Рома очнулся в небольшой комнатке, заботливо укрытый одеялом, подоткнутым со всех сторон. Мужчина начал выпутываться, яростно размахивая руками и заметил стоящую у другой стены кровать. Бордового цвета волосы, разбросанные по подушке, сразу показали, что там спала Воробьева, с высунутой из-под одеяла ногой.
На левой руке Романа красовался лейкопластырь и виднеющийся из-под него синяк, который уже проходил — он был желтоватого цвета, почти сливался с цветом кожи. Причем, находился он на тыльной стороне ладони, где отчетливо были видны вены мужчины.
Гаврилов аккуратно встал с кровати, и тут же в голове услужливо всплыли последние кадры, что он еще помнил — упавший рядом Егор, что-то громко кричавший, пытающийся подняться, но обратно падающий. Как рядом он чувствовал тепло Алины, что первой потеряла сознание, как слышал посторонние голоса и сирены спец. техники, которая приехала если не мгновенно, то достаточно быстро. А после — белый потолок, Алинкины волосы и тепло от одеяла, которое в конце апреля было немного лишним, на его взгляд.
Рома вышел из, как оказалось, палаты и огляделся. Стандартная советская больница, с растениями на подоконниках и пропагандирующими здоровый образ жизни самодельными плакатами на стенах.
К нему уже бежала обеспокоенная медсестра, что-то лепеча о том, что ему нельзя вставать и нужно полежать еще, что скоро придет с новой капельницей, и вообще, как ему удалось так быстро восстановиться, ведь после того, как она увидела его в беспомощном состоянии, в котором его привезли, ей казалось, что он будет еще дня два валяться. На что мужчина легко остановил этот поток слов и спросил, сколько прошло времени после того, как он попал сюда вместе со своими товарищами.
— Три дня, — тихо сказала девушка, опуская взгляд на его больничные тапочки. И Рома понял, почему его синяк уже почти прошел — трех дней было, обычно, достаточно для подобных вещей.
— Ничего себе, — пробормотал он тихо, осматривая все вокруг по второму разу. И вернулся взглядом в макушку девушки.
— А где наши все? Алинку я видел, она в моей палате, а остальных наших надо найти, проведать.
— В соседних от вашей палатах — слева и справа, — указала она своим тонким пальчиком и посмотрела на мужчину. В ее карих глазах теплилось что-то нежное, с толикой надежды, но Рома лишь улыбнулся и направился в одну из этих палат, оставив девушку в недоумении с каталкой для капельниц.
За такой же, как у него, белой дверью оказались Егор и Маргарита. Они о чем-то мило разговаривали, лежа на соседних кроватях. Рома улыбнулся. Он видел, что эти ребята если не созданы друг для друга, то точно друг друга стоят.
— О, ты проснулся! — радостно вскочила Маргарита с кровати, подлетая к мужчине и обнимая его. Тот ласково потрепал ее по коротким волосам, с улыбкой смотря на Егора, который тоже улыбался в ответ — все обиды и разногласия были забыты так же быстро, как вылетела биологическая защита с реактора.
— Мы очень за тебя переживали, — Мита отошла от мужчины и присела на кровать Егора, смотря то на него, то на Рому.
— Я цел и почти невредим, исключая этот, безусловно, превосходный синяк на моей руке, — отодвигая рукав больничной рубашки засмеялся мужчина, провоцируя парочку на то же действие. У всех были подобные синяки, причем, на разных руках.
Сзади тихонько кашлянули — за Ромой оказалась та миловидная медсестра, что везла в обеих руках по одной стойке для капельниц.
— Это все было в спешке поставлено, не думали как-то об аккуратности, простите, — она потупила взгляд, краснея, на что Гаврилов как-то нежно улыбнулся, мягко поднял ее голову так, чтобы девушка смотрела ему в глаза и произнес:
— Главное, что спасли, спасибо, — и чмокнул ее в лоб, отчего девушка еще сильнее раскраснелась и стушевалась.
— Ну что вы… — пробормотала медсестра, а мужчина напоследок подмигнул и вышел из палаты — он не посетил еще одного члена их компании.
Именно Леню он нашел в палате с другой стороны от своей. Парень читал один из журналов и газет, что ему, видимо, нанесли со всей больницы, и грыз мятные леденцы.
— А, очнулся, наконец-то! — радостно он воскликнул, оторвав взгляд от «За рулем!»
— Ты, я смотрю, времени зря не теряешь, — садясь на табурет для посетителей, улыбнулся Рома.
