***
Они подъехали к двухэтажному дому, который находился в далеко не бедном районе. Хотя размах местных знаменитостей в принципе не давал подумать, что в этом городе живут и простые, незвёздные люди. Вин кому-то позвонил, и через десять минут из дома выбежала девочка лет восьми, которая за руку держала мальчика помладше. Они оба подбежали к машине, из которой вышел Вин, и бросились ему на шею. Мужчина смеялся и что-то говорил, целуя детей в волосы. Он открыл им дверь на задние сидения, и дети заскочили в автомобиль, с любопытством поглядывая на незнакомца. — Хания, Винсент, познакомьтесь, это мой… друг из Китая Ву Ифань. Он снимается со мной в одном фильме. — Нихао. Шиши. Вуайни*, — под конец этой тарабарщины девочка слегка поклонилась. Все с удивлением уставились на неё. Спустя несколько секунд молчания Ифань сказал: — Ээ, спасибо. Я говорю по-английски, — Ифань улыбнулся. — Тем лучше. Пап, поехали за мороженым? Ты обещал! — девочка словно тут же перестала замечать существование Ву, на что он крайне оскорбился. Второй же ребёнок молча наблюдал за происходящим. — Поехали-поехали, — Вин завёл двигатель, и они, включив какую-то дурацкую песню, поехали по раскалённому от солнца асфальту.***
Хания бросила пластиковую ложечку в пустой стаканчик и откинулась на спинку стула. Для неё это была уже третья порция мороженого, Винсент же сдался ещё на второй. — Всё, не могу больше! — девочка похлопала по животу и в противовес своим словам ткнула пальцем на картинку в меню. — Ещё молочный коктейль хочу! — Клубничный? — Вин вздохнул. — Ага. — А тебе, Винсент? — Дизель посмотрел на сына. — Шоколадный? Мальчик кивнул. Вин отодвинул стул и пошёл делать заказ. Ифань остался с детьми наедине. — Ну, значит, вы любите мороженое, да?.. — Ифань всегда плохо ладил с детьми, а то, что это были дети Вина, только ухудшало ситуацию. — Давайте так, — неожиданно Винсент облокотился на стол и с серьёзным видом продолжил. — Вы же не просто папин друг? — Винсент… — Хания, помолчи, — мальчишка отставил в сторону ладошку, указывая сестре на то, что сейчас его очередь говорить. Ифань опешил. Такого поворота он не ожидал. — Что, прости? — Я говорю, кем Вы приходитесь нашему папе? Он никогда раньше не знакомил нас со своими друзьями. — Оу. Ну, в общем, понимаете, некоторые женщины любят других женщин, а мужчины… — Уважаемый, я знаю, что такое геи и лесбиянки, я живу в Лос-Анджелесе. Больше ЛГБТ, чем здесь, только в Сан-Франциско. У меня в садике у половины детей по два папы или мамы, — Винсент поправил короткую чёлку. — Я повторю свой вопрос: кто Вы для отца? Ифань понурил голову. Всё-таки дети здесь сильно отличаются от своих китайских сверстников. — Я… Вин, всё это время стоявший в стороне, подошёл к столику, сел и положил свою ладонь на руку Ифаня. Вопросы у младшего отпали, он лишь утвердительно кивнул головой и взял стаканчик с коктейлем. — Мама будет в восторге, — Хания большими глазами уставилась на руки мужчин, на ощупь отыскивая свой коктейль на столе. — Не то чтобы для мамы это было новостью. Я совсем забыл, как быстро вы растёте… — Вин посмотрел на детей, словно не узнавал их. — Пааап, не начинай, — дети синхронно насупились. Вин засмеялся и вместе с Ифанем стал рассказывать, какими дотошными были их родители. Дети смеялись над желанием матери Ифаня поменять ему имя, а сам Ву чувствовал, что начинает хоть и немного, но получать расположение детей.***
Они отвезли Ханию и Винсента к матери и решили съездить в тир к знакомому Вина, чтобы Ифань научился правильно держать оружие и стрелять. Зашли в просторное помещение, где несколько мужчин, стоя в огромных наушниках для стрельбы, пулями дырявили бумажные мишени. Ифань как зачарованный смотрел на положенный перед ним пистолет. Чёрный металл холодил пальцы и тянул руку вниз. Ифань повертел оружие в руках, попытался встать так же, как стояли люди напротив, и, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, беспомощно обернулся на Вина. Дизель, кашлянув, подошёл к Ифаню со спины и медленно повёл от плеча по руке Ву, перехватил пистолет, накрывая ладонью чужие пальцы, и крепко сжал. — Держать нужно увереннее. Спину выпрями, — Вин провёл рукой вдоль