Кэнди

Я, конечно, согласился. Кроме того, что я никогда не был в Испании, не хотелось оставлять Кэнди одного в номере, где полный мини-бар манит алкашкой. Нет, если вы нормальный человек, которому фиолетово на синьку, вы, конечно, даже не обратите на него внимания, но в случае Билла всё могло пойти под откос, наши многонедельные старания лопнули бы, как мыльный пузырь. Мне случалось летать до этого, но в салоне бизнес-класса я путешествовал впервые. Билл же чувствовал себя здесь в своей тарелке. В бизнес-зале он уверенно вытянулся на мягком диванчике, а в салоне самолета премило щебетал со стюардессой, заранее выбирая из предложенных вариантов обеда. Покосившись на меня, он ткнул пальцем в меню и, пристегнувшись, откинулся на кожаную спинку кресла. - Том, я очень боюсь летать, - поделился он, явно подводя меня к чему-то. - И? - И я заказал виски. Всего по стакану! Тебе и мне. Если не выпить, буду задыхаться от ужаса весь полет. Думать не могу о том, какой силой эта махина держится в воздухе. Всё жду, когда он воткнется носом в землю, и останутся от меня одни ошметки. Если бы я знал, к чему приведет это «по одному стаканчику»! Я бы выскочил из самолета, предварительно разбив хренов вискарь, и утащил Билла оттуда за шкирку. Но даром предвиденья я не обладаю, поэтому с моего молчаливого попустительства Билл выхлебал виски и мгновенно окосел. И тут-то началось веселье. Любой, кто сталкивался с алкоголиками, знает, что остановить приступившего к распитию спиртных напитков алкаша практически невозможно. Они не могут просто так взять и перестать пить просто потому, что одного стакана достаточно. Ни хрена! Им надо нажраться до зеленых соплей, пока орало еще может принимать спиртосодержащие напитки. Так было и с Биллом. Выхлебав свой виски, он утащил мой стакан и долизал его. Потом потребовал принести оставшуюся бутылку. На мои призывы остановиться Кэнди категорически не реагировал, и я реально растерялся. Парень, который не пил несколько недель, на моих глазах опять превращался в бухое чудовище. Я попросил стюардессу больше не наливать ему, но она лишь развела руками: по их дебильным правилам пассажир бизнес-класса имеет право бухать, как свинья, лишь бы не буянил. Только в этом случае его скрутят и отберут заветную бутылку. Крайне стремно ощущать себе полностью беспомощным в такой ситуации, надо сказать. Не мог же я ввалить ему прямо в самолете! Вербально же он меня не понимал. На любые мои доводы Билл крысился, на одно слово отвечал десятью. - Покурить бы, - мечтательно протянул парень, дососав третий стакан. Третий стакан гольного вискаря, черт возьми! Я бы уже храпел и видел пьяные сны! - Покури! – взорвался я. – Покури, заблюй тут всё и вырубись, ты же это так любишь! Кэнди ничего не ответил, лишь насупился. Вытащив из сумки планшет, он начал сосредоточенно что-то делать, а я отвернулся к иллюминатору и вытаращился на пролетающие под нами облака. На душе было гадко, все приложенные усилия разбились о перелет, о какой-то двухчасовой перелет. Это даже не трансатлантика, черт возьми! Мы не разговаривали до самой гостиницы. Приехав туда, Билл понесся в душ, а я – к мини-бару. Обнаружив там целую батарею маленьких бутылок со всевозможным алкоголем, я не придумал ничего лучше, чем скинуть всё это добро к себе в сумку. Впрочем, мини-бар Билла и не интересовал. Наскоро помывшись, он переоделся в свежее. Парень выглядел предельно собранным, и о его пьянке в самолете напоминал лишь легкий запах изо рта, который он успешно замаскировал фруктовой жвачкой. На встречу с заказчиками Кэнди приехал цветущим. Если бы я не знал, что он всадил полбутылки высокоградусного спиртного, ни за что не догадался бы. За всё время обсуждения он ни разу не взглянул на меня, хотя обычно его интересовало моё мнение. Как назло, в проекте был один момент, который не давал мне покоя, и я решился указать на него. Заказчики посмотрели на меня с интересом, но Кэнди лишь махнул рукой: - Не обращайте внимания, это мой водитель, но