Wrong time travel. А что если...

*** — Не уходите, мадемуа… Амели! — юноша вдруг встал с кровати и словно окаменел. Он и сам не мог понять, зачем задержал девушку. Юная Люкас, постояв секунду и придерживая дверную ручку, испуганно обернулась. Жюль продолжал стоять на месте и, потупив взгляд, смущенно объяснил: — Возможно это прозвучит странно, но в вашем присутствии я… словно у себя дома… С вами так хорошо и уютно, что я… я не чувствую себя таким одиноким… — он говорил шёпотом и сбивчиво, так что девушке могло показаться, будто Жюль плачет. Растроганная этими словами, она по-дружески потрепала его каштановые волосы и, легонько прикоснувшись пальцами к его подбородку, обратила лицо к себе. Юноша стал часто-часто моргать, скрывая мокрый блеск глаз. — Так и быть, я побуду с тобой ненадолго… *** — Чёрт, чёрт, чёрт! Ну должно же быть этому какое-то объяснение! — изобретатель взбудоражено бродил взад и вперёд, думая на ходу над этой загвоздкой. — Раз уж даже у тебя нет ответа, я тогда вообще пас… — заявил Марти. Настроение у него было паршивое: застряли в прошлом веке, великий фантаст с амнезией, Машина Времени неосязаема, бумажник украден, Эйни пропал! «Просто супер-комбо неудач!» — сделал вывод парнишка и снова достал плеер. Уж на этот раз ему ничто не помешает насладиться музыкой. Если бы не… Марти неистово выругался. — Что с тобой? — Вот что, — парень снял с себя наушники и плеер и, демонстрируя причину своего негодования, провёл по ним рукой. Она прошла насквозь. — Как это понимать?! Ученый остолбенел. Ничего не ответив, он быстро распахнул багажник и тяжело вздохнул. Марти окликнул друга, но он лишь угрюмо смотрел внутрь. — Помнишь я говорил тебе о последствиях… — Ага, — парнишка подошел к другу. — Так вот это они и есть, — Док показал на свои приборы имевшиеся в их арсенале: усыпляющий генератор, портативный бинокль, футуристическая одежда Марти — всё перевоплощалось в обычные вещи. Даже ховерборд теперь ничем не уступал привычному нам скейтборду. А в довершении всего… — … Моя электрогитара! — раздосадованно воскликнул владелец, держа инструмент в руках. — Господи! А она-то за что?! Изобретатель вновь погрузился в размышления и не торопился с ответом. Он пытался сопоставить все события. — Вот теперь ты понимаешь, что мы натворили, мой мальчик? — Не… совсем… — пробормотал парнишка, заметив среди багажа карманный диктофон. Нажав на кнопку записи, он удивился, что устройство не изменилось на какую-нибудь бесполезную деревяшку и вполне себе функционирует. — Смотри, а с ним ничего не происходит.  «До поры до времени», — подумал ученый грустно, а вслух произнёс: — Боюсь, Марти, на этот раз мы кардинально изменили временной поток. Если события будут идти своим чередом, мы застрянем здесь навсегда! Нет-нет, не застрянем, а будем частью парадокса! Парень недоуменно уставился на друга с видом: «объясни». — Хорошо. Давай рассуждать логически: если к Жюлю Верну не вернутся воспоминания, то он не напишет свои романы, следовательно, эти книги не будут существовать. Как ты помнишь, именно благодаря его рукописям я открыл для себя путь в науку и посвятил ей свою жизнь. А как я стану ученым, если не прочту первый стимул моей юности? Тогда получается, что и сама идея создания потокового накопителя не появится на свет. А без него мы не смогли бы лишить юного писателя памяти — вот и замыкается круг парадоксального явления! Ты слышишь меня, Мартин? Переваривая слова Дока в голове, парнишка впал в небольшой ступор. После легкой встряски за плечи, он уронил диктофон. Тот беззвучно упал на сено. — Всё верно, Док. Но что насчёт твоих вещей и моей гитары? — Книги месье Верна дали толчок не только мне, но и многим другим изобретателям. Вероятно, устройства меняются по той же причине, что и наша машина времени — они просто не будут созданы… МакФлай захлопнул капот автомобиля и, вздохнув, сказал: — Ладно, давай разберёмся с этим утром. *** Разговор двух молодых людей продолжался до сих пор. Жюлю вдруг захотелось узнать все истории о путешествиях, какие он только миновал вместе с журналистами. Надо признать, Амели была неплохим рассказчиком. Она начала с путешествия в Трансильвании. Юноша хоть и был заинтересован рассказом, но мистическая сторона этой истории его как-то не впечатлила. — … Призраки… стаи летучих мышей и неизвестные крики по ночам… Напоминает какую-то сказку, нежели действительность. Я уже как-то вышел из такого возраста. — Это не сказка, а всего лишь слухи, — пояснила рассказчица, нахмурившись. — Между прочим, как раз на основании этих «сказок» мы и отправились туда. Раньше ты проявлял больший интерес к подобным явлениям… — заметила она с огорчением, но старалась не показывать его собеседнику. Продолжая слушать историю, юноша очень обрадовался, когда Амели сказала, что брала уроки вокала. — Напойте мне, прошу, — и затих в ожидании услышать дивные звуки. Девушка не разочаровала своего слушателя, и её тихий вокализ заставил забыться на минуту. Жюль очарованно прикрыл глаза и ощутил чувство упоительного спокойствия и равновесия. Но неожиданно в голову ударила острая боль, словно возле его ушей разбилось оконное стекло или фарфор. — У вас чудесный голос, Амели, — прошептал он, прервав пение. — Я мог бы вам аккомпанимировать, если бы умел играть хоть на каком-нибудь инструменте. — Когда научишься, тогда посмотрим, — с легкой усмешкой заметила она. — Однако мы отвлеклись от рассказа. Хотя знаешь что, может лучше тебе не рассказать, а показать? У папы в кабинете хранятся все копии выпусков нашего журнала, так что ты можешь их сам прочесть. — Но мне гораздо приятнее слушать от первого лица, — возразил молодой писатель. — Зато там есть много фотографий, таких как эта, — девушка указала на все тот же снимок с месье Филеасом и другими членами Реформ-клуба. — Может это поможет тебе вспомнить… Ночью редакция «Contes de Voyage» напоминала заброшенный дом. Скрип половиц под ногами казалось был слышен даже с улицы — такая тишина царила в здании. Но самым мрачноватым местом в это время суток был именно «папин кабинет». При свете керосиновой лампы маски разных племен Африки, украшавшие стены, могли не на шутку напугать, а высоченные полки с книгами так и норовили рухнуть всей массой прямо на ночных визитеров. По крайней мере такое впечатление сложилось у юноши. — Жутковато здесь ночью… — шёпотом сказал он, прикрывая дверь. Девушка подошла к письменному столу отца и, выдвинув оттуда ящик, достала кипу бумаг. Поставив свой подсвечник на столешницу, она начала искать нужные ей номера журнала и сурово заметила: — Только не говори, что тебе страшно. Мой Жюль никогда ничего не боялся! Молодой писатель, расстроенный тем, что вместе с памятью лишился ещё и уверенности, молча проследовал вглубь кабинета, к книгам, сделав вид, что не услышал этих обидных слов. Проходя мимо многочисленных изданий, он внезапно обнаружил полку, недавно заполненную его собственными книгами, совершенно пустой. — Амели, мои книги кто-то взял!