— Есть такое, ага, — кряхтя, повернулся к нему Крестов и положил журнал на кучу. — Как пробуждение? Не больно, не противно?
— Нет, даже слишком хорошо, — пожал плечами Рома. — Как будто выспался наконец-то в этой жизни.
— Это точно, — хохотнул пухлячок, свешивая ноги с кровати. — Медсестра за тобой ухаживает как за близким ей человеком. Это как эффект Флоренс Найтингейл, про который говорил Док Браун в «Назад в будущее». Смотри мне — не разбей ей сердце.
— Да о чем ты, — тихо произнес Рома и понял: боль ушла, покинула его сердце и голову. Теперь Василиса была хорошим, приятным воспоминанием, которое навсегда останется в его сердце. Но теперь не болит, и мужчина почувствовал облегчение. Она сопровождала его везде, где бы он не находился, напоминала о себе иглами. Но теперь их нет, и он может дышать свободно.
Леня одобрительно кивнул сам себе и широко улыбнулся. Он видел если не все, то многое в людях. И именно сейчас он видел наконец-то расправившего крылья мужчину, который увидел что-то, кроме слабого света в конце тоннеля.
— Ладно, пойду, может, Красная проснулась, продолжай чтение, — Гаврилов похлопал по ноге Лени и вышел из палаты, оставив пухляка тихонько и радостно посмеиваться над ожившим Человеком.
Алина, действительно, проснулась к этому времени, и в ее глазах было столько радости, когда она увидела, что в палату заходит не медсестра, а Рома, живой и здоровый, что мужчине показалось, будто она его этой радостью сейчас сожжет или заставит ею захлебнуться.
— Ты жив! — закричала девушка, поднимая одну руку вверх, все так же лежа на кровати — в другую была услужливо воткнута игла, аккуратно поддерживаемая ваткой под ней и лейкопластырем сверху.
— Представляешь! — так же радостно ответил Рома, подходя к ее кровати, и дал «пять» по поднятой руке.
— И ты даже не ворчишь или не злишься. Ух ты, это ли не чудо! — продолжала она как проповедник в церкви.
— Ты сейчас договоришь, Красная, — сменил тон Гаврилов, напуская на свое лицо злости и ненависти. Конечно же в шутку, но на лице Алины промелькнула паровозом идущая мысль о том, что зря это она сказала.
— Ой, простите-извините, ваше Сиятельство, я не хотела, не вели казнить! — приняла игру Воробьева, а Рома рассмеялся. Громко и звонко, спровоцировав девушку на смех.
День проходил как-то незаметно. Ребята все собрались в палате Лени, просто потому что, и делились своими воспоминаниями и ощущениями того, что они видели той ночью, а еще рассказывали, что было, пока Рома спал — он очнулся позже всех, что, впрочем, неудивительно для того, кто принял на себя первый удар. Пару раз к ним заглядывали врачи и пытались разогнать молодежь, однако их попытки заканчивались провалом, и они забили на это дело.
И когда они уже хотели разойтись по своим кроватям, в палату вошли двое. Те двое, знакомых еще с 2012 года. Юля и Саша, широко улыбающиеся, светящиеся будто изнутри.
— Вот это сюрприз, — Алина встала с кровати. — Привет.
— Привет, ребята, — как-то смущенно сказала Юля, подходя ближе к ним. Саша приобнял девушку за плечи, словно давая какую-то уверенность через это прикосновение.
— Вы как, оправились? — Саша обвел всех глазами, отмечая общую насыщенность отдыхом и расслабленность.
— Вроде, да, — улыбаясь, ответила Алина за всех. Компания дружно закивала головами.
— Это хорошо, — Юля присела на свободный стул для посетителей, что ей поставил Рома. Саша встал так же за ее спиной, опираясь на спинку стула.
— Теперь расскажите нам, что вы делали около реактора, и вообще, что это все было? — с вызовом выпалил Егор.
— Да, мы как раз для этого пришли. Это долгая история, но достаточно поучительная, я думаю, да ведь, Саша? — Юлия обернулась посмотреть на своего спутника, и тот кивнул, подтверждая ее слова.
На самом деле, они были и есть такие же, как и пятерка ребят. Вся разница состоит лишь в том, что и у Саши, и у Юли все Силы были развиты в равной степени — их было лишь двое. И все было бы ничего, если бы перед поездкой в Припять Юля не узнала от своей мамы и бабушки интересную историю — ее отец, которого она не знала и не задумываясь носила его отчество, Леонид Топтунов, умер в больнице от ОЛБ, являясь рабочим БЩУ четвертого блока Чернобыльской АЭС.
