"Леди по-королевски или просто Наташа.....

Больно. Очень. Я лежу. Кажется, ровно. На спине. Не хочу открывать глаза. Они тоже болят. И двигаться не хочу. И дышать. Ведь даже это больно. — Кажется, она пришла в себя, - слышу совсем рядом, но будто сквозь вату. Прислушиваюсь. Либо мне показалось, либо этот голос не принадлежит ни одному из тех мужчин. Стоп. Я знаю этот язык. Я знаю этот голос! С трудом открываю глаза и слегка поворачиваю голову в сторону. Свет ослепляет, и тем самым делается еще больнее. — Тема... - одними губами произношу я. Видимо, я еще и конкретно охрипла. — Наташа! Да, это он. Брат. Значит, она все же успела. Капельница и еще какие-то приборы. Один из них противно пикает. Хоть и не громко, но раздражает. За спиной Артема фигура. Мужчина в темном костюме. Ах да… Алекс. Значит, я еще и во дворце. — Как Вы себя чувствуете? - спросил он. Моя голова не сразу переварила, что он сказал на чертовом английском. — Хреново, – да, вместо голоса хрипы. — Главное, что ты жива. И что ты со мной. – улыбнулся брат. — Да. Я с тобой… - шепотом сказала я и вновь погрузилась во тьму. Как бы плохо мне не было, как бы меня не ранили, и вообще что бы ни случилось, а спор между двумя богатенькими ублюдками не потерял силы, и занятия продолжались. И теперь, не имея возможности сбежать, я каждый день проводила в компании книг. На реабилитацию ушло около трех недель, так что в общей сумме я пробыла в этой чертовой стране чуть больше месяца. Не сказать, чтобы мне не нравились Нидерланды. Нет. Тут довольно красиво. И культура у них интересная. И вообще ничего страна. Но все прелести легальных однополых браков, наркотиков и проституции для меня заменили книги, ужасная погода и комната с тремя окнами. Еще в начале лечения было приказано сидеть в "дурке", как я ее окрестила через пару дней. И пока я не могла особо ходить, это не доставляло неудобств. Но по прошествии времени, запрет на прогулки никто так и не снял, и это стало настоящей проблемой. И, как всем известно, запретный плод сладок. Желание выскользнуть во двор постепенно становилось все больше, а попытки все чаще. В один из таких моментов мне наконец удалось добраться до выхода. Черный ход на кухню всегда был открыт, а в период с 14:40 до 15:00 там оставались лишь посудомойки. И они, лишь исполняя роль нажимающих нужные кнопочки на специальных машинах зевак, не слишком волновались о конфиденциальности, предпочитая сидеть за столом в углу с чашечкой чая. Погода в этом месте менялась моментально. Солнце светило часто, но редкий день обходился без дождя. Хотя и в этом был некий шарм. Сама жизнь в своем беспрерывном течении здесь была другая и дарила некое, непривычное для меня, наслаждение, даже теми же дождями и туманами. Выбежав на улицу, я первым делом прижалась к стене. Камеры по периметру - это не шутка. Именно из-за них меня уже несколько раз ловили. Собираюсь и в какой-то момент отталкиваюсь от холодной стены, бросаясь бежать к высоким деревьям. На лице невольно появляется улыбка, когда, оказавшись меж тонкими стволами, я обнаружила, что за мной никто не бросился вдогонку. Теперь можно перейти на шаг и спокойно подышать воздухом. — И не страшно тебе тут ходить после того, что было? Голос раздался совсем рядом и был до злости знаком своей холодностью и твердостью. — Мне нужно теперь все деревья за милю обходить или суждено фобию заработать? - не оборачиваясь, спросила я. Ответом мне был смешок. — Ты либо слишком умная, либо слишком глупая. Никак не пойму. — Можно узнать, что Ваша царская задница делает в лесу? Разве у Вас не до одури загруженный день, как всегда? - решила сменить тему я и повернулась. Джон стоял в нескольких метрах от меня, увлеченно разглядывая переливы терпкой зелени в солнечных лучах. — Решил проверить твои успехи в обучении. Я лишь промычала что-то невнятное в ответ и зашагала дальше. Меня не особо интересовало, что сделает принц: продолжит стоять, уйдет или последует за мной. Но я искренне удивилась, когда он, подхватив меня под предплечье, мягко, но без возможности вырваться, повел куда-то в сторону от тропы. На мой удивленный взгляд он лишь коротко кинул "увидишь" и продолжил путь. Благо, идти можно было спокойно: из земли не торчали корни, и деревья росли достаточно