по-моему, я совсем двинулся, — еле слышно проговорил Пак, восстанавливая исчезнувшее на мгновение дыхание. Молодой человек прошёл внутрь и рухнул на потёртый диван, откидываясь на спинку и тут же с громким «ау» возвращаясь в исходное положение. Плечо опалило невидимым огнём, стоило коснуться мебели свежими ранами. Сдавленно шикнув и мысленно ругнувшись — раз двести — парень потянулся к пакету и, шурша, выудил оттуда всё содержимое. Все энергетические напитки он расставил перед собой на журнальном столике, а тёмно-синюю книгу положил на диван. Теперь главное — не заснуть, — думал молодой человек, чуть ли не залпом выпивая содержимое одной банки и, поставив её на пол, устраиваясь поудобнее. После огромного количества прочитанного текста веки неумолимо слипались, норовя погрузить мысли в долгий сон, а если точнее, то нескончаемую череду мучений. Голова постепенно тяжелела, а боль, бьющая прямо в мозг, становилась раздражающе тягучей, чем медленно выводила из себя. — Так, сосредоточься! — скомандовал своему сознанию Пак, ударяя ладонями по щекам в жалких попытках привести в чувство. Страница сто пятнадцать, — говорил себе парень, вспоминая загнутый уголок с номером. Стараясь не думать о ноющем плече и бушующих в голове отвлекающих мыслях, напоминающих черты тёмного силуэта, молодой человек выдохнул через нос и открыл книгу, принимаясь искать нужный номер. Все цифры сливались в один небольшой тёмный квадратик, расположенный в углу, из-за чего Пак часто моргал, приводя зрение в норму, но спустя какое-то время всё опять повторялось. Когда пальцы наткнулись на загнутый уголок, юноша пролистал ещё несколько страниц назад, чтобы прочитать всё с самого начала:«Джун и Джин»
Легенда о демоне, живущем в сновидениях, и его постоянной жертве, которая не может от него сбежать. Миф, распространившийся по миру ещё несколько столетий назад, когда ряд стран охватило такое явление, как реальные сны. Многие учёные и психологи, пытающиеся найти ответ на вопрос, что же происходит с людьми, после многих лет исследований строили лишь догадки. Некоторые полагали, что это новая разновидность осознанного сновидения, другие считали, что это просто выдумка тех, кто оригинальным способом решил покончить с собой, а кто-то уверял в том, что это что-то совершенно иное, связанное с мистикой и чем-то потусторонним, что не подвластно человеку. Наша команда специалистов под предводительством датского учёного Оливера Йенсена решила выяснить, в чём же заключается данное явление и что скрывается за таким несколько абстрактным понятием — сон. В данной главе собраны и описаны все наблюдения и мысли, взятые из личного дневника Оливера, который он вёл, подвергаясь всем испытаниям собственных сновидений. На момент начала эксперимента ему было двадцать семь лет, и, как и любая другая жертва, он не смог продержаться и года. Эти сны убивают! Чимин презрительно хмыкнул, перечитывая написанное, но последний абзац заставил его задуматься, смотря на расположенное с правой стороны изображение. Там была фотография молодого человека в очках, который сидел в кресле у психиатра и держал в руках ручку и блокнот. А под фото была подпись: «Эксперимент начался. Первые дни. Мы попросили нарисовать его то, что он видел во сне». Щурясь, чтобы рассмотреть рисунок, юноша разглядел в чёрных штрихах гелевой ручки знакомые черты тёмного коридора. Длинная светлая полоса, тщательно прорисовываемые массивные двери и сгущающаяся в одном из концов чернь. Он определённо был там, — вздохнул Чимин, хмурясь и вглядываясь в лицо сидящего на кресле молодого человека. Средняя усталость, позволяющая спокойно передвигаться, затуманенные сном глаза. В тот момент, когда делали фото, в голове наверняка метался туда-сюда протяжный свист. — Ты не прожил и года… Скоро и я… Где-то в стороне что-то зашуршало, отвлекая, но парнишка, на мгновение замерев с выпученными глазами, списал всё это на очередную игру воображения. Прокручивая в голове прочитанные строки, Пак чувствовал, как в груди постепенно начинал теплиться страх, заставляя скомканные мысли в панике биться друг о друга, распаляя сжигающий нутро огонь, прячущийся где-то в сердце. Он медленно подкрадывался к слабеющей с каждой страницей жертве, выжидая, когда же можно будет напасть, сбивая с ног. На секунду отвлекаясь от мелкого текста, молодой человек зацепил пальцами ободок красной жестяной банки, стоящей прямо на краю журнального столика и, открыв, поднёс к губам. Три больших глотка, четыре и сон ненадолго отходит на задний план, позволяя продолжить читать: Все события этих реальных сновидений происходят в одном и том же месте. Также может быть и в разных локациях, но они все в любом случае являются частью одного и того же единого целого, а именно — лабиринта. «Когда я впервые попал в тот мир, то был окружён темнотой, которая потом озарилась светом с громким непонятным стуком. Я не знаю, откуда он взялся, но он так больно отдавался в голове, что я просто закрыл глаза, надеясь, что эта пытка сейчас же прекратится. Когда в помещении стало светло, то я понял, что это длинный коридор», — пишет в своём дневнике Оливер. Также мистер Йенсен рассказывал о том, что в том помещении находится огромное