Halsey - Roman Holiday
Отворяя дверь квартиры своими ключами, мужчина вдыхает полной грудью пряный аромат выпечки, что заполонил квартиру, и снимает с себя кожаную куртку, оставляя её на крючке в прихожей. На тумбе для обуви спит рыжий кот, меланхолично размахивая хвостом, а около двери в гостиную лежат пакеты с продуктами. Подхватывая их одной рукой, Пак, шаркая тапочками, проходит вглубь квартиры. На кухне запах становится более насыщенным, с нотками корицы, и Чанёль замечает форму с, вероятно, пирогом в духовке, когда на плите томится мясо в сковородке. Из спальни доносится какой-то шум, а мужчина, не скрывая своей улыбки, идёт именно туда, стараясь ступать тихо, почти неслышно. Молодой парень стоит у шкафа с одеждой, держа в своих руках белоснежную рубашку, поглаживая кончиками пальцев рукава, нежно улыбаясь вещице, будто у той есть душа. Чанёль проходит дальше, прокашливаясь, и мягко обнимает юношу со спины, когда тот обращает своё внимание на него. Тонкие губы сами ищут щетинистую щёку, а большие ладони укладываются на впалом животе. Бэкхён шепотом приветствует мужчину, а после переводит взгляд полный любви на предмет гардероба, наслаждаясь гладкостью ткани, продолжая прикасаться к ней, щупать, после и вовсе прижимая к щеке. Пак лишь флегматично наблюдает за действиями Бёна, не смея его отвлекать, понимая всю важность этой вещицы для него. – В этой рубашке я проходил всё утро, после первой нашей ночи, – с трепетом говорит юноша, помещая вещь на плечики, чтобы затем повесить в шкаф. – В ней же ложился спать, когда мы вернули нас, – усмехаясь такой глупой фразе, Бэкхён закрывает белые деревянные створки, поворачиваясь к мужчине лицом, не выбираясь из его объятий. – Три года уже прошло, представляешь? – убирая с чужого подбородка кошачью ворсинку и стряхивая её на пол, тихо спрашивает он. Чанёль кивает, ласково целуя чужой лоб, и ведёт кончиком носа по щеке парня, что имела здоровый привлекательный румянец, и, глухо усмехаясь, целует губы, такие же сладкие и податливые, как раньше. Чанёль хорошо помнит довершение того вечера. В нём не было страсти, а лишь спокойствие и ощущение любви в воздухе. Они всё оставшееся время, вплоть до самой ночи, прикасались друг к другу, смотрели в глаза с такой тоской, что, не выдерживая, падали в чужие объятия, такие родные и тёплые. Бэкхён рассказал, как привёл кота домой, тихим шёпотом, смущённо улыбаясь, а мужчина лишь кивал, карябая ногтями бока питомца. В глазах его оживали, разгорались вновь яркие звёздочки, когда Пак нежно проводил ладонями по его рукам, стараясь согреть его тело, чувства и душу. Засыпали они, крепко прижимаясь друг к другу, боясь отпустить ещё раз. – У тебя там еда готовится, не забыл? – спрашивает Пак, глядя на своего жениха, и берёт того за руку, поднося ладонь к своим пухлым губам, чтобы поцеловать палец, на котором блестит кружок белого золота. Кольцо безумно красивое, утончённое. Ободок тонкий, миниатюрный, с россыпью мелких камушков. Бэкхёну оно нравится, что порой он может любоваться им долгими минутами, если не часами, сидя в ванне, полной воды и пахучей пены. – Гарнир к мясу будет? – обрывает уютную, домашнюю тишину Чанёль, любовно смотря в глаза своему личному ангелу. Последний кивает головой, заставляя пушистые волосы цвета пшена чуть покачиваться, и мужчина заправляет несколько прядок ему за ухо....
