Совершить невозможное

Леня, проснувшись, открыл глаза и понял. Этот день настал. То, чего они долго ждали, то, что сегодня произойдет. То, что изменит их и весь мир. Сегодня ночью взорвется четвертый энергоблок Чернобыльской атомной электрической станции. И если они дадут взорваться ему, то не дадут права радиации завладеть окружающим миром. Парень улыбнулся своим мыслям. А если день начинается с улыбки, то он, определенно, должен закончиться хорошо. И пусть это будет глубокой ночью, но он закончится просто превосходно. Он встал с дивана, потянулся и направился на кухню, чтобы поставить чайник и позавтракать. Было удивительно, но ни Ромы, ни Егора уже не было в комнате, а уж на кухне и подавно. Вообще, в квартире было очень тихо, не считая пения птиц, что доносилось с улицы при открытых форточках, да тихого фонового шума жизни города. — Странно, где же они? — тихо задал вопрос сам себе Леонид и продолжил ждать, пока закипит стоящий на работающей плите чайник. А после взглянул на часы, где стрелки уже подходили к одиннадцати часам утра. — Ого, вот это я поспать, конечно! — удивленно воскликнул Ленька, засыпая в чайник заварку. Он в одиночестве выпил чай, убрал постель, на которой, возможно, он поспал сегодня в последний раз, оделся и закрыл за собой входную дверь. Его ждал теплый и приветливый апрель, со своими особенностями и историями. И сегодня будет твориться история, но только не та, которую они сами помнят. Рому он обнаружил недалеко от их дома в небольшом дворе, где в силу времени еще не было детей, разве что парочка совсем маленьких ребяток бегали от своих или со своими мамами. Тот сидел на одной из скамеек и наблюдал за этими детишками, чему-то улыбаясь. Между пальцами тлела зажженная сигарета, но, видимо, ею затянулись только один раз — длинный целый хвост сигнализировал об этом. — Чего сидишь? — Леня присел рядом, направляя взгляд туда же, куда и Рома. Тот даже не вздрогнул, будто ждал его. — Думаю, как же это все сегодня поменяется. — И что надумал? — Что, наверное, все это не зря, — ухмыльнулся Рома, наконец глубоко затянувшись и выпустив длинную струйку дыма. Сзади послышалось какое-то шуршание, и глаза Лени вмиг потеряли способность видеть. Сверху на лицо были положены чьи-то ладони, теплые, нежные. Такие были у одной из пассий пухлячка, правда, с этой девушкой он пробыл вместе всего три месяца, но эти мягкие руки он никогда не забудет. — Угадайте, кто! — прозвенел в ушах голос, и Леня улыбнулся. Этот голос был хорошо ему знаком. — Алина, Маргарита, хорош дурачиться! — недовольно сказал Рома, и вызвал этим взрыв смеха. Снова способный видеть Леонид увидел корчившегося от смеха Егора за спиной у Романа. Рома с нерадостной миной сидел и затягивался «Беломором», тихо бубня под нос что-то про детей и ребячество. Руки, что скрывали мир и все его насыщенные краски, принадлежали Алине. Та тоже хохотала за их спинами, а между ней и Егором, тихо смеясь, стояла Маргарита. — Хорошая шутка, — Леня оценил, подмигнув Егору, на что тот снял невидимую шляпу и, в приступе смеха, поклонился. — Вообще не шутка, — огрызнулся старик, туша окурок о бок рядом стоящей мусорки, скидывая его туда. — Эй, Ром, ну не обижайся, — Гора легонько толкнул его в плечо, на что мужчина встал и резко развернулся. — Сегодня такой важный день, а вы все дурачитесь, думаете, на халяву все это будет, и так сойдет! — Ты-то откуда это знаешь, знаток? — холодно бросила Мита, немного остудив пыл взорвавшегося старика. — То, что мы вышли утром прогуляться и хоть немного сбросить камней с плеч, еще не значит, что нам все равно. Хочешь быть героем? Дождись полуночи. И тогда докажешь всем и каждому, какой ты молодец. И ты опять развел ссору на пустом месте. Рома фыркнул, направляясь к подъезду. Ему не нужен был этот разговор. Он нуждался в действии, в активности подготовки к предстоящей битве, а это все ему было без надобности. Он зло открыл входную дверь в подъезд, быстро взлетел на второй этаж и, недолго колупаясь в замке, вошел в квартиру. — Опять развел ссору на пустом месте, — передразнивая Миту, пробубнил старик, скидывая обувь. Ударил в стену пару раз кулаком, со всей силы, как мог. Градус агрессии снизился, и мужчина смог лечь на диван, закрыть глаза и применить технику медленного дыхания для успокоения. Лежать просто было скучно, поэтому он, приподняв руки так, чтобы их было видно, начал искать спокойствия в природе и родной ему стихии. Ладони медленно приобретали ярко-зеленое свечение вокруг себя, и вот, из-под рукава рубашки по запястью и выше стали появляться маленькие ростки деревьев, будто опоясывая и захватывая в свой плен руки Ромы. Энергия, что поселилась в нем, расколотила раздражение и нервозность вдребезги, оставив лишь умиротворенность и готовность к принятию всего, что произойдет. Свечение ушло так же, как и пришло — плавно и постепенно, забрав побеги с собой, словно ничего и не было. Но тот эффект, что они оказали, остался. И Рома, с чувством выполненного долга, поставил разогревать еду на обед, что осталась со вчерашнего ужина. Он чувствовал, что эта орава зайдет именно тогда, когда все будет уже разогрето. Впрочем, почти так оно и вышло. Вся ватага смеющихся ребят завалилась как раз в тот момент, когда Рома только присел и приготовился вкусить эти чудесные макароны. — Ага! — весело заглянула Алина на кухню, но мужчина заметил, что сделала она это с опаской. — Я так и знала, что ты ешь! А как же нас подождать? — Еда вся на плите, я только присел, успокойся, — ровным голосом