ему кажется, что он крутой дизайнер. Мне оставалось лишь стоять и обтекать. С одной стороны, я не мог уронить Билла в грязь лицом при этих людях, с другой – мне жутко хотелось психануть и громко хлопнуть дверью. Я не сделал этого по одной простой причине - Кэнди четко обозначил моё место, а махать саблей перед незнакомыми людьми было глупо: они всё равно не поняли бы, в чем дело. В целом, Билл был прав. Он действительно смыслил в этом всём гораздо лучше моего, но это был первый раз, когда он поставил меня в неудобное положение при посторонних. После вполне удачного обсуждения испанцы пригласили нас продолжить в ресторане, но у меня не было никакого желания находиться среди них, и я уехал в отель, сославшись на то, что устал, не голоден, а пить мне, как водителю, нельзя. Никогда ни до, ни после, ко мне не относились как к обслуге. Сейчас же Кэнди очень четко поставил меня на место. Произошло именно то, чего я опасался: отношения начальник – подчинённый зачастую натыкаются именно на стену социального статуса. Он куролесил почти до утра. Придя в гостиничный номер в четыре или пять, Кэнди проигнорировал свою кровать, завалился ко мне, дыхнув в лицо свежим перегаром, и полез целоваться. - Какого хрена ты делаешь?! – прошипел я. - Собираюсь заняться с тобой сексом, - хохотнул он. – Давно хочу уже… - Зато я не хочу, придурок! Я резко отодвинул его от себя. Не удержавшись, Билл слетел с кровати, попутно головой сшибая светильник с прикроватной тумбы. У меня внутри всё перевернулось! Кэнди лежал на полу без сознания, такой беззащитный, бледный… Я подскочил к нему, нашел пульс на шее. Слава богу, живой! Вот только лоб рассечен… Черт! Вызывая скорую, я даже не думал о том, как произошедшее должно выглядеть. Судя по лицам докторов, в мою версию произошедшего никто не поверил, решили, что я огрел Билла светильником. Мне было не до этого, куда больше интересовало его состояние. Через несколько минут после приезда скорой на место прибыла и полиция, и, если доктора просто не поверили в мою версию, то полицейские были уверены в моей вине. Кажется, меня сразу записали в преступники и предложили проехать с ними до выяснения обстоятельств. Следующие сутки были адом. В отделении меня не слушали, большая часть работников не понимали ни английский, ни, тем более, немецкий, со мной обращались, как с уголовником. Но хуже всего было то, что никто не мог ответить на вопрос, как Кэнди? Что с ним? Жив ли он вообще? Мне казалось, в отделении я постарел лет на пять. Я ходил из угла в угол, не в состоянии сидеть или даже просто стоять. Полицейские смотрели на меня зверьми, и это ужасно угнетало. Мой сокамерник, пропитый испанец лет тридцати пяти, постоянно что-то бубнил на своем языке, раздражая меня ещё сильнее. Когда вечером меня выпустили, я был на пределе. Получив телефон обратно, я первым делом набрал Билла. Он долго не отвечал, и я уже мысленно составлял план дальнейший действий: куда ехать, чьи пороги обивать, как узнавать его местоположение… - Алло, - наконец проговорил знакомый голос. – Том! Том, ты где?! - Ты где? – сухими губами задал вопрос я. – Билл, в какой ты больнице? - Том, тебя выпустили? Меня уже выписывают, езжай в гостиницу! Всё хорошо! Встретимся в гостинице! Том, я так виноват перед тобой… Я хотел спросить, как он себя чувствует, что ему сказали врачи, но телефон пискнул и погас. Я остался без связи в чужом городе, в чужой стране. Я не понимал по-испански, а испанцы категорически отказывались понимать мой английский. Добрых три часа я шатался по незнакомому району, пытаясь найти такси или кого-то, кто мог бы его вызвать. - Сеньор! – подбегал я к людям и тыкал в свой разряженный телефон. – Дайте позвонить, пор фавор… Такси, прошу, вызовите мне такси. Испанцы скалили зубы и… не понимали. Когда начало смеркаться, я запаниковал. На смену улыбчивым сеньорам выползли крупные парни в косухах, и в каждом из них мне виделся убийца, вор или просто хулиган, цель жизни которого – проломить мне