Это перевернуло все в ее жизни, объяснило некоторые болезни и открыло новую главу в канве событий. Теперь ей хотелось переписать прошлое, увидеть своего отца, отговорить его от работы в ту злополучную ночь. И было бы все хорошо, но прошлое не прощает тех, кто его меняет. Именно это девушке объяснил Александр, став ей кем-то больше, чем просто спутником в этом сумасшедшем путешествии. Но с криками и истерикой Топтунова бежала к четвертому реактору, умоляя отца уходить.
В этот же момент реактор взлетел. Время пошло по своей проторенной тропе, которую никто не поправил, и ребят тут же выкинуло недалеко от закрытого Саркофага в их времени. Юля еще долго не могла отойти и простить себя за то, что даже не попыталась, а Саша отвез ее домой и приказал ждать.
И они ждали год. Пока на горизонте не замаячили эти пятеро ребят, что записали в свое призвание спасти если не весь мир от этой катастрофы, то хотя бы Припять и всю Зону Отчуждения.
— Такие дела, — пожала плечами девушка-путеводитель. Ребята удивленно разинули рты, услышав подобное. Они и не предполагали, что до них пытались это исправить другие люди, которые, к тому же, были их проводниками в это путешествие.
— Так-так-так, а кто тогда в Егора камнем кинул и грозился помешать нам? — вспомнила вдруг Алина, хитро сощурив глаза. Юля потупила взгляд.
— Я. Я хотела всячески помешать вам, чтобы потом самой не допустить, но Саша меня отговорил в последний момент. Опять.
Молчание воцарилось в палате. Ребята переваривали всю полученную информацию, Саша и Юля ждали ответных слов и обвинений. В коридоре переговаривались медсестры и кто-то еще. О чем именно они говорили было не слишком понятно, но ясно, что все внимание приковывалось именно к палате с семью посетителями, куда все хотели зайти в ближайшее время, — но в какое, определиться никто не мог.
— Все ясно, — первый отвис Рома, поднимая глаза на пару проводников. — Что ж, это было твое искреннее желание, оно понятно и объяснимо, так что я не держу никаких обид, к тому же помощь в самом разгаре была очень кстати, мы бы не справились.
— Мое плечо не имеет претензий, — хохотнул Егор, и все заметно расслабились. Юля улыбнулась, хоть и немного скромно, но искренне.
Дверь палаты открылась, и на ребят, высунувшись из-за дверного косяка, смотрело несколько пар глаз.
— Здравствуйте, — удивленно пробубнил Леня, поднимаясь с кровати. — С кем имеем честь?..
Вся компания ввалилась в палату, где стало тяжело дышать от недостатка кислорода. Это было несколько мужчин примерно одного возраста, достаточно плотного телосложения и в зеленой форме со знаками отличия принадлежности к пожарной части.
— Здравия желаем! — громко и хором проскандировали они, на что за их спинами зашипели медсестры со словами «это же больница!»
— Спасибо, и вам того же, — улыбнулась Алина. Все сидящие разом встали, осматривая прибывших к ним гостей.
— Майор Телятников, — отдал честь самый, казалось, старший среди них. Парни неловко кивнули, а Воробьева взяла все в свои руки, называя имена всех ребят, поочередно указывая на них.
— Очень приятно, — закончила девушка, широко улыбаясь.
— Кажется, вас мы видели, когда прибыли на место пожара — вы лежали рядом с этим молодым человеком, — подал голос немного пухловатый мужчина, указав на Рому. — Старший лейтенант Игнатенко.
— Да, именно, — отбросила Алина прядь волос. — Я уже была в отключке, видимо, к тому времени, как вы появились у театра.
Снова все замолчали — пожарные не знали, что сказать, ребята не знали, как продолжить разговор. Неловкие покашливания и покачивания головой из стороны в сторону не добавляли определенности в разговор.
— Нам стало известно, — все же начал майор Телятников, видимо, покопавшись в своих мыслях, — что при взрыве был серьезно поврежден реактор. Настолько, что он оказался полностью вскрыт, и, как нам сказали в комитете по расследованию причин и ликвидации последствий этой аварии, все должно было бы быть в «радиоактивном пепле», но, видимо, вы что-то сделали такое, что этого не было. Что-то фиолетового цвета, — майор прищурился. — Оно было над реактором тогда, когда расчеты прибыли на место. Я не хочу знать, что именно это было, но хочу сказать вам спасибо от всех жителей Припяти и близлежащих населенных пунктов за спасение людей, — и майор, а вслед за ним и все остальные пожарные отдали честь героям. Они даже на секунду растерялись, а после ответили тем же, положив одну из ладоней на голову.
