Знакомство с родителем

Kai Engel – Lesicia

      Пятое ноября.       С осенней непогодицей, сильными ветрами и частыми дождями пришла так же и депрессия. Она густым туманом окутывала бедный разум мальчишки, заставляя того страдать. Бэкхён задыхался, глотая пыльный воздух, деланный им самим ещё год назад. Словно только заехавшая на песчаную дорогу машина. Сначала ничего не происходит, но после в воздух взлетают клубни пыли и мусора, из-за чего не видно преодоленной дороги. То же самое случилось и с Бёном. Из-за любви к Пак Чанёлю, поглотившей его с головой, точно бы синие волны в тихом океане во время шторма, он практически забыл, что было до той злосчастной встречи. Бён больше не видел любви к девушке из-за клубней пыли.       Он больше не видел счастья рядом с ней, большой семьи в недалёком будущем, как они вместе мечтали, держась за руки и даря друг другу самые тёплые и нежные улыбки. Рядом с Тэён была беспросветная тьма, а отношения с ней казались тяжелыми тучами, возвышающимися над головой парня. Бэк устал лгать и играть, вместо этого он испытывал боль. Настолько сильную, что даже любящий взгляд Пака не мог её унять, ни поцелуи и ни объятья. А постоянный ком в горле мешал сказать правду наивной девушке, которая слепо верила всем тихим и горьким «люблю» и неискренним улыбкам.       И, если быть честным с самим собой, Бэкхён давно прошёл игру, ещё в свой день рождения. Тот вечер, проведенный в загородном доме четы Пак, запомнился ему на всю жизнь. Атмосферный ужин в кругу самых близких людей, приятная музыка на заднем плане, господин Пак у мангала, готовящий мясо, и милая улыбка Тэён, периодически скрываемая за бокалом вина. Бэкхён помнит, что девушка тогда выглядела просто превосходно, живее и ярче, чем когда-либо, но его внимание всё равно было сосредоточено на Чанёле. На широких плечах мужчины, крепкой спине и накаченных руках, на баритонном голосе и бархатном смехе. На глазах с привлекательными морщинками в самых уголках, когда тот улыбался, которые смотрели так, что внутри всё переворачивалось. Их теплый шоколадный оттенок, приукрашенный поблескивающим в них светом уличных светильников, влёк в свои сети.       — И сколько раз мне нужно тягать тебя за ушки? — весело пропел Пак, когда они остались с парнем наедине.       — Не нужно трогать мои бедные ушки, — беззлобно фыркнул Бэк, улыбнувшись. — Я не хочу быть похожим на тебя, эльф! — показал язык и тихо засмеялся, когда Чанёль удивленно ахнул, притворно схватившись за сердце.       — И что же мне с тобой делать? — парень и не понял, в какой именно момент оказался в крепких объятьях мужчины.       — Поцеловать? — невинно захлопал глазками Бён, закусив губу. Он обнял мужчину за плечи, на что тот, усмехнувшись, опустил свои руки на поясницу мальчика.       — Сколько раз? — шепот в чужие губы, блестящие из-за слюны.       — Двадцать один, — нетерпеливый вздох сорвался с тонких губ парня, после чего последовал поцелуй. Потом второй, третий, четвертый.…       Тогда-то Бэкхён и понял, что это конец их игры. Когда в лёгких уже кончался воздух, а кончики пальцев побелели и стали болеть, так сильно парень прижимал мужчину к себе, в голове прозвучала фраза «You win!» Дело осталось за малым, всего лишь выбрать. Это несложно, да? Всего лишь сказать «Отныне я хочу быть только с тобой!» Но кому? Кого он хочет выбрать, а кого должен…?       К сожалению, Бэкхён просто слишком труслив, чтобы сделать правильный выбор, а после не приходилось жалеть.       После весны настало лето. Тэён улетела к своей тёте в Японию, чтобы отдохнуть. Она так же приглашала с собой Бэка, но тот каждый раз отказывался, ссылаясь на то, что родителям нужна будет помощь и он поедет непосредственно к ним. Бэкхён снова лгал, а Тэён впитывала всё как губка, понимающе кивая головой. Но парень никуда не ездил, если не считать квартиры Чанёля, в которой он практически прописался на это время. И целый месяц его никто не волновал, кроме любимого мужчины и рыжего кота, который скрашивал унылые вечера, когда Пак задерживался на работе. Ёлик кстати подрос и располнел, превратившись в мешок с шерстью, как любил называть кота Чанёль, который и баловал же этот мешочек всякими вкусностями.       Бэкхён был счастлив, просыпаясь каждое утро рядом с любимым человеком, он был счастлив видеть родную улыбку и слышать привычное «Бэкки, я дома». Он был счастлив просто тому, что страх отступил назад, мысли о Тэён перестали кружиться роем в голове, а Пак теперь всегда был рядом.       Но это продолжалось всего лишь месяц, и девушка вернулась домой к концу августа, а страх и мысли, приносящие боль, вновь стали кошмаром наяву.       Но на этот раз Бён не мог скрыться от них.       Эта миссия стала невыполнимой, потому и хотелось убежать далеко, за пределы города, и кричать. Громко. Чтобы рвались связки, а уши закладывало. Чтобы, чёрт возьми, заглушить девичий голос, произносящий «я тебя люблю». Чтобы просто, блять, забыть это всё. Хотя бы на время. Хотя бы, сука, на ёбаный час.       Потому что пиздец как больно. Невыносимо паршиво, из-за чего желудок выворачивает наизнанку, и тяжко, что даже сердце плачет кровавыми слезами.       Просто Бэкхёну больно. Ведь так бывает. Иногда люди чувствуют себя крошечными и бессильными, когда в жизни случается что-то непредсказуемое. Тогда они, люди, становятся уязвимыми, потому что не всегда получается побороть это.