– Ты сегодня виделся с Тэён? – подцепив кусочек мяса палочками для еды, Бэкхён мягко спрашивает у мужчины, пододвигая к своей тарелке стакан с апельсиновым соком. Чанёль же делает глоток полусладкого красного вина, аккуратно ставя бокал чуть поодаль, ближе к краю. Терпкая жидкость медленно стекает по стенкам горла, согревая его изнутри, ютясь где-то внизу живота, распаляя жар в крови словно возбуждение, пуская по венам жидкий огонь. Он смотрит на юношу, на его блестящие губы и искорки в глазах, томно улыбаясь и причмокивая от удовольствия. Кладя в рот шарик брюссельской капусты, Пак мычит от её вкуса, а юноша тем временем повторно позвал его. – Да. Она отказалась присутствовать на торжестве, но обещала лично поздравить нас, – прожевав всё и проглотив, отвечает мужчина, покачивая головой, – без лишних глаз, как она выразилась, – дополняет он, чуть пригубив вина. – Очень вкусный ужин, малыш, – гордо произносит Пак, кидая на парня слегка похотливый и красноречивый взгляд, ставя на стол локти, а ладони соединяя в замок, чтобы после положить на них голову. Бэкхён, игриво приподнимая одну бровь, продолжает флегматично поглощать еду, изредка запивая её напитком. – Слушай, у нас же свободен целый вечер, почему бы нам не занять его? – предлагает Чанёль, скрывая хищную улыбку за сплетенными пальцами, ведя своей стопой по чужой голени. – Свободен он только у тебя, а у меня полно дел, – заключает юноша, издавая смешок, и принимается убирать со стола лишнюю посуду, но Чанёль совершенно против занятости младшего. Когда тот проходил мимо, Пак резко утягивает юношу на свои колени, тесно прижимая к себе. Он ждёт, пока его со смехом обнимут за шею, и тогда целует, мягко сминая родные губы в поцелуе. Шепча слова любви, мужчина целует мальчишку чувственно и глубоко, обнимая того слишком крепко. Находясь словно под толщей воды, Бэкхён позволяет усадить себя на обеденный стол и проникнуть ладоням под ткань кардигана. – Я тоже люблю тебя, но у нас много работы. – Но, Бэкхён, – хнычет мужчина, отрываясь от своего жениха, а тот ловко спрыгивает со стола и, покачивая бёдрами, уходит в спальню с просьбой помыть посуду. Чанёль пыхтит, возмущается, но любить это чудо сильнее, чем это возможно, не перестает. Бён принёс в его дом уют, тепло, а сердце его смог растопить, подарить ему любовь. Он личное солнце мужчины, его свет и тьма. Старший без него погибнет, загнётся. Это аксиома, оспорить которую просто невозможно. Закончив с делами на кухне, Пак вытирает мыльные ладони о бумажное полотенце и убирает оставшиеся продукты в холодильник. Младшего он встречает взглядом в гостиной, когда тот пытался закрыть чемодан. Чанёль присаживается рядом к нему на пол, перехватывая сумку, а после с легкостью вжикает собачкой, разом застёгивая молнию. Он откладывает вещь в сторону, ближе пододвигаясь к юноше, чтобы взять того за руку, сплетая пальцы. Парень смотрит на Пака с любовью, нежно поглаживая ладошкой его скулу, касаясь мелких морщинок под глазами. Мужчина, стыдясь, пытается уйти от прикосновений, но Бэкхён крепко сжимает лицо Чана ладонями и тянет к себе, целуя каждую. Он тихо шепчет о том, что любит его. Любит его любым: милым, грубым, злым, ворчливым, ласковым, домашним. На возраст ему совершенно плевать, потому что это Пак. А его он любит любым....