И так бы они и стояли, смотря друг на друга с отдаваемой честью, если бы за спинами пожарных не попросили пропустить, и, оттеснив их в коридор, в палату вошли два человека в костюмах, лукаво улыбающихся. Один из них носил очки в толстой роговой оправе, которая ему, однако, была к лицу.
— Добрый вечер, уважаемые, — начал тот, что был полнее и, видимо, более значимым в этом дуэте. — Меня зовут Борис Евдокимович Щербина, и я являюсь председателем комитета по расследованию причин и ликвидации последствий аварии.
— Валерий Алексеевич Легасов, химик, член Академии наук СССР, — представился второй, шире улыбнувшись.
Ребята кивнули и снова назвали свои имена по порядку, назвав города, откуда они. Зачем это сделала Алина, которая начала это — непонятно, но подхватили эту инициативу все, и, кажется, даже немного развеселились.
— Что вы такое сделали, чтобы радиация если не ушла окончательно, но не покинула пределов разрушенного реактора? — все сразу поняли, почему они оба лукаво улыбались. Но Легасов, кажется, был более осведомлен в теме радиации и всего взаимодействия, поэтому он начал если не нападать, то, по крайней мере, выведывать все обстоятельства.
— Секрет фирмы, господин Легасов, — в его же манере ответила Юля, широко улыбнувшись. — Мы не можем раскрывать все, что мы сделали там, потому как если об этом станет известно, это будет не очень хорошо. Даже если об этом будете знать только вы.
— Что ж, понимаю и принимаю ваше решение, — академик Легасов протер очки носовым платком, что до этого аккуратно лежал в кармане пиджака. — В любом случае, видимо, если бы не вы, то и нас бы тут не было. Точнее, были бы, но по другому делу.
— Именно так и было бы, — гордо сказала Алина, но потом увидела непонимающий взгляд академика и услышала недовольный рык Ромы. — Скорее всего, я имела в виду.
Химик еще долго смотрел на девушку, загадочно улыбаясь.
***
Неделя в МСЧ пролетела как пара дней. К ребятам несколько раз заходили другие члены Комиссии и пытались выведать их секрет, но они не сдавались под натиском вопросов.
В день, когда их выписали, медсестры свободно вздохнули — больше не будет кучи народа у этих трех палат. Однако одна медсестричка все никак не могла отпустить Рому. Ему пришлось пообещать, что через пару деньков он заскочит и проверит свое самочувствие у нее. Девушка широко улыбнулась, мужчина подмигнул, и на этом они разошлись.
Ребятами также интересовалось КГБ, но после каких-то хитрых манипуляций Саши строгие дяденьки в костюмах перестали их посещать и маячить хоть где-то поблизости.
— Соберите все свои вещи, все, что было уже в квартирах оставьте, — Юля и Саша остались стоять у входа в подъезд.
Пятерка полетела каждая в свою квартиру — девчонки собирать многочисленные шмотки и, наконец-то, переодеваться в свою привычную одежду, а парни просто собрать свой скарб и попрощаться с квартирой, что приютила их на такой срок.
— Это было классное приключение, — прошептал Егор, опираясь на подоконник и вглядываясь в происходящее на улице. Юля смеялась в объятиях улыбающегося Александра, и это придавало школьнику уверенности, что когда-нибудь у них с Маргаритой будет так же.
— Не волнуйся, все у вас будет, дай время, — рядом встал Леня и похлопал малого по плечу. Он сразу понял, на что именно тот смотрит и о чем думает. Егор был для него открытой книгой с парой склеенных листов, которые Крестов и не пытался разрезать — не за чем.
В девчоночьей квартире все стояло ходуном — Алина скидывала все свое барахло в сумку, куда оно не помещалось, а Маргарита убирала то, что не успела убрать неделю назад, перед тем, как уйти на задание. Какие-то кружки, ложки, заварочный чайник, где поселилась уже новая жизнь пугали своим видом и требовали ухода.
— Как дела с Егором? — хитро посмотрела Алина. Маргарита буквально тут же залилась краской и с упорством продолжала драить чайничек.
— Все хорошо, я думаю, — тихо ответила девушка. Ей было, безусловно, приятно это его внимание, парень открывал в ней что-то новое, что никто еще не открывал до него. И это ее пугало и радовало одновременно. Наконец-то в ней видят кого-то, кроме будущего врача и продолжателя династии, которая идет со стороны отца. В ней видят девушку, чего никто еще до этого не делал. И это вгоняло в краску и в жар каждый раз, когда упоминалось даже всуе.
