Подслушанный разговор.
13 июля 2017 г. в 15:22
POV Андрей Жданов.
Мне всегда казалось, что выражение «мгновенно протрезветь» придумано для красного словца. Ну, как человек может быть пьяным и вдруг — раз и трезвый? Это все-таки химический процесс, а не волшебная палочка Гарри Поттера, правда? Оказалось, что может. Вот в моей крови плескалось больше, чем полбутылки виски, а вот «крибле-крабле-бум» и потекла чистая кровь.
— Жданов, ты правда хочешь с Катей развестись?
— Андрюша, я и себе-то не могу ответить на этот вопрос, а ты хочешь, чтобы я…
— Ты любишь Катюху?
— Очень!
— Тогда почему?
— Я попытаюсь тебе объяснить. Попытаюсь… Представь себе наркомана, который прочно подсел на героин, но пока еще может соображать. Вот таким наркотиком стала для меня Катя. Я жить без нее не могу, понимаешь? Меня без нее ломает и выкручивает, но я понимаю, что с ней моей жизни и вовсе настанет трындец. Пока понимаю. Вот и стараюсь пережить ломку, чтобы жить дальше. Жить, а не сдохнуть. Катенька разрушает меня, как героин наркомана.
— Я не знаю, что у вас произошло…
— У нас не произошло ничего особенного, у нас просто все время что-то происходило. Капля за каплей.
— Андрей, Катя не виновата. Она сама не рада, что выносит всем мозги, просто она ничего не может с собой сделать. А потом плачет и переживает. Она больна, Жданов.
Вот тут я и протрезвел, мгновенно и сразу.
— Как больна? Чем? Что с ней?
— У Кати гормональный сбой, нарушение функции щитовидной железы и невроз.
— О, Господи! А что это?
— Гормональный сбой и щитовидная железа — это ее беременность, а вот невроз — это похуже будет. Это результат всей ее жизни.
— Что ты сказал?
— Гормональный сбой и щитовидная железа — это ее беременность, а вот невроз — это похуже будет. Это результат всей ее жизни, — повторил Андрей слово в слово.
— Что? Ты хочешь сказать, что Катя беременна? — спросил я.
— Почему хочу? Я именно так и сказал. Ты что, не рад?
— Не знаю…
— Как не знаешь? Это же твой ребенок! Ну, и гад ты, Жданов! — Андрюша вскочил с дивана, собравшись то ли драться со мной, то ли убежать.
— Сразу гад? У вас это что? Семейное? Разбрасываться обвинениями и только потом думать? Сядь!
— Да пошел ты, мы и сами ребенка вырастим.
— Сядь! Когда тебе внезапно скажут, что ты станешь отцом, может быть, ты и сможешь понять мое «не знаю». Я в шоке! Господи! Ребенок!
Я правда не знал, что я чувствую. Плакать мне или смеяться? Все смешалось настолько, что я не мог даже соображать. Я правда не понимаю, как одновременно в человеке могут возникать столько чувств сразу. И восторг, и страх, и яркие картинки младенцев и Кати, кормящей ребенка грудью, и ужас того, что оттолкнул ее беременную, и паника, что она больна, и… и еще целая гамма эмоций.
— Андрюха, ты меня подожди, я сейчас оденусь и поедем к вам.
— Нельзя! Катя не знает, что я у тебя. Она… Жданов, ты только не психуй, ладно?
— Что? Что с Катей?
— Она запретила нам рассказывать тебе, что она беременна. А тетя Ира сказала, что мы сегодня же должны тебе все рассказать, что Катька без тебя не доносит маленького. Потому что она все время психует и у нее матка в тонусе.
— Что в тонусе?
— Матка! Ты что, ку-ку? Не знаешь что это?
— Знаю, но от тебя меньше всего ожидал услышать это слово. Стоп! — только тут до меня дошло. — Как это запретила рассказывать? Она хочет лишить меня ребенка?
— Жданов, ты реально такой умный? Или прикидываешься? Катя просто не хочет, чтобы ты был с ней только ради ребенка. Понял? Она собирается все рассказать тебе после развода.
— После какого развода? Кто ей даст этот развод?
— Из-за ребенка? — Андрюша чуть не плакал.
— Да нет же! Ты пойми, я же не знал, что у Катеньки невроз, что она больна. Не знал! Позвони маме, пожалуйста, скажи ей, что нам надо встретиться. И это срочно. И желательно один на один. Я не хочу сделать еще хуже.
— А сам позвонить не можешь?
— Я пока переоденусь и поедем.
— Ничего себе, как у тебя загорелось.
POV Катенька.
Проснулась я внезапно… Такой хороший сон снился, такой фантастический в розово-голубых тонах, а потом дождь, гроза, молнии. Сердце вниз ухнуло, вот я и проснулась.