множество дверей и, как бы он ни пытался, их количество невозможно подсчитать. Так как их число со временем увеличивается. Загадка этого кроется в человеческих жизнях тех людей, что побывали в том мире: они отдали их ему и навечно остались среди постоянного мрака и страха. Правда, не в своём обличии. Это связано с тем, что если человек умирает в стенах того коридора, то истерзанная временем и бесконечными пытками душа преобразуется в невещественную пыль и испаряется, после чего где-то среди лабиринта появляется ещё одна дверь. На момент выпуска книги, вполне возможно, их станет в сотни раз больше. Как и в любом другом случае, если есть лабиринт, то должен быть и выход из него. Чтобы покинуть стены, полные мучений и издевательств, нужно найти верный путь среди миллиона, если не больше, дверей. По словам Оливера, который старался составить карту, каждая ведёт в очередной коридор, от которого идут ещё десятки разветвлений. Есть двери реальные, они действительно могут вывести куда-то, а есть и те, что являются обычными миражами, они существуют только для наших глаз и воображения, на самом же деле их нет. Стоит открыть такую, как она тут же передаёт знак обитающему в этой реальности демону, который мгновенно оказывается рядом. Оливер, который специально не спал для данного эксперимента, чтобы жить в той реальности, писал после нескольких недель без сна: «Я не могу больше так. Я слишком устал. С каждым сном свет включается всё реже, это существо становится сильнее и постепенно переносится в реальность, а в лабиринте время на мои поиски занимает совсем минимальный отрезок времени. Мне кажется, что ещё чуть-чуть и он убьёт меня… Я не могу умереть, не закончив этот эксперимент, так и не найдя выхода отсюда. Но если бы не тот парень, то я бы вообще ничего не знал и уже давно погиб». Тот молодой человек, которого он упоминает, — Джин. Первая жертва демона. Тот человек, который ещё в 1904 году встретился лицом к лицу с изголодавшимся и жаждущим смерти монстром. Юноша замер, по несколько раз перечитывая слова учёного, сравнивая с тем, что пережил сам. Схожесть пугала, невольно заставляя тянуться к банкам с бодрящим напитком, заглатывая разом всё содержимое. Движения спустя несколько секунд становились резкими, в груди под действием химикатов колотилось загоняющееся в быстром темпе сердце, но мозг, подёрнутый странной пеленой, был готов воспринимать информацию. Набрав в грудь побольше воздуха и выдохнув, собираясь с мыслями, Пак перечитал написанные слова, чтобы лучше понять смысл. Взгляд, словно магнитом, приковывало к имени парня, которого он встретил в коридоре, и указанную дату. Где-то он уже видел это, но где? Буквы и цифры казались смутно знакомыми, будто бы где-то они точно встречались. Те двери… номера… — внезапно осенило юношу, пока в мыслях вырисовывались образы тёмных старых дверей, на которых в мелькающем свете люминесцентных ламп яркими вспышками горели чёрные номерные таблички. — Неужели… на них были написаны части его имени и год смерти? Но как он?.. Девятьсот четвёртый… Прошло уже больше ста лет. Джин и правда будет жить там вечно? — думал парнишка, на секунду переносясь в стены туманного коридора. Желанное бодрствование продолжалось недолго, вскоре воспалённое сознание вновь начинало тянуть в сон, несмотря на количество разбросанных поблизости жестяных банок из-под энергетиков. Зевнув, Чимин потянулся к следующей странице и, как по закону подлости, порезался о тонкий лист. По всей комнате, будто бы и не его, разлетелось пугающее шипение, накладываясь на его собственное. Тут же он непроизвольно обхватил порезанный палец пухлыми губами, стараясь утихомирить режущую боль. Всё через задницу, как обычно! — мысленно корил себя юноша. Другой рукой он всё-таки смог аккуратно перевернуть страницу, и, когда та выскользнула из пальцев, взгляд зацепился за белые глаза, смотрящие прямо в упор. Молодой человек невольно замер, всматриваясь в очередной рисунок того самого Оливера. Пухлые губы, взлохмаченные, но так красиво лежащие волосы, шрамы и родинки, — точь-в-точь он. Существо, преследующее его уже который день; искуситель, нашёптывающий сладостные речи, разрушающие разум; демон, память о котором навеки оставлена на страницах этой книги. Скольких людей ты убил? — невольно пронеслось в голове, и нарисованное существо будто бы улыбнулось, пугая забившееся в угол воображение. — Знаешь, а ты был прав… — Ты не получишь меня так просто, — закончил свою мысль вслух парень. В окно тут же что-то громко ударило, заставляя подпрыгнуть от резкого звука и невольно начать прислушиваться к тому, как дребезжит стекло. Чимин широко раскрытыми глазами уставился в его сторону, чувствуя, как ещё быстрее начинает стучать в груди сердце, на мгновение прекратившее движение, как взрывается в венах запредельный пульс и быстро разносит по ним отравляющий организм страх. Юноша ещё несколько минут смотрел в окно, чувствуя, как зависает на доли секунд почти заснувшее сознание. Быстро мотая головой из стороны в сторону и уже в который раз ударяя себя по щекам в жалких попытках привести в чувство, молодой человек вернул взгляд к исписанным печатными буквами страницам. Когда мистер Йенсен