— Я вижу, — почти фальцетом пропела красноволосая и радостно ускакала в ванную собирать оставшиеся там вещи.
***
Они шли ровным строем туда, откуда все началось — к ДК «Энергетик», благо, идти было недалеко. На навьюченных разными сумками и пакетами ребят смотрели с подозрением, к тому же они надели то, в чем прибыли в восемьдесят шестой, за исключением совсем уж теплых вещей. Но потом отводили взгляды — зачем наживать себе проблемы, если есть возможность их избежать? Хотя ребята и не были похожи на тех, кто мог бы их создать.
Они снова образовали небольшой круг, но только теперь Саша и Юля встали вместе с ними. Каждый закрыл глаза и сосредоточился на своей Силе.
Маргарита представляла, как она вернется обратно в Питер, зайдет домой спустя все это время и кинется на шею маме и папе, расскажет невероятную историю и покажет фотографии самого милого мальчика в ее жизни.
Егор, нежно сжимая ладонь Миты в своей, думал о будущем, что будет с ним и его, можно уже сказать девушкой, как они будут видеться и встречаться, может, парень будет ездить к ней в гости хотя бы раз в месяц, а лучше — поступит в ее родной город и будет рядом до конца.
Леонид размышлял о том, чем заняться, может, попробовать снова похудеть, лишним не будет.
Рома же радовался, что именно в этом городе он наконец-то смог найти спокойствие и отпустил Васю в свободное плавание, навсегда оставив ее фотографию в своей голове в графе «Помню».
Лишь только Алина огорчалась. Девушка понимала, в какой балаган попадет, как только она переступит порог дома — снова «сестра твоя молодец, научилась делать многое за свои неполные восемнадцать лет, а чего добилась ты — пошла в магистратуру на ненужную никому специальность?», снова упреки, приказы и угнетение. Только университетский актив и будет ее спасать. И это уже угнетало само по себе.
— Полетели! — шепнула Юля, и мир вокруг завертелся как веретено.
Замелькали месяца, годы, десятилетия. Сменилась власть, город стал преображаться, изменяться, хотя и не было до конца понятно, в какую сторону. Вот промелькнули какие-то демонстрации, где были различимы лишь две надписи: «Мирный атом в каждый дом!» и «Атомная энергия — энергия будущего!». Вот Кучма выступает перед людьми, что-то, наверняка, обещая, но общественность ему не верит и гонит прочь, бросая транспаранты в него. А потом стали просто ходить люди, много людей, которые гуляли и наслаждались теплыми летними деньками или же бежали от зимней суровости. Они были все ближе к родному 2012 году, и он радовал их тем, что теперь там было много людей. Много людей, что жили в городе, наполняли его своей энергией, насыщали новыми историями и приключениями.
Вихрь времени медленно остановился, вываливая ребят в сильно изменившуюся внешне Припять. Теперь она не была заброшенным городом, которым его запомнили ребята до отправления в прошлое. Припять была наполнена голосами и жизнью, даже, наверное, слишком. Она упивалась этим, как будто знала, что с ней было когда-то в другой уже жизни, и наслаждалась подобным, пока не отобрали.
Ребята встряхнулись и огляделись. «Энергетик» преобразился, на нем сменились буквы, а фасад был недавно отреставрирован. Гостиница «Полесье» практически не поменялась, разве что только вывеска тоже претерпела изменения, равно как и ее облицовка.
— А где наш транспорт? — первой сказала Алина, возвращая веселье на свое лицо. Юля и Саша встрепенулись, но буквально тут же увидели свои транспортные средства невдалеке. Они аккуратно стояли у площади перед ДК, никому не мешая, никак не изменившись с прошлой встречи, что была полтора месяца назад.
— Превосходно! — прошептала Юля, и компания направилась к машинам, дабы загрузиться и направиться домой.
Это было сделано в рекордные сроки, всем уже не терпелось покинуть это место и вернуться в свои гнезда, не важно, какими они были, холодными или приветливыми, обшарпанными или яркими. Всем просто хотелось домой.
Когда машина с Юлей за рулем выехала из города, Маргарита почувствовала, будто она что-то потеряла. Но не физически, а в голове. Как будто частичку памяти затерли резинкой как ненужную деталь на огромном чертеже. Затерлось что-то, безусловно, очень важное для нее. Девушка внутренне сжалась, но больше подобного не было, и она ничего не сказала. А зря. Ведь у всех присутствующих в этой и в другой машине случилось ровно то же самое. Но никто ничего не сказал.
Потому что пора возвращаться домой.