позвоночника Ифаня, выравнивая осанку. Это просто обязательное условие для хорошего выстрела. Рука, на несколько секунд зависшая на заднице Ву, тоже была там просто необходима. Раздался выстрел, который Ифань точно не собирался совершать. От неожиданности он выронил пистолет и спиной ещё больше вжался в Вина. Мужчины по сторонам неловко посмеялись, отходя немного в сторону, чтобы упавший пистолет случайно не зацепил чью-нибудь тушку. Вин кашлянул, развернул Ифаня к себе лицом и, глядя прямо в глаза, спокойно сказал: — Не суетись под тесаком. То есть не нервничай. Оружие не любит несерьёзных людей. Выдохни, и попробуем ещё раз, хорошо? Ифань кивнул. Вин поднял пистолет, вложил его в руку Ифаня и отступил в сторону, чтобы Ву попробовал выстрелить сам. Парень состроил одну из своих самых суровых гримас и с видом заядлого плохиша из второсортного сериала навёл палец на курок. Вин, наблюдающий за этим, очень старался не засмеяться. Ифань выстрелил и чуть было не потащил дуло пистолета ко рту, чтобы в духе лучших фильмов о ковбоях задуть дым, как Вин подскочил к нему и аккуратно забрал пистолет. — Так лучше не делать. — Почему? — на китайском лице отражалось искреннее непонимание. — Потому что это пневматика, Ифань. Ифань вздохнул. Стрелять было не так весело, как он думал. Зато потом, когда он сидел на скамейке и смотрел на то, как стреляет Вин, начинал понимать, что наблюдать — это тоже интересно. «Да, тир — это хорошо», — подумал Ифань. Белая футболка, рукава которой плотно обтягивали мышцы Вина, — это прекрасно. Оружие — это здорово. Они пробыли в тире около часа. Ифань успел познакомиться с некоторыми постоянными посетителями этого места, рассказал о том, что снимается с Вином в одном фильме, рассказал о карьере в Китае. Новые знакомые слушали с интересом, и Вин едва смог утащить его от этой компании. Вин предложил подвезти Ифаня до дома, и тот согласился. В дороге Ифань научил Дизеля нескольким простым словам на мандарине** и каждый раз смеялся, когда вместо обычного слова Вин случайно выдавал что-нибудь неприличное. Они быстро доехали до съёмного дома Ифаня, и на прощанье Вин лишь целомудренно поцеловал Ву в щёку. Ифаню хотелось большего, но сказать об этом он постеснялся. Опустил взгляд в пол, тихо попрощался и вышел из машины. Хлопнул дверцей, сделал два шага от автомобиля и услышал, как за спиной раздался звук открывающейся двери. Вин быстро вышел, приблизился к Ифаню, заглянул ему в глаза, словно спрашивая, и, очевидно, получив ответ, грубо поцеловал его, прижимая к машине. Гладил по бокам, забираясь под майку, кусал за губу и резко проталкивал язык в рот. Ифань в душе орал. Было так, как Ву всегда желал, и ни один человек за всю его жизнь так и не понял, чего хотел Ифань. А он хотел именно этого — подчинения грубой силе, знания, что можно положиться на кого-то другого, что не всегда именно он должен быть сильным. Ифань закрыл глаза и застонал. И порадовался кромешной тьме ночи. Вин отстранился, задыхаясь, прижался лбом ко лбу Ифаня и прошептал: — Я очень не хочу торопиться, Ифань. Прости. Ифань в ответ мягко поцеловал его в губы. — Всё хорошо, — он улыбнулся. — Я пойду. И, поцеловав его ещё раз, Ифань ушёл.***
Они обжимались в тёмных углах съёмочных павильонов, целовались в трейлере Ву и иногда занимались китайским. Прошёл уже месяц съёмок, и Ифань радовался, что впереди ещё три, но в то же время грустил, что однажды ему придётся уехать. Каждый раз они аккуратно избегали этого вопроса, отшучиваясь или просто переводя тему, и Ифаню было тоскливо. Он не знал, что думает по этому поводу Вин, но надеялся, что тому от сложившейся ситуации тоже грустно. Ифань сидел в кафе для стаффа и вяло тыкал вилкой редис в салате. Внезапно рядом заскрипели ножки стула по полу и села Руби. — Чего грустим? — девушка стащила редис прямо из-под вилки Ифаня и, бросив в рот, громко им хрустнула. — Да как-то неловко даже рассказывать… — Ифань замялся. — М, с Вином не заладилось? — Руби упёрлась подбородком в ладонь и внимательно следила за Ифанем. — Да нет, всё хорошо, просто… тяжело представить, что будет дальше. Я же вернусь в Китай рано или поздно, — Ифань вздохнул. — Хочешь секрет? — Руби