Бэкхён слишком слаб, чтобы справиться с этим.

***

      Тёмное полотно неба украшали яркие звёзды, выстраивавшиеся в целые созвездия. Бён сидел на балконе, неторопливо осушая пузатую чашку тёплого чая. Он смотрел на небо, позволяя телу и душе расслабиться, спрятав все мучавшие его мысли за воображаемую заслонку. Довольно морозный воздух заполнял лёгкие, доставляя им лёгкую боль, а тонкие аккуратные пальцы крепче сжимали посудину, греясь об её стенки. Пар клубился над чашкой, вскоре рассеиваясь, за чем изредка наблюдал парень. В голове оседала нагнетающая пустота, и Бэкхён не знал, что с ней делать. Он ведь должен что-то решить для самого себя, хотя бы для того, чтобы, наконец, отпустило. Чтобы вскоре это всё просто забылось как страшный сон.       Тишину буквально разрезал стук в дверь, заставляя Бэка встрепенуться. Покинув балкон, парень прикрыл на него дверь, чтобы холод не проникал в другие комнаты, студя их. Дно чашки встретилось с деревянной столешницей, а после послышались тихие шаги, напоминающие шарканье. Кто-то вновь постучал в дверь, после чего раздалась мелодия дверного звонка. Удивившись ночным посетителям, Бён пошел к двери, непроизвольно потянув ладонь к ручке ключу, что находился в дверном замке. Но в этот раз он решил посмотреть в глазок, потому привстал на носочки, заглядывая в него. По ту сторону двери стоял Пак. Он смотрел куда-то себе под ноги, опустив голову вниз, и как-то неестественно дрожа. Его глаза и щеки блестели из-за влаги, но на улице не было дождя, да и к тому же его одежда была суха. Сердце Бэкхёна болезненно сжалось…       Неужели Чанёль… плакал?       — Привет, — тихо проговорил парень, открыв дверь. Мужчина перед ним поднял свой взгляд на него, позволяя увидеть покрасневшие глаза. Чанёль всхлипнул, закрыв ладонью глаза, пока по щекам струились слёзы. Не только Бэкхёну было больно всё это время. Чанёль шагнул вперёд, заходя в квартиру, пока Бён снимал с него пальто, не говоря и слова.       Пак выдохнул спертый воздух, проводя огрубевшими пальцами по щекам, стирая мокрые дорожки. Было как-то ново показывать свою слабость перед кем-то, потому Чанёль поджал губы, пряча стыдливый взгляд, сосредоточив всё своё внимание на противоположной стене. Мужчину разрывало от эмоций, сдерживаемых бесконечно долгими годами. Он просто не хотел быть снова один, как это было когда-то. Смерть матери Тэён нанесла большой удар по Чанёлю, а после и несчастный брак с лживой сукой, посмевшей положить глаз на имущество мужчины. После этого Пак остался наедине со всеми своими проблемами, и никто не хотел, даже не пытался, помочь ему. А после появился Бэкхён. Его личный лучик счастья, за который ему пришлось бороться с собственной дочерью.       Из-за этого Чанёлю было больно.       — Чанёль? — боязливый шепот и мягкое касание ладони к нездорово красной щеке. — Всё хорошо?       Мужчина покачал головой, прикрыв глаза, и положил свою ладонь поверх чужой, слегка сжимая её. Он едва слышно что-то промычал и скривил губы в улыбке.       — Не всё хорошо, Бэкхён, — прохрипел чужой голос, будто бы царапая ржавыми гвоздями барабанные перепонки. — Всё очень плохо, знаешь? — вновь открыл глаза Пак, фокусируя взгляд на испуганных глазах мальчишки.       — Что-то произошло? — одними губами произнёс Бэкхён, делая маленький шажок ближе к Чанёлю, чуть ли не прижимаясь к его груди своим носом.       — Да, — кивок головы. — Я полюбил тебя, хотя не должен был этого делать, — просипел мужчина, после закусив губу.       — Почему? — наивно спросил Бэкхён, будто бы это не он встречается с дочерью своего мужчины.       — Издеваешься? — усмехнулся Пак. — Заваришь мне чай? — мужчина пошёл в сторону кухни, одергивая полы хлопковой рубашки серого цвета вниз.       Парень, как-то вымученно вздохнув, отправился следом, почесывая ноготками заднюю часть шеи. Поставив чайник на плиту, парень зажёг конфорку, выкинув использованную спичку в мусорное ведро, и повернулся лицом к мужчине. Тот лишь слабо улыбнулся, протянув обе руки к парню, заставляя последнего идти к нему навстречу, чтобы после заключить в своих объятьях. Бэкхён, встав на носочки и обняв мужчину за шею, уткнулся носом в местечко за ушком, вдыхая пряный аромат шампуня, пока сам Пак прижался сухими губами в лилейной щеке мальчика, опаляя горячим дыханием висок мальчишки. Сердце в груди Чанёля буквально громыхало, ударяясь о грудную клетку. Почему-то сейчас все беспокойство куда-то ушло, и осталась лишь кристально чистая умиротворенность.       — Тебе не надоело играть? — аккуратно спросил Пак, боясь напугать мальчика. Точно бы он играл роль охотника, а Бэкхён его личная дичь, которая в любой момент могла вспорхнуть в небо. И тогда найти ответ на мучавший всех вопрос было бы невозможно.       — Я боюсь, Чанёль, — пробурчал мальчик, крепче прижавшись к мужчине. Он покрывается мелкими мурашками, будто бы сам страх липкими холодными ладонями трогает его, исследуя всё тело.       — Я понимаю, но это всё затянулось на слишком долгий срок, Бэкки, — вздохнул Пак. — Я устал, понимаешь? Скоро уже будет год, милый, как мы затеяли эту глупую игру, — мужчина поцеловал парня в макушку, прикрыв глаза. — Видимо, я слишком много выпил, раз подписался на это.       — Прости.       — За что ты извиняешься? — ответил Чанёль, усмехнувшись. Кончик его носа предательски защипал, а на глаза накатились слёзы.       — За то, что появился. Что вновь пришёл к тебе после произошедшего в день нашего знакомства. Что начал встречаться с твоей дочерью, — Бэкхён к концу фразы услышал, что заплакал. Он не почувствовал слёз, не почувствовал, что его голос стал ломаться. Но он услышал свои по-детски громкие всхлипы. — За то, что существую.       Бэкхён слабый и ничего не может с этим сделать.       Чанёль сломался и не знает, как помочь себе.       Мужчины так и остались стоять в обнимку, позволяя слёзам скатываться по своим щекам, понимая, что пора.       Сейчас или никогда, Бён Бэкхён.