голову. - Сеньора, - ломанулся я к молоденькой девушке, кажется, последней в этот час. – Пожалуйста, вы разговариваете по-английски? - Да, - улыбнулась она. Я готов был целовать ей ноги! Носить ее на руках! Мне хотелось зарыдать от счастья! - Сеньора, пожалуйста, помогите мне! Мне нужно в отель Garbi Millenni, пожалуйста, вызовите мне такси! Я бегаю тут весь день, я в отчаянии! Наверное, я выглядел действительно отчаявшимся, потому что девушка без лишних слов набрала номер и залопотала по-испански, а потом подождала такси со мной, уточнила, есть ли у меня деньги, не нужно ли мне подкинуть на такси? Я увидел Кэнди с улицы. Он стоял в холле гостиницы, обхватив себя руками за плечи, и беседовал с усатым полицейским. На лбу красовался пластырь, а сам он выглядел крайне уставшим и нервным. - Билл! – позвал я его с порога. Он вздрогнул и обернулся. Я видел, как отчаяние в глазах сменяется радостью, как растягиваются губы в улыбке, как он что-то говорит полицейскому, и тот, кивнув, разворачивается и уходит. Без лишних слов Кэнди схватил меня за руку и потащил к лифту, а я плелся за ним, как нашкодивший щенок. Едва двери закрылись, Билл крепко обнял меня, уткнувшись носом в шею, и не отпускал до нашего этажа. Там он ненадолго отлип, и мы чинно проследовали в номер. - Том! Том, я так неправ! – зачастил Билл, едва за нами закрылась дверь. – Том, ты сможешь меня простить? Не знаю, что творю… Выпью и схожу с ума, несу всякую чушь! И, главное, понимаю, что неправ, а оно лезет, промолчать не могу… - Билл, лучше скажи - ты как? – перебил я его. Разговаривать на тему вчерашнего не было никакого желания. Произошедшее, в сущности, не имело сейчас значения. Меня больше интересовало состояние Кэнди. - Всё хорошо, всё нормально, я просто ударился головой. Даже зашивать не пришлось! – похвастал Билл. – Я не понимаю, зачем мне прилепили пластырь… Я так испугался, когда очнулся в больнице! Главное, сам ещё ничего не соображаю, а ко мне полицейский лезет – дескать, ваш друг ударил вас, но мы его поймали, вам больше ничего не угрожает! А сам зыркает на меня, реакцию смотрит. Как я орал, Том! Меня слышала вся больница! Где ты был столько времени? Почему телефон отключен? Тебя не выпустили?! - Стой-стой, - поднял я руки. – Выпустили. Телефон разрядился, и я не мог найти такси. Возвращаться в участок смысла не было. Во-первых, я там явно никому не нравился. Во-вторых, они не понимают по-английски. Вот и слонялся несколько часов… - Я очень виноват перед тобой… - Билл тяжело опустился в кресло, рука его потянулась за стаканом, но он одернул себя и сцепил руки в замок. – Очень! - Билл, - я сел рядом. – Всё в порядке. Ты просто указал мне на моё место. Всё верно, я и есть твой водитель, и лезть в переговоры было с моей стороны очень самонадеянно… - Нет! Ты всё по делу сказал, просто у меня башку переклинило. Понимаешь, так бывает, когда ты выпиваешь, а кто-то обращает на это внимание. Когда ты трезвый, ты можешь воспринимать критику адекватно, но нализавшись… Всё дерьмо, которое есть во мне, вылезает. Я не знаю, что с этим делать. И я не знаю, как перестать хотеть выпить, Том. Мне кажется, я безнадёжен. Если честно, уже и мне так казалось. До Билла я не встречал людей, у которых была потребность в выпивке, а потому не понимал его метаний. Не понимал того, что жажда выпить сродни чувству голода, что алкоголик, запойный он или нет, всегда подспудно будет хотеть выпить. Даже не прикасаясь к спиртному много лет. Но я, конечно, не сказал ему. Поддерживал его, как мог, уверял, что верю в него. Несмотря на гадости, что он мне наговорил, несмотря на то, что выставил меня посмешищем – верю. Я был не слишком убедителен, но Кэнди и не нужно было много, чтобы поверить. Ему была необходима поддержка, которую на тот момент мог дать ему лишь я. Этой ночью он снова залез в мою кровать, только на этот раз абсолютно трезвый. От него пахло гелем для душа с запахом жвачки, и мне показалось это забавным: конфетка с запахом жвачки. Мы долго