рассказывал всё то, что видел в стенах тех коридоров, и все те ужасы, что там с ним случались, то он всегда упоминал одно и то же существо. Оливер описывал его так: «Туманное нечто, по-другому и не сказать. Он всегда прячется в темноте или же за туманом. У него полностью белые глаза, пухлые горячие губы, холодные руки и язык, обжигающее дыхание, будто огонь. Любым своим действием он искушает, как настоящий демон, заставляет опуститься и забыть о всех предрассудках и собственных установках. Он порождает страх, страсть и смерть». Мистер Йенсен всегда долго приходил в себя после того, как рассказывал об этом существе на диктофон. Иногда казалось, что вместо него отвечает другой человек. Задолго после смерти Оливера Йенсена исследователи выяснили, что возможным прототипом этого демона или же им самим является живший в конце девятнадцатого и в начале двадцатого веков известный в определённых кругах самоубийца, которого журналисты звали Джуном, но до сих пор неизвестно, было это его настоящим именем или нет. Число его самоубийств за двадцать три года жизни переросло отметку тридцати. Каждый раз это происходило в ванной, где потом находили один и тот же предмет — ножницы. Так называемый Джун делал это с собой не из-за желания покинуть мир живых, он просто хотел причинить себе боль, но ничего не чувствовал, даже порезы на руках затягивались под утро. Будто бы он и не был человеком. Следствие, которое проводилось в те времена, так и не смогло объяснить причину его смерти. Никто не знал, что с ним случилось тогда и почему он умер после такого количества покушений на свою собственную жизнь. На данный момент существует единственное предположение: его могли задушить. Тело Джуна нашли на полу душевой. Все стены были запачканы кровью, в пальцах нашли ножницы, на руках виднелись затянувшиеся раны, а на шее обнаружили огромный фиолетово-жёлтый синяк. Мы пришли к выводу, что своим жертвам он хочет показать прожитую им жизнь, изнуряя их свистом, который часто слышал сам, постоянными переломами и синяками. Чаще всего встречаются случаи удушения и изнасилования, которые дают ему возможность жить в реальном мире. Человек умирает — он живёт. Однако также Джун может… Белых бумажных страниц, от которых ещё пахло печатным станком, коснулась светлая голова, когда сознание погрузилось в дрёму. Оно всё-таки не выдержало тяжести век, ноющей головной боли, слишком мирного дыхания и давящего на глаза текста, который Чимин читал между строк, вырывая из текста только нужную для себя информацию. Пока мысли уносились куда-то далеко, остатки прочитанных фраз всё ещё вертелись на языке и где-то в голове. Они пропадали за медленно настигающим пропащую душу чёрным туманом, который формировал в мигающем свете люстры тёмный силуэт. — Я скучал, — разнеслось вскоре в тихой комнатке, и свет погас окончательно. Лампочка щёлкнула, погружая квартиру в родную для него темноту. Молодой человек сделал шаг вперёд, затем ещё один, медленно двигаясь к окутанному сном юноше, лежащему на диване. Он подошёл и изучающе посмотрел на него, проходя взглядом от светлой макушки и до пят, останавливаясь на мышцах ног, которые виднелись даже за плотной тканью джинсов, упругих ягодицах и тонкой талии, видневшийся из-под задравшейся футболки. Потрясающий, — сделало вывод существо, облизывая пересохшие губы. Он присел на колени рядом с диваном, запуская длинные пальцы в спутанные волосы, разбросанные по исписанным страницам. Скользя взглядом по тексту, существо невольно читало то, что было написано в книге. Другой рукой Джун нежно водил по спине, вырисовывая круги, пуская по бледной коже мурашки. Он почти невесомо касался тонких запястий, сковывая в мыслимые оковы и замедляя пульс. Существо любовалось тем, как Пак немного хмурился, следуя за его холодными касаниями, после чего его губы окрашивала лёгкая, еле заметная улыбка. Ухмыльнувшись, оно совсем немного наклонилось вперёд, потянулось к пухлым губам с тонкой линией запёкшейся крови и, едва касаясь холодным языком, запечатлело обжигающий поцелуй. — Отдайся мне, — словно тайное заклинание, прозвучал над ухом тихий шёпот, заставляя слабого парнишку дёрнуться во сне. Джун отстранился, вновь оглядывая юношу. Стоило остановить взгляд на хрупкой шее, как сильные руки непроизвольно двинулись с места и потянулись к горлу, касаясь постепенно светлеющих синяков. Откуда-то издалека, рассекая воздух и взлохмачивая светлые волосы, пронёсся мимо сильный порыв морозного ветра, пробирающего до костей. Пуская по позвоночнику колкую дрожь, он вынудил открыть глаза, встречаясь с уже знакомой потусторонней реальностью, разрушающей выстроенные по новой логические цепочки, мысли и оставшиеся крупицы разума, прячущиеся на задворках сознания каждый раз, стоит перенестись в эти стены. Они сковывали, давили, превращали в ничтожество, стирая с мыслимого холста крохотную каплю ненужной краски. С каждым мгновением, проведённым в этих стенах, в голове зарождался убивающий всё живое мелодичный свист. Но в этот раз он рисовался не сокрытым за туманной пеленой неизвестным, а им самим. Очередная проделка воспаленного воображения, срывающегося на хрупком сознании парнишки. Почему я снова здесь? Почему не