далеко друг от друга. Наконец, отойдя достаточно далеко от дорожки, я заметила некий просвет между вертикальными полосами стволов. Поляна довольно большого размера и странноватой формы с зарослями некошеной травы, что тянулись к небу и доставали до кисти. Отпустив мою руку, мужчина зашагал к середине поля. Я же, получив свободу второй руки, подняла ладони на уровень глаз и, будто используя невидимый фотоаппарат, навсегда оставила в памяти "снимок". Девочка лет десяти и мальчик лет пяти бежали по самому краю воды. Волны, будто желая дотянуться до их ног, тонкими полосами расстилались по влажному песку и безвольно возвращались назад в глубину. Звонкий смех и веселые крики, подхватываемые ветром, доносились до сидящей на песке женщины. Золотистые локоны были собраны в высокий хвост, а зеленые глаза светились теплом и радостью. Она определенно могла назваться красавицей. Аккуратные, аристократические черты лица и бледная кожа, изящный стан, который не скрыть даже под великоватыми шортами и ветровкой. Оставляя следы на белоснежном песке, к ней подошел мужчина. Они явно подходили друг другу. Высокий, статный, с волевыми чертами лица, темно-русыми волосами и будто бы улыбающимся карими глазами. Сев рядом, он обнял женщину за плечи и, поцеловав в макушку, проследил за ее взглядом. Дети стояли совсем недалеко. Мальчик маленькими кулачками, присев, пытался брызгать на старшую сестру, которая дразнила его, бегая вокруг. Женщина, подняв ладони на уровне лица, сложила их в воображаемый фотоаппарат и, окликнув детей, улыбнулась, сказав "чик". Она сделала снимок. Снимок, что остался с ней до самой смерти. Темноволосый молодой человек с нескрываемым удивлением и интересом смотрел на девушку. — Что ты делаешь? - спросил он. — Фотографирую, - как ни в чем не бывало ответила та, словно фотоаппарат в ее руках был столь же материален, как и деревья вокруг. Опустив руки, она медленно зашагала к мужчине. — И что же ты делаешь со снимками? - с усмешкой произнес Джон. Натали сделала еще несколько шагов, оказавшись чуть впереди мужчины, обвела взглядом всю поляну, деревья и лишь тогда, не поворачиваясь, будто зачарованная видом, ответила: —Помню… Всем известная мелодия "Учат в школе" буквально сотрясала все вокруг. Хоть официально осень только началась, листья вокруг уже успели пожелтеть, а солнце почти не грело. С десяток новоиспеченных первоклашек, словно утята за мамой-уткой, потопали в здание школы со своей первой учительницей. За ними последовала еще одна группа. И вот пришел черед 1-В. Русоволосая старшеклассница стояла неподалеку. В привычном жесте она подняла ладони на уровень лица. Красивой змейкой по парам дети начали движение. Последней шла девочка. Ее пара, светловолосый мальчишка, с небольшим опозданием заметил, что его класс двинулся. Взгляд на старшую сестру, тихое "чик" - и мальчик с веселой улыбкой бросился догонять свою группу. А в памяти девушки осталась "фотография" с тремя самыми близкими людьми в первый день осени. Их последней осени. — Что это за место? - произнесла девушка, медленно шагая по полю. Расставив в стороны руки ладонями вниз, она будто гладила высокую траву. — Это секретное место, - ответил идущий позади мужчина, не отрывая взгляда от Натали. — Неужели никто во дворце не знает о нем? - все так же не оборачиваясь, спросила девушка. — Никто не может приходить сюда кроме меня. — Значит оно особенное. У него есть история? — Да. Натали остановилась и обернулась, ожидая рассказа. Мужчина продолжал шагать, пока не поравнялся с ней и они продолжили путь вместе. — Эта дубовая роща вокруг искусственная. Ее высадил мой прадед в память о жене, которая умерла при родах. Он не мог смириться с тем, что ее больше нет, и каждый день на протяжении двадцати лет приходил сюда. — Значит, он высадил все эти деревья в память о любви? Мужчина остановился и, покачав головой в отрицание, поднял взгляд к небу. — Ненависти... - тихо сказал он. Девушка остановилась и обернулась. Неожиданный порыв ветра, подхватил его слова, унося их в голубую даль. Волны некошеной травы, будто зеленый океан, буяли вокруг них, а единственным звуком стал шелест листвы вековых дубов. Убрав за ухо упавший на лицо локон, Натали подняла руки к мужчине и тихо произнесла: — "Чик".