прищурилась. — Давай, — Ифань заинтересованно посмотрел на девушку. — Я сегодня слышала, как Вин разговаривал по телефону по поводу китайской визы. — Китайской?.. — Так что, думаю, грустить не нужно, — девушка похлопала Ифаня по плечу. — Кажется, всё у вас будет в шоколаде, — Руби подмигнула и, не прощаясь, ушла. Ифань завис. Сидел минуту не шевелясь, резко встал и выбежал из кафе, направляясь к трейлеру Дизеля. — Это правда? — Ифань запыхался и руками упёрся в колени. — Что правда? — Вин в это время полировал полотенцем лысину. — Ты правда собираешься оформлять визу в Китай? — Ифань сосредоточил всё своё внимание на лице Дизеля. — Откуда ты?... — Боже! — Ифань бросился на шею Вину, целуя того куда придётся. — Не верится просто! А что ты будешь там делать? — Джеки Чан уже давно предлагает совместный проект, — Вин обнял Ифаня за пояс, немного отстранившись, чтобы видеть его лицо. — К тому же у вас там скудный выбор боевиков, а значит, можно расширить рынок и… — Джеки Чан? — Ифань медленно стал оседать в объятиях Вина. Для Ифаня Джеки был вторым любимым актёром. После Дизеля, разумеется. — Значит, мы оба поедем в Китай? — Значит, мы оба поедем в Китай, — Вин поцеловал Ифаня в лоб. — Но сначала нам нужно доснять этот фильм. — Офигеть. Круто. А дети? — Ифань взволнованно посмотрел на Вина. Всё-таки мелкие были важны для Вина, и это обстоятельство никак нельзя было игнорировать — Они могут прилетать на каникулы. Да и я буду сюда возвращаться, всё-таки здесь у меня тоже есть дела и друзья. Но ведь и ты можешь ездить со мной… — Знаешь, с твоим появлением моя жизнь изменилась на 180 процентов, — Ифань доверительно закивал, словно подтверждая свои слова. — Может, на 180 градусов? — Вин с сомнением посмотрел на него. — Не-а. — На 100 процентов?.. — Нет, на 180, и не мешай мне говорить, — Ифань прокашлялся. — Так вот, она изменилась на 180 процентов, и я очень рад, что жизнь меня свела с тобой и судьбой мне было уготовано сняться в этом фильме… — Но это не судьбой было уготовано, братишка. — В смысле? — Ифань нахмурился. — Я узнавал, вроде как в последний момент какой-то парень из корейского бойз-бенда отказался от роли, — Вин с интересом наблюдал за быстро сменяющимися эмоциями на лице Ифаня. — Ясно… — Что-то не так? — Вину почему-то стало неловко. — Нет, всё в порядке. Знаешь, мне срочно нужно поговорить с менеджером, — Ифань осторожно выбрался из объятий и пошёл к выходу из трейлера, на ходу набирая номер Сунлиня.***
— Хён, я правда не понимаю! — Чондэ, успокойся, — Чунмён прикрыл рукой глаза, в очередной раз ссорясь с одногруппником. — Просто ну как можно было добровольно отдать ему эту роль? Да о нас бы потом столько людей узнало! — Чондэ злился. Он уже не в первый раз видел, как Чунмён делает что-то во вред себе и группе в угоду своим принципам. — Я знаю, что для него это важно. Мы справимся и сами. И ради всего святого, вытащи его из чёрного списка! Делать это без объяснений просто по-детски. — И всё равно не понимаю, — Чондэ немного остыл, понимая, что действительно зря истерит. Но ситуация бесила. — И не нужно понимать, просто доверься мне, — Чунмён улыбнулся, потрепав Чондэ по чёлке. Остальным не обязательно знать, как однажды, побывав в гостях у Ифаня, Чунмён увидел, как из шкафа Ву, отсвечивая поблёкшей краской, торчит край плаката с небезызвестной лысиной…***
Три месяца спустя Ифань, выходя из самолёта, вперился взглядом в телефон и глупо хихикал над сообщениями Чондэ. Тот кинул селфи с Чунмёном, который в этот момент, судя по всему, подавился содовой, что была в его руках во время съёмки фотографии. Чондэ с гордостью сообщал, что в этот момент Чунмён смеялся над его шуткой. Ифань порадовался за, очевидно, счастливых парней и кинул в ответ здоровенный стикер с поднятым вверх пальцем. Сзади кто-то подошёл и обнял за пояс. Ифань улыбнулся. Развернулся и взял Дизеля за руку, идя с ним по коридору мимо трансферной зоны. — Ну, показывай мне свой Китай, — они подошли к огромному окну аэропорта, и Вин, крепко держа Ифаня за руку, с достоинством игнорировал вспышки фотокамер со всех сторон. И пускай «фанизель» или «кризель» отдавали не очень благозвучными мотивами, Ифань был счастлив.