в том коридоре? — не понимал парень, оглядываясь по сторонам в глупых попытках разглядеть что-то сквозь непроглядную чернь. Перебирая в ноющей от недостатка сна голове варианты ответов на свои же вопросы, юноша так и не пришёл к нужному, но единственное, что казалось более-менее логичным в этом нелогичном мире — его сюда принёс Джун. Но зачем? Чтобы он точно не смог выбраться? Или же?.. — Чимин-и, — прозвучало ласковое над ухом, заставляя дёрнуться в противоположную сторону, но ловкие руки почти мгновенно перехватили тонкие запястья, утягивая к себе. Парнишка рухнул на холодные колени затылком, встречаясь взглядом со смотрящим на него демоном. — Я хочу поиграть с тобой, Чимин-и, — улыбнулся он, цепляя длинными пальцами расцарапанный подбородок юноши и поднимая его вверх, заставляя непроизвольно сглотнуть подступивший к горлу ком. Ч-что… что он задумал? — спрашивал у себя парень, чувствуя, как внутри всё сворачивается от охватывающего мысли страха и как все конечности немеют, не давая пошевелиться. На хрупкие плечи легли крупные ладони, пускающие по телу холод, который распространялся по коже слабым электрическим зарядом, медленно путая мысли. — Твоё тело всё равно скоро сдастся, неужели ты не хочешь быть выше своих инстинктов? — рассуждало существо, оглаживая руками грудь. Длинные пальцы бродили по тонкой ткани рубашки, цеплялись за воротник, оттягивая, и исследовали под ней участки горящей под холодными прикосновениями кожи. — Я ув-верен в с-себе, — запинаясь, проговорил Пак, стараясь смотреть куда-то в черноту, а не устремлённый на него взгляд пары белых глаз. — В таком случае… — начал говорить Джун, сокращая дистанцию между собой и прижатым к холодным коленям юношей, — кто кого? — сказал он чуть ли не в самые губы, лишь едва касаясь, прежде чем исчезнуть и оставить парнишку в одиночестве. Стоило почувствовать, что на грудь больше не давят чужие руки, как сердце вновь стало биться, как и прежде. Чимин, вздохнув, перевернулся на бок, утыкаясь лбом в холодный пол и легонько ударяясь головой. Поставленный секундами ранее вопрос нашёл свой ответ — демон хотел лишь поиграть с ним. Как кот играет с мышкой, прежде чем поймать её, так и он, ещё больше уничтожая, заставляет стыдиться своей слабости и никчёмности. Нечестная игра по его правилам. Но кто говорил, что нельзя придумать свои? Молодой человек ещё несколько минут лежал на холодном полу, разглядывая окружающее пространство, давящее на него со всех сторон. Он вслушивался в то, как где-то вдалеке гуляет ветер, от которого совсем немного скрипели ветхие двери, как почти неслышно Джун меряет размеренными шагами ширину коридора. Стоило ему двинуться в сторону, как это через какое-то время долетало и до чиминовых ушей, ловящих каждый шорох. Звук исходил из одного и того же места, значит, существо ждало чего-то именно там. Это было то же направление, куда уводил парнишку Джин, чтобы сбежать. Я не пойду к тебе в лапы, не надейся! — подумал юноша и поднялся на ноги, держась за обшарпанные стены. — Ты не получишь мою жизнь так просто. Даже не надейся. Собравшись с силами, Чимин набрал полные лёгкие воздуха и выдохнул. В мозгу прокручивались фразы из прочитанной книги, в кармане лежал вырванный кусочек с картой, нарисованной неким Оливером. Проверив задний карман джинсов на наличие бумажки, мысленно моля ослабшие ноги не подкоситься, молодой человек на возможной для себя скорости побежал в противоположную сторону от Джуна. Туда, где всё застилала туманная пелена. Туда, где было его логово. Там, среди чернеющей пелены, была спрятана одна из реальных дверей, с помощью которой можно было обойтись без сорока других, в несколько раз сокращая путь. Превозмогая боль, распространяющуюся по всему телу от головы до пят, Чимин бежал, стараясь успеть скрыться за туманом от преследующего его со спины раздирающего свиста, запущенного, когда демон увидел удаляющуюся от него спину. Давай, ты сможешь! — поддерживал себя юноша, пытаясь отвлечься хоть на что-то, чтобы не чувствовать ноющей боли в мышцах. Последние шаги, последние метры и последние секунды и парень с разбега влетел в обволакивающий его туман. Тут же с уст сорвался громкий вскрик, когда туман накинулся на парнишку, разрывая тонкую ткань рубашки, и впился в оголённую грудь несуществующим ножом, ведя какие-то линии по бледной коже. Очередная пытка, к которой не было готово воспалённое сознание. Об этом он не писал! — кричало всё нутро, когда по подтянутому торсу стали течь тёмные капли. Туман сковывал движения, делал их невероятно медленными, будто бы это место было создано только для демона, лишающего жизни через сны. Кутающая в своих удушающих объятиях темнота позволяла двигаться совсем немного, закусывая до боли пухлые губы в жалких попытках подавить крик. Ты думаешь, что так убежишь от меня? — прозвучал в голове низкий голос, после чего Пак почувствовал, как на тазобедренные косточки легки холодные крупные ладони. То ли в этом был виноват туман, то ли ещё какие-то сверхспособности Джуна, но обычный контраст горячего и холодного перерос свой уровень и теперь чувствовался вдвое, если не втрое, сильнее, срывая с чиминовых уст громкий выдох. Существо усмехнулось, смерив