ответил Гаврилов, продолжая обедать. — Никаких обидок, злости и прочего, что мы увидели несколько десятков минут назад? — растерянно спросила девушка, полностью заходя на кухню. Рома лишь ухмыльнулся и покачал головой. — Какие обиды, сестра? — ответил он, подделывая кавказский акцент. — Это я так, вспылил. Слишком сегодня ответственный день, точнее, ночь. — И не говори, — Алина присела за стол, разглядывая Рому. — Что? — мужчина это заметил, и ему стало неловко и неудобно лишь от того, как на него смотрят. — Нет, ничего, — улыбаясь, ответила она, все также смотря на него. — Просто смотрю. На кухню ввалились все, кто до этого тусовался в комнате, что-то обсуждая, и пятерка начала поглощение еды, параллельно обсуждая, что же случится этой ночью и как вообще дожить до этого часа. Маргарита заметно нервничала — все же, это не одного человека спасти или потерять — это целое человечество, можно сказать, надо уберечь от пагубной радиации. А если учитывать, что у нее одна из самых серьезных ролей в сегодняшнем спектакле, то волнение охватывало еще сильнее. Это видели все и старались, по возможности, снизить градус беспокойства девушки, но все применяемые практики не срабатывали — Мита уходила все глубже в самокопание и мысли о том, что ничего не выйдет. Даже Егор, мысли о котором, как о ее собственном парне и опоре, надолго засели у нее в голове, не мог ничего сделать с этим. Он лишь пожимал плечами, когда очередная фраза с поддержкой в контексте затмевалась ее обреченным «угу». — Значит так, — Рома легко, но ощутимо стукнул по столу кулаком. — Чтобы я таких настроений больше не видел. Мы все сможем и все сделаем, а если сейчас все планомерно обдумаем и проредактируем наш алгоритм действий, то тем более у нас все получится. Чем они и занялись после того, как вся посуда была аккуратно выставлена на сушку, а пятерка перекочевала на диван и стулья в комнату, где за эти полтора месяца произошло больше, чем за всю их, наверное, жизнь. Обсуждения были горячими, крышесносными. Некоторые моменты из этого списка действий вылетали с треском после того, как их пару дней назад утвердили все присутствующие. Почему это происходило, никто не задавался вопросом — было некогда, нужно было торопиться и правильно рассчитать свои силы, ведь если этого не сделать, то энергетическое истощение может с легкостью превратиться в летальный исход, и этого уже никто не изменит, как сказала Маргарита, серьезно оглядывая всю компанию. Всем сразу стало понятно, что девушка не шутит и беспокоиться за всех, а не только за себя, хотя это было ясно еще в самом начале. После каждый из них попробовал раствориться в воздухе и подняться над полом хотя бы на пару сантиметров. Самыми успешными в исчезновении стали Алина и Леня, но если с последним все было понятно — как никак, его стихией был Воздух, и общаться он с ним мог на «ты», то Алина объяснила свою прокачку тем, что она частенько подсматривала некоторые ответы во время экзаменов или каких-то тестов, чтобы не вылететь из магистратуры, ведь это было бы очень для нее обидно — стать, грубо говоря, никем для родителей, которые души не чаяли в ее младшей сестре и которой доставалось основное их внимание. Если бы Алина была отчислена из магистратуры, то, скорее всего, родители бы просто вышвырнули девушку из своей жизни. Она почти заплакала, когда объясняла это, но взяла себя в руки, шмыгнув пару раз и предприняла попытку подняться над полом. Это у нее, конечно, получилось, но и упала обратно девушка достаточно быстро, в отличие все от того же Лени, который спокойно мог делать всякие кульбиты в воздухе, беззлобно смеясь над другими. — Правильно, сам получил в полное управление Воздух, а потом смеется над нами, — также несерьезно пробубнил Егор, делая шестую попытку поднять ступни над землей. В какой-то момент ему показалось, что под ним все горит — кожу пяток немного щипало, но не приносило ощутимого дискомфорта. Однако в течение полминуты пол словно стал лавой, и Егору нужно было быстрее уносить ноги оттуда. И в этот же момент он подлетел сантиметров на десять, неустойчиво раскачиваясь в воздухе. Никакой лавы, конечно же, на полу не было, это всего лишь сила самовнушения. — Найдите что-то, что вынудило бы вас оторваться от земли, попроще будет, — посоветовал парень другим, на что те кивнули с серьезными лицами и продолжили тренировку. Наконец, плавно поднялся Рома, резко подскочила Алина и медленно, но верно вверх плыла Маргарита, широко улыбаясь. Теперь они все висели в воздухе и могли перемещаться из одной точки квартиры в другую, чему несказанно обрадовались и старались раствориться в воздухе, чтобы никто никого не видел. Самым последним это сделал Егор. Атомы его тела не хотели подчиняться чуждой им физике вещей и каждый раз, когда он хотя бы немного бледнел, он тут же появлялся обратно, не прекращая ругать себя и все, на чем свет стоит. Однако минут через десять ему удалось войти в контакт со своим телом и медленно, но верно стать невидимым. — Отлично! Часть плана сделана! — снова став видимым спустился на землю Рома. — Теперь осталось разобраться с ночной и самой ответственной частью нашего кордебалета, и все, дело сделано. Но, хотя звучало это очень просто, на самом деле их ждала тяжелая и очень ресурсоемкая работа. Может, можно было бы сказать, что они натаскались за этот месяц или даже чуть больше, что они обязательно справятся. Но кто знает, что их будет ждать ночью в час и двадцать три минуты у четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС.