Академия искусств

      Пенни оторвалась не сразу. Сначала ее опережали мальчики, и пара девочек, но художники отстали примерно через десять минут, и девушка вырвалась вперёд. Бежать по лесу было просто классно! В тени деревьев прохладно, приятно и свежо, разве что влажные, скользкие листья, корни деревьев и камни предательски ставили подножки, так что скоро штаны и кроссовки вымокли.       Бежала Пенни вдоль высокого забора, да ещё и огороженного сверху колючей проволокой. Она нашла его почти сразу, как забежала в лесополосу. Насколько могла судить Пенни, лес был довольно протяженный. Не было слышно машин, звуки города или, хотя бы, деревни. Тишь да лес. И зачем такие меры предосторожности? Академия в такой глуши (по крайней мере, так казалось Пенни, она не могла точно определить где находится. Может лес не такой уж и длинный и глухой), и «дети искусства» наоборот, стремятся сюда, а не пытаются сбежать. От животных колючая проволока ни к чему… Словно не школа, а тюрьма.       Свежий воздух и пробежка — единственное, что пришлось по душе Пенни за эти два ужасных дня. Но даже такое наслаждение, не давало отвлечься. Она на задании! Нельзя терять бдительность. Внимательно изучая окрестности, но не переставая бежать, чуткий слух агента уловил еле слышный шорох. Сразу же затормозив, девушка еще раз прислушалась, но ответом ей была лишь глухая тишина. Как будто кто-то притаился и выжидает лучшего момента, чтобы напасть.       Сердце ускорило темп, и вовсе не от бега, а от чувства опасности. Ну почему ее перчатки так не вовремя пропали? Сейчас бы создала себе очки и осмотрела весь лес, а так дергайся теперь от каждого шороха. Снова перейдя на бег, девушка продолжила краем глаза наблюдать за высокими стволами деревьев, которые умело скрывали в своих тенях опасности. Бежав как минимум еще минуты три, Пенни снова услышала подозрительный шорох. И сказывалась ли небольшая паранойя, или это была чистая правда, но зоркому глазу агента попалось какое-то движение.       Девушка уже слышала звуки приближающихся и задыхающихся художников, так что если она собиралась пойти в лес, то нужно было это сделать прямо сейчас. Двигаясь бесшумно, с ловкостью пантеры на охоте, «Адель» продвигалась по лесу. Её не покидало страшное чувство, что, если киллер и здесь, то одного выстрела в голову будет достаточно, чтобы убрать с пути ненужного свидетеля. Присыплет листвой и найдут только через неделю разложившийся труп. Или под маскировкой не будет видно, гниет ли она? Брр, что за чертовщина в башку лезет! И вообще, она-то киллеру зачем? И почему он должен обязательно оказаться здесь?       Вслушиваясь в лесную тишину и стараясь не обращать внимание на бешеный стук сердца, Пенни прошла немного вглубь леса, где, даже если бы она и закричала, вряд ли ее кто-нибудь услышал. Девушка сначала не поняла что происходит, но через секунду чувствуя под ногами только пустоту, стало понятно что она падает в заранее приготовленную яму. Во время этого недолгого полета с пальца соскочило колечко, и вся маскировка пропала. Но Пенни (уже в своем настоящем виде) не сразу это заметила. Руки покрыли незначительные царапины, а вот нога на которую она так неудачно приземлилась, не только была разодрана об какую-то корягу, но похоже еще и сломана. Опомнившись через минуту, Пенни посмотрела на свои руки и из груди вырвалось тихое «ах!». На руке не было кольца, а значит она сейчас не «Адель МакЛейн», а Пенни Гаджет! В ужасе начав шарить руками по гнилой и влажной листве, она услышала звук приближающихся шагов возможного киллера. Пошарив руками, ей все же удалось найти колечко и, быстро надев его на палец, она снова превратилась в «Адель» ученицу Академии Искусств. Быстро шепнув колечку, чтобы оно растрепало прическу, которую она создала утром, над девушкой повисла знакомая белокурая голова Роджера!       — Опаньки! Кого я вижу. Здравствуй, малышка! Что ты делаешь в лесу, да еще и в яме? — насмешливо, но все же озадачено спросил он.       — Тот же вопрос. У меня физкультура сейчас, а вот что тебя сюда привело? — настороженно, готова отразить любое нападение, спросила «Адель». При этом выглядела она в его глазах, должно быть, жалко. Сидящая в яме, на полусгнившей, мерзкой, влажной и холодной листве, да ещё и исцарапанная, с повреждённой ногой.       — Тебе помочь или предпочитаешь сидеть в яме? — не услышав вопроса, поинтересовался Роджер. Девушка согласно кивнула, и блондин протянул ей руку за которую она схватилась, как за спасательный канат. Преодолевая боль в ноге, оттолкнувшись от земли, она наконец-то оказалась на поверхности.       — Спасибо что помог, но что ты тут делал? — потребовала объяснений юная Гаджет.       Роджеру, а точнее Талону, показалась очень знакомой эта интонация, недоверчивая и слегка самоуверенная, но он решил сейчас не заморачивать себе этим голову, так как эта красотка требовала объяснений. На самом деле он сидел здесь в засаде, чтобы не упускать из вида свою подопечную Катерин, но ей это не нужно знать.       — Ты знаешь, как хороша природа в это время года? Я всегда любил гулять в такое время по лесу, а отказывать себе в удовольствиях я не люблю. Вот и решил покинуть аудиторию и прогуляться, а вот что тебя завело именно в лес? Не любишь физкультуру?       — Д-да, не переношу, — кивнула головой девушка.       «Странно по тебе этого не скажешь», — мысленно сказал себе парень, но вслух произнес другие слова, обращая внимание на внешний вид девушки. Ой, а кровь и царапины не пропали! Профессор, вы гений!       — У тебя кровь на ноге, подожди, — Роджер наклонился и оторвав полоску ткани с ненавистной академической формы осторожно перевязал ей ногу. Такой жест показался ей очень милым, но Пенни все равно не покидало смутное сомненье: то, что он ей напел — чистой воды ложь. И ее не покидало ощущение того, что она вдыхает вместе с лесным воздухом еще и очень знакомый запах геля для волос.       — По-моему тебя уже ищут, может лучше вернешься на трассу?       Улыбнувшись на прощание, Пенни уже хотела уйти. Но только сделав шаг, из глаз чуть не полились слезы, а из горла вырвался непроизвольный вскрик. На ногу было невозможно ступить.       — Сильно болит? — Пенни не хотелось показывать слабость, но зачем скрывать то, что и так очевидно. В следующее мгновение, парень подхватил ее на руки и, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, посмотрел «Адель» в глаза. «Наверно линзы», — подумал он, слишком уж неестественным показался ему цвет радужки.       — Я бы и сама дошла, — неуверенно и смущенно отводя глаза в сторону ответила девушка, на что парень, не стараясь скрыть смех, откровенно заглушил лесную тишину приятным и — о боже! — таким знакомым смехом?! Ох, сейчас так не хотелось ломать над этим голову. На его руках было не плохо, и даже приятно. Такой обходительный, заботливый, симпатичный. Не то что этот Талон. Он вместо того чтобы помочь ей, просто бы заржал, да еще и поиздевался.       — Ну раз у нас все так далеко зашло, может расскажешь о себе? — держа ее на руках и осторожно продвигаясь в сторону спортплощадки (на трассу возвращаться было глупо, через не очень-то непроходимую лесополосу гораздо быстрее), Талон решил узнать об этой девушке хотя бы чуть больше информации. Она ему приглянулась. Вся такая милая, хрупкая. Не девушка-боец, как некоторые, а творческая натура. — На каком ты курсе?       — Первый курс художки, а ты?       — Музыкант, первый курс, — еле удержавшись, чтобы не состроить недовольное лицо отозвался Талон, про себя умоляя, чтобы она не начала просить его сыграть на каком-нибудь инструменте, или спеть. Девушка к слову, тоже молила небо, чтобы он не попросил ее что-нибудь нарисовать.       — Ада, лапушка, долго нам ещё, как думаешь?       Лес все никак не кончался, хотя со стороны Академии не казался большим. И художников не было видно. Бедолаги, Пенни надеялась, что они ещё живы и не попадали от усталости.       — А ты куда идёшь? В Академию, или кружишь по лесу?       