старающегося сбежать юношу насмешливым взглядом. Продолжая пытку, раззадоривая ещё больше, стараясь вытянуть из человеческой души всех внутренних демонов, он провёл холодными пальцами вдоль линии джинсов, заглядывая в устремлённые на него глаза. — Никто не может идти против инстинктов, — облизывая губы, сказал Джун. — Ошибаешься! — процедив сквозь плотно сжатые зубы, Чимин добрался до нужной двери и быстро юркнул за неё, высвобождаясь из туманных объятий и тут же чувствуя, как по обнажённой коже пробежал леденящий ветер. Молодой человек ещё долго бродил по тёмным коридорам, уже даже не надеясь на то, что включится свет: этого теперь просто не будет, в его голове лишь вёл обратный отсчёт поставленный неизвестным таймер. Наверное, время пошло с короткой фразы, сказанной низким голосом: «Кто кого?». После неё даже страх, который медленно убивал организм, отошёл на задний план, прячась за охватывающими разум эмоциями в духе желания победить, выжить и что-то доказать. То ли самому себе, то ли пугающему демону. Спустя неизвестно какое количество времени, пока юноша блуждал по уже пройденным вместе с Джином коридорам, он наткнулся на неизвестные ранее двери и, достав из заднего кармана джинсов скомканную бумажку, понял, что даже карта не поможет: за десятки лет лабиринт почти полностью преобразился, искажаясь новыми жизнями и поломанными судьбами. В голове всё чаще начинал всплывать любимый вопрос: «Почему я?» — но тут же исчезал вместе с неправильной дёрнутой на себя ручкой, когда перед парнишкой, выходя из стены, появлялся Джун, ухмыляясь и смотря с высока. С каждым разом его терпение всё быстрее сходило на нет. Теперь в голове вновь громко шелестел раздражающий свист, а выгравированная на груди туманом надпись, которую любезно прошептал в губы демон: «Высвободи меня», — жгла тело режущей болью. Постепенно коридоры начинали светлеть, переходя из иссиня-чёрного в тёмно-серый. Пак шёл по длинному помещению, прихрамывая на одну ногу после того, как Джун запустил в него сильным потоком воздуха, и не переставая оглядывался по сторонам, так как всё больше и больше слов отправлял в сонное сознание обозлённый демон: Я везде тебя достану, не надейся, что убежишь. Чимин-и, как думаешь, как быстро я тебя найду? Обернись. Я уже совсем близко. Мне надоело играть, малыш. Ну давай, отдайся же мне, ты не пожалеешь! — его громкий зловещий смех разносился по всем мыслям, западал в душу и селился где-то в сердце, заставляя невольно касаться окровавленной груди. А всего через несколько жалких секунд переносился и в окружающее пространство. Он нашёл его… Я не дам тебе убить… — не позволяя договорить, Джун набросился на парнишку, прижимая к шершавой стене крепкой грудью, впиваясь зубами в раненое плечо, заставляя кричать. — Ты — просто очередная человеческая душонка… но столь красивая, — улыбнулся Джун, поворачивая юношу к себе лицом и, подцепив пальцами саднящий подбородок, заглядывая в слезящиеся от режущей боли глаза. — Даже слишком, — уже тише сказал молодой человек, приближаясь к застывшему юноше. Н-нет… нет, нет, нет! — протестовало сознание, заставляя вытянуть руки вперёд в глупых попытках оттолкнуть, но существо лишь наступало, придавливая всем весом к стене. — Разденься, малыш, попробуй истинного меня на вкус, — говорил Джун в плотно сжатые губы, раздвигая коленом чиминовы ноги. Юноша лишь быстро покачал головой, забывая о том, как нужно дышать, широко распахнутыми глазами следя за каждым движением молодого человека. — Это был твой выбор, — по чувствительной коже шеи прошёлся холодный язык, заставляя сдавленно всхлипнуть. Растерянный Пак не понимал, что происходит, совершенно потерялся в ощущениях, этом чёртовом лабиринте и нескончаемом контрасте, бушующем как снаружи, так и внутри. Всего через кроткий взмах длинных ресниц, влажных от слёз, всё вокруг стало знакомо тёмным и тягучим, что перехватывало кислород: они были окружены терзающим душу и тело туманом. Тонкие запястья тут же сковало пугающей сильной хваткой, не давая пошевельнуться, джинсы медленно трещали по швам, пока Джун, прильнув к груди, слизывал текущие по подтянутому торсу капельки крови, заставляя юношу шипеть. Не надо! Чимин резко откинул голову назад, ударяясь затылком о стену, стараясь привести себя в чувство. Он снова и снова бился о шершавую поверхность, желая исчезнуть из этой реальности и вернуться в свою, которая грозила психиатрической клиникой. Но на данный момент ему казалось, что это будет лучше, чем ледяные руки, оглаживающие обнажённые бёдра, острыми иглами пуская по телу дрожь. — Не смей! Нет! Ты не сделаешь этого, — рыдал Чимин, бесполезно вертясь и срывая и так хриплый голос. Я не хочу! — Я говорил, что ты не сможешь противиться инстинктам, — усмехнулся Джун, надавливая одной рукой на шею Пака, заставляя посмотреть вниз. Заточённый инстинктами, юноша и не заметил, как возбудился от умелых ласк демона-искусителя, накрывающего сочащуюся смазкой головку ладонью, начиная медленно водить рукой вверх-вниз, срывая с чиминовых уст сдавленные стоны. По щекам молодого человека катилось всё больше и больше горячих слёз, рисуя влажные дорожки, пока возбуждение тугим узлом сворачивалось внизу живота. Резкий