целовались, лаская друг друга. Билл был нежным, немного застенчивым, не чета вчерашнему герою-любовнику. Он мило покраснел, когда я стянул с него трусы и бесстыдно рассматривал его полностью, смешно ахнул, когда я начал растягивать его, и тихонько застонал, когда я входил. От него захватывало дух. Он был такой податливый, такой… У меня не хватает слов, чтобы описать его. До сих пор, вспоминая ту ночь, я помню лишь как гладил его, собирал губами родинки, как он тихонько мычал что-то, двигаясь мне навстречу. Как он прикрывал глаза, морщился, кусал губы, просил продолжать. Помню, как слизывал пот с шеи, и как его выгнуло от этого. Помню, как прикусил плечо, и Билл в ответ вцепился в мои руки ногтями… Казалось, эта ночь длилась вечность, это был словно сон на грани с явью – ощущалось примерно так. Следующее утро тоже было как в тумане, но совершенно по другому поводу. Hey Teufel komm raus Ich hab dich gesehn Und noch die Hoffnung do wirst mich verstehn Hey Teufel kannst do meine Beichte lessen Und dann mit Gott noch mal drüber redden Я вообще не понял, откуда раздались эти ужасные вопли бунтующего подростка, но испугался здорово. Испуганно озираясь, я увидел, что заливается телефон Билла. Сам он лежал, полностью укрытый одеялом, и делал вид, что не слышит. - Билл, эй, Кэнди, - позвал я его. – У тебя телефон звонит… Разве у тебя такой звонок? - На папашу любимого отдельная мелодия, - простонал Кэнди. Из-под одеяла вылезла рука, сцапала всё ещё вопящий телефон и скрылась обратно. - Чего тебе? Ну… - Он долгое время молчал. – Ну, блядь. Завтра буду. Что значит – «надо бы сегодня»? Я, по-твоему, в пяти минутах тихим шагом? Нихера страшного с тобой и твоей блядью не случится, подождете еще сутки маминых денег. Всё, до завтра. Билл со стоном сел, помассировал виски. Я смотрел на него, ожидая, когда он расскажет, что это было, и он не заставил долго ждать: - Ровно полгода назад умерла мама. Помнишь, я тогда на неделю свалил из города? Занимался похоронами. Она долго болела, у неё был рак, и конец был нам известен, так что неожиданностью это не стало. Зато удивил мой папаша – мудак. Сразу после похорон приволок домой какую-то блядину с ее дочерью от первого брака. «Я ее люблю, - говорит. – Она будет жить со мной». Прикинь! Бабёнка эта мне сразу не понравилась, шарилась там, как у себя дома, на меня косо посматривала. Я планировал на пару недель задержаться, тоскливо было, аж пиздец, домой не хотелось страшно, а там хоть ебанутый, но отец… А через неделю дочка этой шлюхи папашке моему сообщила, что я, дескать, её домогался. Посмотри на меня, Том! Я с мужиками-то сверху не бываю, а тут малолетняя размалеванная девка с третьим размером сисек и жопой, как у слона. Папаша, главное, о моих предпочтениях знает… А всё равно поверил ей. В общем, уехал я оттуда со скандалом, сказал, что мудак этот мне больше не отец, чтобы номер мой забыл, да и как я выгляжу, тоже. Кэнди рассеянно обвел взглядом комнату, остановился на пачке сигарет. Я подал её, протянул зажигалку. Билл прикурился и продолжил: - Полгода ему было абсолютно похуй, как я живу, впрочем, жив ли вообще его тоже не интересовало. Зато, как выяснилось, с сегодняшнего дня можно говорить о наследстве, и я им прям необходим, чтобы понять, что мама отписала мне, а что этому ублюдку. Она была из обеспеченной семьи, здорово упакованной. И вот, этому ушлёпку необходимо, чтобы я приехал как можно скорее. Видите ли, у их семейной пары не очень идут дела с бизнесом, им нужно поделить мамино наследство как можно скорее. Давай собираться, Том. Я свои дела решил, пора папашкины подправить. Обменяв билеты на ближайший рейс, мы поехали в аэропорт. Кэнди был молчалив и сосредоточен, его состояние передалось и мне. Я не спец в проявлении сочувствия, поэтому лишь взял его за руку и крепко сжал. Билл в ответ потерся щекой и моё плечо и продолжил смотреть в окно. - Я так надеялся, что мы погуляем по Барселоне, - горько сказал он, когда мы проходили регистрацию. - Успеется.