Сейчас или никогда…

***

      Двадцать седьмое ноября.       Конец осени граничил с наступающей зимой, потому белоснежные пушистые хлопья снега уже тогда танцевали в небе, создавая завораживающие картины. Сердце в груди билось в разы быстрее, пытаясь вырваться на волю, будто бы в грудной клетке Бёна слишком мало места.       Острые обломки чего-то разрушавшегося внутри него больно царапали его внутренности, заставляя самого парня каждую минуту болезненно жмуриться и тяжело дышать, пытаясь вдохнуть хоть немного чистого кислорода. Совсем чуть-чуть.       — С Днём Рождения, папочка! — весело прокричала Тэён, кинувшись отцу на шею с объятьями. Она звонко чмокнула мужчину в щёку, оставляя на бритой коже алый след от помады.       Ты! Ты виноват в этом, Бэкхён! — внутри что-то оборвалось, а внутренний голос продолжал шипеть, чуть ли не брызжа слюной, в сторону Бёна проклятия. — Паршивец, посмевший разрушить отношения отца и дочери!       Но Бэкхён ведь ничего не сделал… правда? Даже если и так, то он же не специально…       Чанёль улыбнулся, приобняв дочурку за тонкую талию, и поблагодарил за поздравления, после чего посмотрел в сторону парня. Что и после сделала Тэён, слишком тесно прильнув к тёплому телу мужчины.       Слышали? Вы слышали это? Не волнуйтесь, просто сердце Бэкхёна стало расходиться по швам. Осталось совсем ничего, а пока улыбнись и запомни заботливый взгляд самых любимых глаз, Бэкки.

Сегодня ты видишь их в последний раз.

***

      — Завтра, — шептал мужчина в губы парнишки, запустив ладонь в мягкие волосы на затылке, на что Бэкхён раскрыл рот в немом стоне, прогнувшись в спине. Из-за ласк, подаренных его телу, он совсем прослушал, что сказал его мужчина, потому-то тот вновь повторил.       — Что завтра? — Бён оторвался от Чанёля, облизывая свои уста, точно чувствуя сладкий привкус кончиком языка.       — Ты признаешься Тэён, — продолжил Пак, поглаживая большой ладонью тонкую спинку мальчика, проникнув ею под ткань украденной из его же гардероба рубашки. — И сделаешь выбор.       — Но я не смогу, Чанёль! Ты же знаешь, что я не сделаю этого… — начал Бэк, но его грубо перебили, будто бы даже не желая слушать его очередные отговорки.       — Иначе я попрощаюсь с тобой, ты меня понял? Я просто вышвырну тебя из своей жизни! Тебе ясно?! — рыкнул мужчина, всматриваясь в нездорово посеревшее лицо парнишки. — Я тебя спрашиваю, Бэкхён!       Парнишка сморгнул с глаз накатившиеся слёзы, кивнув.       Я понял, Чанёль. Понял.       Я

люблю

тебя.