поворот и парнишку вновь придавливало немыслимой силой к стене. Он уткнулся лбом в холодную стену и словно в забвении дрожащим голосом прошептал: — Хватит, хватит, хватит! Он вёл холодным языком по оставленным им же самим ранам на плече, смакуя металлический вкус, и нарочито медленно опускался вниз, ведя влажную дорожку по спине, проходя по ложбинке между ягодиц и опускаясь ниже. Каждое действие вызывало у юноши неимоверную панику, заставляя биться в истерике, вертясь из стороны в сторону в жалких попытках освободиться от манящего своими ласками демона. — Н-не-е-ах, — слетело мягкое с губ, когда ловкий язык прошёлся по аккуратному колечку мышц, заставляя бегать по коже стадо мурашек. Тело билось в блаженном экстазе от очередного контраста, пока Пак медленно умирал от осознания всего происходящего, записывая себя в падших, а скоро и умерших. Стараясь отогнать от себя навязчивую мысль о том, что вот оно — разделение, где инстинкты и человеческая душа идут отдельно, он прикрыл глаза, пытаясь представить что-то отвлечённое, чтобы хоть на секунду забыться, но мысли неумолимо возвращались к собственному шёпоту, звучащему в голове и говорящему, насколько он грязный и жалкий. Холодный язык дразняще скользил между половинок, проникая внутрь и смачивая проход слюной. Джун сильно сжимал и разжимал накачанные ягодицы, наслаждаясь сдерживаемыми стонами. Всё внутри Чимина кричало от приятных ощущений, накладывающихся на отвращение, клокочущий страх и непередаваемый стыд, пока в сознании не прекращал звучать убивающий остаток разума шёпот. Однако тело слишком податливо насаживалось на чужой язык, желая большего, а уст срывалось тяжёлое дыхание, пока дрожащие пальцы ноготками сдирали треснувшую штукатурку — словно в мозг ввели странный наркотик. — Х-хватит, — дрожащими губами, почти неслышно молил юноша, кусая губы. — Н-не надо, п-прошу тебя… Перестм-м-м… — дыхание перехватывало каждый раз, когда холод джунова языка проникал внутрь, но юноша больше не мог сдерживать громких стонов, когда в анус начали толкаться длинные пальцы, медленно растягивая. Несколько плавных движений, три пальца и Джун отстранился, лениво целуя одну из половинок. Высвобождаясь из белых одежд, он пару раз провёл рукой по собственному члену, налившемуся возбуждением, смотря на задыхающегося в мучительных пытках Пака. Руки парнишки висели в воздухе, удерживаемые тёмным туманом, а по его стволу стекала естественная смазка. — Оставь меня в покое… оставь, — мольба, прерывая глубокими вздохами. — Ты не пожалеешь, — прошептал демон, подходя вплотную, водя своим возбуждением между ягодицами Чимина, припадая горячими губами к чувствительной коже шеи, сжигая дотла остатки дозволенного. Пак вздрогнул, прикусывая язык, когда почувствовал жар чужой плоти, приставленный к входу. Стоило ему открыть рот, чтобы в очередной раз что-то возразить, с его уст сорвался громкий вскрик, когда существо резко вошло внутрь, надавливая головкой на сжатое колечко мышц, одним движением выбивая из лёгких кислород. — Расслабься, — нашёптывал демон задыхающемуся от ощущений юноше. — Не противься тому, что чувствуешь. Наслаждайся, — он сильной хваткой вцепился в светлые волосы, собирая их в кулак и оттягивая назад, открывая покрывшуюся испариной шею. Слизывая небольшие капельки, он оставлял поверх серых синяков алые отметины. — Какой же ты узкий… — Чимин поморщился, зажмуривая глаза от жуткой боли, распространяющейся вверх по пояснице, и стараясь не обращать внимания на не прекращающиеся толчки, выбивающие из груди лишь дрожащие крики: — Остановись! П-перестань! Его низкий голос очаровывал, завлекал, манил, накладывался на собственный голос в голове, молящий о пощаде, кричащий о том, чтобы он прекратил, но всё тело противилось. Всё внутри горело, все чувства отравлялись ужасным дискомфортом и болью. Но спустя пару толчков, когда тело привыкло к чужим размерам, крик сменился лишь тихими просьбами прекратить, которые постоянно прерывались вырываемыми из груди стонами, ласкающими слух Джуна, который притягивал к себе Пака, обвив рукой вокруг талии. Как бы разум ни противился желанию, каким бы отвратительным себя не чувствовал Чимин в этот момент, ему это не нравилось и нравилось одновременно, за что он ненавидел себя ещё больше. Он отчаянно стонал, когда внутри, попадая по простате, скользил толстый член. — Н-нет… не… т-та-ам! — говорил юноша, уже вовсе не следя за мыслями, которые окончательно стёрлись пороком. Неожиданно, прерывая томительную ласку, Джун вышел из разгорячённого тела, резко разворачивая его и, поднимая на сильных руках и закидывая ноги парня на плечи, вновь толкаясь внутрь, размашисто двигая бёдрами. Подёрнутый возбуждением, отвращением, страхом и низменным желанием, из-за которого больно пульсировал собственный член, Чимин затравленно смотрел в белые глаза демона. От одного их взгляда друг на друга внутри появлялась искра, переходящая во всеобъемлющий пожар, когда большая рука Джуна потянулся к хрупкой шее Пака, фиксируясь почти у подбородка. Он легонько надавил ладонью на горло, почти лишая необходимого воздуха. — Не забывай дышать, — пробасило существо, придвигаясь чуть ближе к поднятому вверх лицу молодого