– Бэкхён, да всё в порядке, чего ты переживаешь? – выдыхает мужчина, придерживая мальчонку за плечо, что готов был сорваться и побежать в их квартиру, потому что уж очень боязно ему. – Если ты так сбегать с торжества будешь, то предупреди, чтобы я уже сейчас отменял церемонию, – фырчит Чанёль, в итоге тесно прижимая к себе чужое тельце, одной рукой держа за ручку чемодан. Бэк что-то бубнит невнятное, утыкаясь кончиком холодного носа в изгиб шеи Чанёля, и жалобно скулит, отказываясь сдвигаться с места, когда старший его аккуратно потянул за локоток. – Солнышко, ну же, идём, мы очередь задерживаем. Бэкки, хватит вредничать. Может, ты боишься чего-то? – Я никогда не летал на самолётах, – отвечает Бэк, держась за руку своего жениха, и следует за ним, продвигаясь к стойке регистрации. – Мы сейчас должны сдать багаж? – услышав незамысловатое «почти», юноша спрашивает. – А когда? – в ответ ему объясняют все нюансы перелёта, сдачи багажа и поведение на борту. Чанёль ободряюще поглаживает спину парня, клюя губами то в висок, то в макушку, постоянно улыбаясь. И пусть им придётся отправляться в Амстердам, чтобы стать семьей официально, со штампом в паспорте, зато вместе они будут счастливы, теперь всегда. Рейс у них ночной, чтобы к утру они смогли следить из окна такси за причудливыми пейзажами Голландии. – Через час, – следя за стрелкой наручных часов, тихо говорит Пак, – нас начнут пропускать в самолёт, малыш. Пока можешь подремать немного, я тебя разбужу, – парень тут же прижимается к Чанёлю, ерзая на кресле, и проникает ухоженными ладошками под ткань чёрного худи, что молодит его мужчину лет на десять. Сидеть столько времени в зале ожидания после сдачи багажа уж очень скучно, потому теперь он жмётся к мужчине, плотно перекусив парой сэндвичей, и наблюдает за разноцветными огоньками в небе. А старший, изредка поправляя очки в тонкой серебряной оправе на переносице, читает какую-то бумажную книгу, ласково поглаживая юношу по пояснице. Скоро они станут семьей....
Когда произошло их возвращение в сердце друг друга, они сразу же приняли решение съехаться. Но начать жить вместе они решили в другой квартире, пусть и много воспоминаний было связано с предыдущей. Так Чанёль и Бэкхён перебрались в местечко побольше, да и город другим был. Как и страна. Уехали они в Японию, Токио, где жила сестра Чанёля, а с ней и его дочь. Простила она отца спустя год, устраивая редкие встречи раз в две-три недели с ним. Больше всего переезду рад был Ёлик, их негласный сын, потому что впервые этот зверь за всю свою короткую жизнь видел такое огромное количество коробок. А теперь они лежали абсолютно голые в постели, полной лепестков роз, в гостиничном номере одного из самых лучших отелей столицы Нидерландов. Солнце старательно ищет дорогу к окнам их спальни, а дождь барабанит мелодию любви по стеклу, вырисовывая на нём узоры. Закрытая церемония прошла просто прекрасно, а уже после самые близкие друзья провели с ними оставшийся день в местном недорогом, но атмосферном кафе. Ночью, гуляя по бульварам и одиноким аллеям, они клялись в своих чувствах, громко смеясь и крича. Ближе к рассвету, когда недопитая бутылка дорогого вина осталась на парапете одного моста, они вернулись в гостиницу и подолгу наслаждались друг другом. – Ты мой муж, – тихо шепчет юноша, вытягивая руку к потолку, чтобы после любоваться ещё одним колечком, таким же красивым и утонченным. А Чанёль хохочет рядом, целуя своего теперь мужа в макушку с таким тёплым чувством в груди, что сам тянется к чужим пальчикам, прижимая их к щеке. Мальчонка плакать готов, глядя на такого родного и домашнего Пака, что теперь официально его. У них есть свой дом и своя семья, даже пушистый ребёнок имеется, всё по канону. Но сердце в недалёком прошлом Бёна желает слышать топот ещё одних маленьких лапок по квартире, шарканье коготков по паркету и умилительное тявканье каждое утро....
Спустя месяц супружеской жизни, Бэкхён ещё больше расцвёл, похорошел и стал более счастливым, чем когда-либо был. Их жизнь ничем не изменилась, кроме той пряной интимности, что возникает каждый раз во время их бурного секса. Одно дело любить своего парня, но любить своего мужа – совершенно другое. А в доме всё же появился ещё один рёбенок, маленький и пушистый. Бэкхён тогда каждое начало дня жалобно смотрел на мужчину, а в его завершении молил об этом чуде немного иначе, но не менее продуктивно, потому через неделю к новому месту жительства привыкал маленький щенок корги, живенько перебирая своими маленькими лапками, чтобы скорее добежать до любимого папочки. Малыш Джеон очень любит своих родителей, пусть и страдают пятки большого отца от его зубок чаще, как и старшего брата, что принял его с распростертыми лапами.