***

      Чанёль не сводил свой взгляд с Бэкхёна, буквально уменьшающегося из-за нагнетающей атмосферы. Мальчик почти не улыбался весь вечер и вёл себя как-то отчуждённо, словно бы его там и не было вовсе.       Почему он молчит? – думалось Чанёлю, пока он поддерживал беседу с дочерью, отчего-то слишком радостной и весёлой. – Он ведь обещал. Он должен.       Бёну было страшно, неимоверно страшно. Страшно было делать грёбаный выбор, признаваться Тэён, смотреть в глаза Чанёлю. Мужчина никогда не простит его, Бэкхён это знал, потому и решил, что не пожалеет, если выберет…       – Бэкхён, а ты ничего не хочешь сказать? – сердце парня остановилось на миг, прежде чем снова забиться, но уже с бешеной скоростью. Это оказалось куда хуже, чем представлял это себе Бэкхён. Он думал, что мягко начнёт этот разговор, признавшись Тэён, а потом извинившись и сказав, что им суждено расстаться. Но не мог даже представить такого исхода событий.       Хоть фраза и была совершенно обычной и, скажем так, дружелюбной, будто бы Пак хотел, чтобы Бэк так же влился в их компанию, но он смотрел выжидающе и надменно. Чанёль был доминантом, и все без каких-либо исключений должны были ему подчиниться.       Верно, Бэкки?       Чанёлю же получилось подчинить тебя?       Будь котиком и признайся ей.       Давай же, не будь трусом, малыш.       Ты не трус, Бэкки? Не испугался такой ответственности?       Бэкхён перевёл взгляд на Тэён, посмотрел в её полные любви и преданности глаза, набрал в лёгкие воздух, пока разбушевавшееся в грудной клетке сердце билось о рёбра.       Успокойся, малыш. Просто выдохни и признайся, не бойся.       Бён, как-то воровато взглянув на Чанёля, опустил взгляд в свою тарелку и зажмурил глаза, медленно покачав головой.       – Эм-м, думаю, что мне нечего сказать, господин Пак.       – Убирайся. – усмехнулся Чанёль, прикрыв глаза. Он почему-то и думал, что всё будет именно так. Бэкхён испугался, не иначе, этот мальчишка совсем ещё трус. Он, наверное, не ожидал, что та, как казалось изначально, безобидная и совершенно глупая игра будет иметь настолько затянутый и непредсказуемый сюжет. Да никто не знал и не ожидал такого поворота событий, ведь это, блять, всего лишь игра. Что, чёрт возьми, могло пойти не так?!       Бэкхён удивлённо посмотрел на Чанёля, чувствуя себя полностью разбитым.       – Т-ты серьезно..? – начал он ныть блеющим голоском, но его грубо перебили.       – Пошёл прочь, Бэкхён!       На этом моменте голос подала Тэён, испуганно глядя на самых близких людей.       – Отец, Бэкхён, что происходит?       – О, дорогая, что происходит?! – истерично начал Чанёль, резко поднявшись из-за стола, откинув стул в сторону коридора, имеющего множество дверей, ведущих в разные комнаты. – М, с чего бы начать? Бэкхён, не подскажешь? – рычал мужчина, подойдя к бледному Бэкхёну. – Может, с того самого дня, когда я мастурбировал тебе на кухне?! Милая, это было в день нашего знакомства. Неожиданно, да? – Пак обратил внимание на свою дочь, глотающую слёзы, когда та выронила из аккуратной девичьей ладошки вилку для рыбы, а та с громким стуком упала на пол. – Ой, а потом я родился, – глухо усмехнулся Чан, прикрыв ладонью глаза. – Ровно год назад мы первый раз переспали, дочурка. Да-а, его стоны доносились прямо из моей спальни и, наверное, весь этаж наслаждался теми прекрасными звуками, – протянул он, истерично смеясь. – Бэкки, а что произошло потом, а? – мужчина ближе наклонился к лицу младшего, выдыхая эти слова прямо ему в лицо. – Забыл? Ну давай напомню, я же добрый, мне не жалко! Тогда, моя дорогая дочь, началась очень интересная и глупая игра! Правила вспомнил? Бэк, ну же, ты сам же их и придумал, чёрт возьми!       Чанёль кричал, потому что, сука, надоело молчать. Надоело! Ему было глубоко плевать на рыдающих дочь и любовника, ибо если бы он прекратил кричать о своей боли хоть на минуту, то сломался бы. Схватив со стола бутылку коньяка, который являлся ровесником Бэкхёна, сделал несколько больших глотков, но не опьянел ни на йоту, лишь ярость вспыхнула сильнее и ярче.       – У моего мальчика амнезия? Ох, какое горе! Как же жить теперь?! – продолжал орать Пак, запустив полупустую бутыль в стену, чтобы та разбилась на множество осколков. Как и сердце. Только чьё именно? – Ладно, не беда, я же помню! Тэён, было всего несколько, мм, правил? Или чем это было, Бэкхён?! – Пак присел на край стола так, чтобы он мог видеть и дочь, и бывшего возлюбленного. Неожиданно прозвучал громкий хлопок, потому что Чанёль ударил себя ладонью по лбу. – Точно! Ты же забыл, прости! Ах, – выдохнул он, после продолжив, но уже более спокойно, обращаясь к дочери. – Я должен был трахать его, любить. Блять, да делать всё, чтобы этот трус выбрал меня. Ну, или же тебя. Кажется, он думал, что он главный и всё под его контролем. Но, Бэкки, чувства есть не только у тебя, ты понимаешь это? Мне ведь тоже было больно, сука! – дико заорал Пак, словно зверь, брызжа слюной. – Я уверен, что если бы знала Тэён, то и ей тоже было больно всё это время, эгоистичный ты ублюдок!       Бэкхён, роняя слёзы, дрожал и впитывал каждое слово своего любимого мужчины, как губка. Чанёль был чертовски прав, безусловно. Мальчишка всего лишь эгоистичный трус, которого не заботили чувства его любимых. Главное, чтобы эта тайна не вскрылась, - думал Бэкхён, засыпая в объятьях девушки или мужчины, потому что тогда всё будет сложно и тяжко. А зачем лишние проблемы, когда можно вести себя как последний уёбок и думать, что всё хорошо. Но можно же было давно признаться, верно? Просто сказать Тэён, как он и хотел давно, что, к его счастью, а её сожалению, он любит её отца. Ну, бывает, перепутал, так сказать. Но! Бэкхён трус. Ничего нельзя с этим сделать, потому что, чёрт возьми, страх руководит человеком, а не, блять, мозг или, того хуже, сердце. Ебаный страх.       Тем временем Чанёль продолжил:       – Между нами вспыхнула страсть, милая. Мы занимались любовью везде, мы дарили друг другу самые пылкие и горячие поцелуи, а объятья были настолько сильными, что после на наших телах, кроме множества засосов, укусов и меток, оставались и синяки. Мои чувства были к нему сильнее, чем к твоей матери, когда она была жива, детка. И я был серьезно намерен на него, что, блять, до меня не сразу стало доходить, что я отбиваю парня у своей дочери. Но я сразу же забывал обо всём, стоило мне увидеть его. Поцеловать такие сладкие губы. Сжать его тонкую талию в своих ладонях. Услышать молящее о чем-то большем «папочка». – Пак прикрыл глаза, прокручивая эти стоны в голове. – Ты называешь меня папочкой чаще, чем она.       – Хватит, – проплакал Бэкхён, но его не услышали. Видимо, его голос совсем пропал из-за стыда и горечи, ощущаемой буквально на языке.       – Тэён, он просто великолепен. Я каждый раз восхищался им. И жутко ревновал, видя вас рядом. Но я мстил. Мстил вам обоим, грубо вбиваясь в него и оставляя метки на всём его теле! Потому что он, сука, мой! Мой! Даже его любовь принадлежит мне! Блять, я полюбил твоего парня, Тэён! Это ужасно! – как-то совсем пресно прошипел Пак, словно он выдохся. Устал. – Но ужаснее было то, что мы обманывали тебя. Улыбались в лицо, сидя на диване и смотря фильмы, на котором мы с ним занимались сексом. Ели за кухонным столом, на котором я взял его раком, Тэён! Боже! – мужчину вновь охватила истерика. Он долго смеялся, смотря себе под ноги. Когда мужчина успокоился, он посмотрел во влажные из-за слез глаза девочки, грустно улыбнувшись. – Я делал всё, чтобы он скорее сделал этот выбор, но он струсил. Понимаешь? Мы с тобой, два идиота, которые любят его до беспамятства, так и не дождались грёбаного выбора. – Пак тяжело вздохнул, вновь глядя куда-то себе под ноги, после обращаясь к Бэкхёну. – Уходи. Просто иди куда подальше. Забудь сюда дорогу, пожалуйста.       – Я не пойду, Чанёль, нет, – до сих пор не веря в происходящее, прошептал Бэкки. Он не извинялся перед Тэён, как думал Пак, а просто не хотел уходить. Чанёль дал бы ему ещё один шанс, не будь он человеком слова. Ведь он тоже дал себе обещание попрощаться с мальчишкой, если тот не признается во всё Тэён сам.       – Ты уйдёшь, Бэкхён, прямо сейчас. Разве ты не слышал моего отца? Он не желает тебя больше видеть, как и я. Ну же! Пошёл прочь, брысь! Скройся с глаз моих! – завизжала Тэён, бросив в сторону Бэкхёна бокал с вином, обливая им бедного парнишку. Но стоит только представить, что она чувствовала, как сердце сжимало тисками. Ей больнее в два раза. Не каждый день предают два самых главных, важных, близких и любимых человека таким образом.       – Давай, Бэкки, тебе пора, – мягко прошептал Пак, подойдя к мальчишке. Он, обняв того за плечи, поднял со своего места и повёл в сторону коридора. Ёлик крутился под ногами мужчин, предчувствуя какую-то беду, а Бэкхён цеплялся пальчиками за Чанёля, не желая уходить.       Пак подтолкнул мальчика ближе к входной двери и опустился на колени, чтобы обуть того, зная, что Бэкхён не сделает этого сам. Поправив на дизайнерских туфлях шнурки, которые подарил Бэку мужчина, последний стал надевать на того драповое пальтишко, еле сдерживаясь, чтобы не заключить мальчишку в своих объятьях и никогда не отпускать. Бён дрожал и бесшумно плакал, позволяя слезам делать влажными его щёки, тихо шепча извинения и слова любви.       – Чанни, – пробурчал мальчик, когда Чанёль посмотрел в его заплаканные глаза. – Я не хочу уходить, Чанни. Совсем не хочу.       – Ты помнишь, о чем мы тогда договаривались? – Бэкки кивнул, всхлипнув, а Чанёль не сдержался и крепко обнял своего малыша. – Мой бедный ребёнок, – глухо усмехнулся он, прижимаясь губами к холодному лбу Бёна.       – Ты готов расстаться со всем этим? Вот так просто? – парень прижался к Паку, будто без него погибнет.       – Я не могу строить отношения с человеком, который может лгать мне, Бэкки.       – Но ведь я не лгал тебе…       – А Тэён? Ты лгал ей на протяжении года, малыш, и никак не хотел признаваться в этом, – мужчина открыл входную дверь, выпуская мальчика из объятий. – Прощай, Бэкки.       – Можно я поцелую тебя? – прошептал младший, поджав губки, но на его просьбу ответили тихим «иди».       Бэкхён покинул квартиру Чанёля с разбитым сердцем, рыдая в голос, как маленький ребенок, и давясь спёртым воздухом.       Чанёль закрыл дверь в свою квартиру и простонал от тупой боли во всём теле.       Но впереди предстоял ещё один тяжелый и сёрьезный разговор. ***       Чанёль смотрел куда-то вдаль, за пределы огромного города. На стекле отражалось его поникшее серое лицо, разбавляемое огнями ночного Сеула. Не было той облегченности и свободы, как думал Пак. Было совсем пусто и одиноко, а внутри всё горело из-за алкоголя и злобы, разъедающей его изнутри. Кажется, это была новая глава его тяжелой жизни, но почему-то писать продолжение не хотелось. А смысл? Избавились от главного героя, без которого вся книга потеряла свою яркость и теплоту. Она так и будет валяться на полке с женскими романчиками, и никто не купит её, потому что она без счастливого конца. А быть может, сюжет этой книжонки, никак иначе её назвать нельзя, будет слишком постным и неинтересным. Но мужчина уверен, что купил бы её. Просто потому, что в ней есть Бэкхён. До определенного момента, правда, но есть. Там описывается красота его улыбки, блеск глаз, мягкость губ и изящность тела. И Чанёль будет скучать по всему этому, прокручивая в голове образы его маленького мальчика, одинокого и разбитого сейчас. Однако он не будет менять что-либо, потому что это выбор и решение Бэкхёна, поэтому Пак не может противиться ему. Слово Бэкхёна для него закон, не иначе.       – Иди сюда, малыш, – улыбнулся Пак проходящему мимо рыжему коту, взяв того на руки. Ёлик заурчал, дёрнув ушками, и вцепился коготками в плечо Чанёля. Он, видимо, так ругал своего хозяина за такую оплошность.       Пак не сдержал слёз, вспомнив, как ручки Бэка протянули ему котёнка, а после прозвучало «теперь он будет жить с тобой!»       – И что? Ты предлагаешь мне вернуть его? – спросил Ёль у кота, вытирая собственные слёзы.       Только дыши.       Вдох-выдох.       Вдох.       Выдох.       Ты не будешь делать этого, Пак Чанёль.       – Я должен.