человека, слабое дыхание которого ощущалось на щеке. Юноша прикрыл глаза и чуть отвернулся, стараясь избежать ненужного касания, но рука была плотно прижата. С уст обоих, слившихся в едином возбуждении, срывалось тяжёлое дыхание и сдавленные стоны, когда темп фрикций увеличился. Постепенно росло и давление на шее Чимина. Пара минут интригующих мук и всё перед глазами начало немного плыть, но, неожиданно для Пака, хватка сразу же исчезла, заменяясь горячим поцелуем на пухлых губах и чужой рукой на собственном члене. Непрекращающиеся стоны, звук от бьющихся друг о друга взмокших от жара тел, сводящие с ума попадания по простате и белые глаза, ловящие каждый сделанный рваный вздох и каждую слезу, скатившуюся вниз по щеке. Движения умелых рук заставляли парнишку биться в конвульсиях под собственные издевательства, непроизвольно насаживаясь на член, доводя тело до разрядки. Пак кончил первым, излившись в ладонь Джуна с громким протяжным стоном, от наслаждения закатывая глаза. Существо чувствовало, как сильнее обхватывают его член стенки ануса, когда Чимин прогибался в спине в оргазменных судорогах, срывая с его уст сдавленное: — О боже, да-а, Чимин-и. Стоило ему покинуть размякшее тело и освободить ослабшие руки, как молодой человек рухнул на пол, пустым взглядом уставившись перед собой — собственный голос в пустующих мыслях без конца напоминал ему о никчёмности и низости произошедшего, о грязи и отвращении. Всё то, что происходило дальше, для него было в абсолютном тумане. Он не знал, говорил ли ему что-то демон, просто уничтожил ли, Чимин помнил лишь собственный голос, гуляющий в мыслях и тихо шепчущий: Ничтожество…***
Где-то на задворках сознания, вырывая из кутающего в своих объятиях сладкого сна, Чимин услышал громко кричащий будильник. Морщась от раздражающего звука, юноша бил по воздуху, стараясь попасть по звенящей железке, и, только открыв один глаз, он обнаружил, что находится в гостиной. Бубня что-то невнятное себе под нос, парнишка кое-как сполз с дивана, роняя что-то тяжёлое на пол, и быстрым шагом двинулся в сторону спальни, ударяясь мизинцем о стоящий поблизости комод и остаток пути прыгая на одной ноге. — Сколько раз говорил себе, что нужно выкинуть этот мусор! — ворчал молодой человек, через всю постель летя к будильнику и нажимая на «выключить». Вот оно, счастье, — прозвучало довольное в мыслях, когда раздирающий барабанные перепонки звук прекратился. Вздохнув, Пак перевернулся на спину и, распластавшись на кровати звёздочкой, устремил взгляд в потолок. Он потянулся, вытягивая конечности в стороны, и невольно улыбнулся. — Всегда бы так высыпаться! — на одном дыхании выпалил он, ероша торчащие иголками волосы. Когда молодой человек заставил себя вылезти из мягкой кровати, вспомнив о начинающихся через час парах и собственном голоде, что живот показывал разнообразным урчанием, он поплёлся в сторону кухни. Проходя мимо старого дивана, юноша увидел лежащую на полу толстую книгу, упавшую на пол открытым разворотом. Чимин подошёл к ней и, присев на корточки, поднял, вчитываясь в текст. Чего?! — не понял парень, хмурясь и ещё раз перечитывая длинные предложения. — Что за хрень я читаю?! — Пак вертел в руках незнакомую книгу, рассматривая её со всех сторон. — Ещё и страница вырвана, — подметил он, дуя губы. Когда я успел её купить? — странное упущение поставило его в тупик, заставляя на минуту погрузиться в свои мысли в безнадёжных попытках что-либо вспомнить. Но результат один и тот же: ничего. Спустя какое-то время, когда голод был утолён, а помятая одежда заменена чистой и только что выглаженной, парнишка отправился в ванную. Водя во рту зубной щёткой, Пак смотрел на своё отражение, мысленно оценивая. Свободная белая футболка часто сползала на одно плечо, открывая вид на резные ключицы, влажные от воды пухлые губы притягивали взгляд, а глаза горели привычным задорным огоньком. Выплюнув мятную зубную пасту, обжигающую язык, и прополоскав рот, Чимин ещё раз взглянул на себя в зеркало. — А спать надо бы побольше! — парнишка нашёл, к чему придраться, и, удовлетворённый, покинул ванную комнату. Всего через пару минут он стоял у входной двери и обматывал вокруг шеи любимый тёплый шарф. Уже в который раз сверившись со временем, юноша быстро надел верхнюю одежду и спустя считанные секунды уже возился с дверным замком. День, показавшийся поначалу прекрасным, начал неисправимо портиться, когда проходя мимо метро, Чимин понял, что его ещё никто не окрикнул и не запрыгнул с разбега на спину, чуть не снося с ног. Парень постоял на ветреной улице около пятнадцати минут, но ничего так и не произошло. Расстроенный, он двинулся дальше, но не мог выкинуть этот факт из головы всю поездку до университета. Потом, когда до главного входа в университетский корпус остались считанные метры, юноша увидел вдалеке знакомую рыжую макушку. По всему телу тут же разлилось приятное тепло. Поймав на себе взгляд Хосока, юноша помахал ему, дружелюбно улыбаясь, а тот, отчего-то слишком серьёзный, помрачнел и, отвернувшись, быстрее прошёл внутрь. Теперь же Чимин сидел в аудитории философии и устало смотрел на пишущего название темы преподавателя. Она всегда была на доске ещё за десять