Очень захотелось пить и ананасов. Надо же как интересно! Пока не знала, что я беременная, не было у меня никаких капризов, ни желаний особенных, а тут… Подавай мне ананасов и все! Вот просто вынь и положь. Пришлось встать и пойти на кухню.
— Лариса, поймите, — услышала я голос Андрея, — я видел, что с другими Катюша нормально общается, и только со мной так! Чего только я не передумал. И что я ее раздражаю, и что она меня винит во всех своих бедах, и что я…
— Андрей, а ты не думал, что с другими она сдерживает свою болезнь, и только ты для нее настолько родной, что она с тобой даже не пытается себя сдерживать. Я понимаю, как тяжела такая честь, Андрюшенька, но и ты попробуй посмотреть на все с этой стороны. Катя любит тебя и доверяет тебе больше всех.
— Хорошо, допустим, понял, допустим даже принял и больше не буду реагировать так болезненно, но как теперь Катю вернуть? Что делать, Лариса, если она даже о ребенке запретила мне рассказывать.
— Андрюша, а давай мы, знаешь, что сделаем. Давай ты завтра часа в четыре придешь. Как будто ты ничего не знаешь ни о Катиной болезни, ни о беременности. Просто придешь мириться.
— Точно! Куплю цветы, подарки. Расскажу ей, как я соскучился, как был неправ.
— Вот! Слово за слово и помиритесь, — радостно сказала мама. — Хотя… Кто его знает, как Катенька среагирует. Может пошлет тебя или еще что похуже.
— А я стерплю. Я все стерплю, Лариса Сергеевна. Я же не знал, что она больна, понятия не имел, что беременна, иначе и раньше бы…
— Не надо меня терпеть, — сказала я, входя в кухню. — Зачем? Кстати, заявление на развод я подписала. Завтра отправлю твоему адвокату.
— Катя? Катенька? — одновременно спросили мама и Андрей.
— Да, это я. А вы кого хотели увидеть в полтретьего ночи в квартире?
— Мы… мы просто разговаривали, Катюша, — у мамы задергалось веко левого глаза.
— А что это лица у вас такие испуганные? Не иначе, как заговор плели?
— Кать, ну, какой заговор?
— Мама, ты же мне слово дала!
— Я слово и не нарушала.
— А! Это у Андрюшеньки интуиция так сработала? Понятно! Мама, ты же обещала! — я почувствовала, как из глубины живота к горлу поднимается горечь и рванула в туалет.
— Кать, — минут через пять постучал в двери Андрей (брат), — что с тобой? Тебя тошнит? Кать, ты на маму не гони. Она слово дала, она его и сдержала. Это я Жданову все рассказал.
— Зачем? — я с трудом выползла из кабинета задумчивости, оставив там и ужин, и не выпитую воду, и не съеденный ананас.
— Затем, что вы два идиота, а я дядя, и я не собираюсь смотреть, как вы издеваетесь над племянником. И я тебе никаких слов не давал. Ой! Катюха, ты позеленела. Мам! Катьку рвало! — закричал он.
— Как рвало? — прилетел с кухни Андрей. — Может скорую нужно вызвать?
— Не надо скорой! — какой он все-таки заботливый… мой Андрюша. — Так теперь часто будет.
— Поздравляю, доченька. У тебя начался токсикоз. Между прочим, Ириша сказала, что тебе нервничать нельзя, Катенька, — подошла мама. — И нужно побольше отдыхать. Иди ложись, солнышко. Завтра поговорим.
— Хорошо, только он, — я показала на Андрея, — должен уехать.
— Катенька…
— Я тебе не Катенька. Я…
— Все, не нервничай, я ухожу.
И это разозлило меня еще больше, чем если бы он начал мне возражать.
— Не надо со мной вести себя, как с ненормальной, пожалуйста.
— Я не веду себя с тобой, как… Погоди, о чем ты? Я просто не хочу чтобы ты нервничала, вот и все. Сейчас уже и правда поздно. Я завтра приеду и мы поговорим. Ладно?
— Нет, не ладно, нам не о чем говорить с тобой. Ты хотел развестись — пожалуйста! Я все подписала. О чем еще нам с тобой говорить?
— Кать, я же не знал, что…
— А теперь пожалел меня, да? А меня не нужно жалеть. У меня все в порядке. Уходи!
— Я тебя не жалею, а люблю, Катенька.
— Врешь!
— Вру! — согласился Андрей. — Я очень тебя люблю, поэтому и жалею. Вот теперь правда. Иди ложись спать, поговорим завтра. Спокойной ночи, Лариса. Пока, Андрюха, спасибо тебе. До завтра, Катенька.
Андрей стремительно вышел.