Роджер встал и чуть не бросил её на палую листву. Пенни громко пискнула, и двинула его по ноге, выражая своё недовольство такому к себе отношению. Удар, даже у Адель, был что надо. Роджер зашипел, но ни слова не сказал. Понял, что виноват. Сел рядом.       — Мы в трёх соснах заблудились, — заявил он. Тем более, что был не очень-то далёк от правды. Сосны тут были. Не три, конечно, но и не целый лес. Вполне себе в меру.       — Не мы. Откуда там вообще яма?       — И не одна, — меланхолично заметил он. — Там целый полигон.       Правда заброшенный. Обрывки верёвок, даже снаряжение ржавое, сетки какие-то… Я, в принципе, это добро и изучал, когда услышал треск. Яма твоя была совсем недалеко, видать, тоже часть полигона. Слазить бы на дерево, вдруг и там чего найдётся…       Вот это новости! Полигон в лесополосе Академии. А ведь эти «тонкие натуры» не в ладах с физ-рой. Спрашивается: зачем такие сложности?       — Насколько всё старое? — поинтересовалась Пенни.       — Верёвки почти сгнили, да и влажно там. Железяки ржавые-ржавые. Ну, год-два они там точно болтаются.       — Питер сказал, физкультуру пять лет назад ввели… Может, этот полигон — типа экзамена? Ну, как пленэр, или финальное прослушивание, только по физ-ре…       Сидеть на влажных листьях — плохая идея. Пониже спины уже подмерзало и подмокало. Пенни сдуру подскочила, но нога была против такого жеста, и, не стесняясь, напомнила об этом. Девушка выругалась самым крепким известным ей ругательством, и с тоской вспомнила Брейна с дядей. Конечно, большую часть работы на задании всегда делала она, но дядя завершал начатое, и племянница нисколько не обижалась на него. Она — новичок, просто горячая девчонка, а он — профи. Глупо обижаться, тем более на родного дядю. Сейчас, в этой треклятой Академии, с этими хилыми, самодовольными художниками, с этими киллерами… Убить! Всех убить! Со злости, Пенни врезала по стволу толстого дерева, под которым они сидели. Вот только секундой раньше — и Роджер не успел бы увернуться, и девушка расквасила бы парню нос.       — Воу, крошка, полегче, — провёл по волосам, почему-то цыкнул. — Давай-ка мотать отсюда…       Он легко подхватил Пенни на руки и снова куда-то пошёл. Оказалось, что идти-то им оставалось совсем недолго. Они вылезли возле небольшого домика садовника, который находился на другом конце от спортплощадки. Оставалось только пройти всю территорию Академии и сдаться жуткому физруку, но Роджер предложил более здравую идею:       — Давай-ка в медпункт. А я доложу учителю.       До медпункта её заботливо дотащили, сгрузили заохавшим медсёстрам, и скрылись, обещая вернуться. Пока профессиональные тётушки обследовали ногу, где-то в учебном корпусе Академии прозвенел звонок. Скорее всего пара кончилась. Пенни охнула, медсёстры сочли это за признак падения в обморок и сунули под нос нашатырь. От него стало ещё дурнее и гадостней на душе, захотелось отпихнуть вонючую бутылочку, но, поняв, что ученик падать не собирается, медсестра сама убрала эту дрянь из-под носа.       Врач, появившийся почти сразу, очень быстро и профессионально обследовал ногу. Заявил, что перелома нет, но ноге необходим отдых. Написал ей освобождение на неделю. Ну, кто молодец? Уж точно не Пенни. Сидя в комнате, как настоятельно рекомендовал (то бишь приказывал) врач, много не сделаешь, ведь Катерин, Линн и Питер на пары исправно ходят, и караулить их не выйдет. Господи, кодекс! Любимый, родной, как ты не вовремя пропал!

***

      — Ох не нравится она мне.       — Где-то я её видел… Откуда я её знаю…       Первая тень выдохнула, и резко сказала:       — Я спать. Не хватало ещё получить втык от дежурной по этажу. И вообще, нельзя подозревать всех подряд только потому, что она тебе не нравится. Андромеду я же не подозреваю…       — Молчи уж, паучара безмозглая. Вали отсюда, пока не засекли.       Первая тень обиженно цыкнула и растворилась во мраке.       Пенни всю ночь одолевали самые жуткие кошмары. Просыпаясь и засыпая всю ночь, на утро она свалилась в лихорадке и бреду. И когда только простыть-то успела?..