минут до начала пары. Что происходит? — не понимал парень, прокручивая в голове все события сегодняшнего утра. — Я где-то успел накосячить? В груди проедала дыру какая-то странная обида и раздражающее чувство непонимания всего происходящего. Юноша действительно не помнил, что мог сделать такого, чтобы заставить самого лучшего и позитивного человека в мире смотреть на него таким печальным взглядом. Прокручивая в голове все возможные варианты, Чимин так и не нашёл верного. Прозябая в своих мыслях, он даже не заметил, как началась пара, и опомнился только со стуком в дверь, когда, прерывая речи преподавателя, внутрь зашёл заместитель кафедры, деликатно извиняясь. Пак моментально вытянулся вперёд, прислушиваясь к тому, о чём они говорят, но всего через секунду вошедший мужчина повернулся к аудитории и громко заявил: — Дорогие студенты, может быть, вы слышали, может быть, нет, но у нас теперь будет учиться студент по обмену. Заходи, — махнул он кому-то за дверью, невольно привлекая внимание всех сидящих за партами. В последующие секунды Чимин испытал то, что не чувствовал никогда. На него разом накинулись все возможные эмоции, раздирая в клочья хрупкое тело и все внутренности. Рот моментально открылся от удивления и немого «господи»; в сердце кольнуло остро заточенное копьё, пробивая насквозь; горло сковало с подступившим к разуму страхом, парализующим все инстинкты и рецепторы. В голову одним разом ворвались пережитые дни и события, слишком реальные сны. За миллисекунду разрушенное тело и сознание ощутило всё то, чем жило до этого: все мышцы вновь заболели, будто кто-то медленно растягивает их в разные стороны; на обожжённых горячими поцелуями губах снова появился яркий порез, и вместе с ним, словно тремя кинжалами проехалась по спине невидимка, плечо разрезало алыми линиями, срывая с уст жалобный всхлип; чувствительная кожа шеи в который раз ощутила на себе холод сильных рук, перекрывающих воздух. В аудиторию зашёл он… То самое существо, скрываемое туманом. Но теперь оно слишком походило на простого смертного. Чёрные брюки, рюкзак и футболка, белая рубашка с коротким рукавом, глаза, имеющие цвет, — ничего из ряда вон выходящего. Этого не может… — демон пробежался по студентам внимательным взглядом и остановился на испуганных глазах, смотрящих прямо на него, — быть. В голове мелькали прочитанные в книге фразы и словосочетания, которые тут же всплыли в мыслях, они смешивались друг с другом, превращались в адский, душераздирающий и уничтожающий свист, из-за которого невольно приходилось морщиться. Но невыносимая пытка прекратилась, стоило увидеть, как стоящий рядом с заместителем кафедры парень нежно улыбнулся, не отводя взгляда от застывшего в ужасе Чимина. — Представьтесь, пожалуйста, — мужчина кивнул юноше, чтобы тот вышел вперёд. — Всем доброе утро! Меня зовут Ким Намджун, если захотите, то можете звать меня просто Джун. Очень рад, что буду учиться вместе с вами, — молодой человек поклонился и вновь вернул свой взгляд к Паку, не переставая улыбаться. Если он здесь, то почему я ещё жив? — вертелся в мыслях один и тот же вопрос. — Большое спасибо, Намджун. Выбирайте себе место. Профессор, прошу прощения, я уже ухожу, — сказал мужчина и, дружелюбно махнув студентам рукой, удалился из аудитории. Чимин боялся повернуться в сторону, когда к его столу подошёл Намджун и приземлился на свободное место рядом с ним. Всё нутро сжалось, как и сам Пак, а где-то в горле застрял душераздирающий крик. Спустя кроткий взмах длинных ресниц, юноша почувствовал, как его дрожащую руку, вцепившуюся в скамейку, накрыла чужая холодная ладонь, пуская по телу электрический заряд. А потом перед глазами появилась скомканная бумажка. До него не сразу дошло, что это, а потом, когда в памяти всплыла вырванная страница, он быстро схватил её свободной рукой. Юноша аккуратно расправил её и положил перед собой, вглядываясь в закрашенный чёрным маркером лист. Нетронутой осталась только одна единственная строчка: Смотря на отдачу жертвы, пребывая на её месте, живя вместе с ней и слушая одни и те же мысли, демон может также начать питаться этим. И в итоге у него может появиться сильнейшее физическое влечение и тяга к постоянному контакту. Если жертва разбудит в убивающем монстре человеческие чувства, то он всегда будет рядом. Парнишка не понимал, что с ним происходит. Всё тело окутывало странным чувством страха и жуткого испуга, но мысли были спокойны, уверяли, что он привыкнет, что всё наладится, стоит только подождать. Чимин медленно повернул голову в сторону, где сидел Намджун, и понял, что это были не его собственные мысли, а мысли Джуна. От прошлого демона не осталось и следа: он невероятно приветливо улыбался, щурился, на щеках красовались милые ямочки, однако в голове неизменно блуждал тот самый шёпот. Когда Пак открыл рот в попытке что-либо сказать, Намджун чуть сильнее сжал его руку, оглаживая большим пальцем бледную кожу. К лучшему ли это? — думал Чимин, смотря улыбающемуся человеку в глаза. — Итак, а теперь тема занятия… — не успел преподаватель договорить, как в аудитории все люстры громко застучали и начали отключаться одна за другой, погружая в темноту всё помещение. Ты не пожалеешь…