Живи

      Несмотря на недавнюю кончину короля, во дворце устроили настоящий пир. Съехались практически все благородные дворянские дома Альтеры, и, кроме того, королева-регент пригласила героев, особо отличившихся в битве против Чёрного Дракона. В их числе были и Ламберт с Лией. Прямо сейчас они сидели за огромным, ломящимся от всевозможных блюд и кувшинов с напитками столом. Ламберт, не замечая ничего вокруг, поглощал очередное мясное угощение, запивая его вином из золотого кубка. Лия лишь закатывала глаза, стараясь не смотреть на это безобразное зрелище.       Барнак, кажется, пытался вести светские беседы с благородными дамами. Пунцовый от вина он, неуклюже почёсывая затылок и запинаясь, пытался рассказать свои знаменитые истории так, чтобы у леди уши не свернулись в трубочки. Получалось не очень. Дамы же, изящно обмахиваясь веерами, слушали воина чисто из вежливости.       Герант с Аргентой стояли в дальнем углу залы и что-то обсуждали. Разговор был серьёзный, поскольку их лица напряжённо застыли, глаза внимательно изучали друг друга. Изредка Аргента хватала брата за руку и умоляюще заглядывала ему в глаза.       Королева эльфов Нарсиэль слушала доклад своего советника, который прибыл на праздник вместе с ней. Она как-то обмолвилась Кассии о каком-то союзе между людьми и эльфами. Возможно, она обсуждает его условия с советником прямо сейчас. Лучше её не отвлекать.       Тут с лестницы, шурша роскошным платьем, плавно спустилась прекрасная, но уже пожившая королева, держа за руку красноволосого наследника с грустным взглядом. Мальчику было всего лет двенадцать, а он уже смотрел на мир совершенно по-взрослому, многое понимая. Королева важно расправила плечи, скользнув взглядом по гостям, и их тут же со всех сторон окружили представители самых разных благородных домов.       Колдунья вздохнула. Ну, явилась она на праздник, и что дальше? Определённо, она чувствовала себя здесь лишней. И зачем только она послушала Терамая. Кассия ещё раз тяжело вздохнула, уже собираясь по-тихому улизнуть из дворца, пока её никто не приметил, когда вдруг кто-то потрепал её за рукав. Она посмотрела вниз и увидела копну рыжих непослушных волос. Огненное чудо задрало свою головку и показало Кассии своё белое веснушчатое лицо с огромными глазищами и острым носиком.       — Тётя,— сказала девочка,— тётя Кассия, возьмите меня в ученицы.       Кассия вздрогнула от такого обращения. Но, несомненно, девочка вызвала у неё настоящее умиление. Колдунья присела на корточки и заглянула огненноволосой малышке в глаза. В огромные карие омуты, полные детской радости и невинного любопытства. Девочка светилась от счастья, видимо, встретив предмет своего обожания и безмерного восхищения.       — И как тебя зовут, чудо? — чуть приобняв малютку, спросила Кассия.       — Кайлин! — гордо задрав острый носик, воскликнула девочка.       — Интересно. И почему же ты, Кайлин, хочешь, чтобы я тебя обучала?       — Потому что я хочу стать самой сильной волшебницей и служить при дворе! — глаза огненноволосой малышки заискрились.       Губы Кассии тронула улыбка.       — Какая ты амбициозная!       На душе потеплело. Тут подбежали родители Кайлин и, рассыпаясь в извинениях за доставленные неудобства, схватили малышку за маленькие ручки и увели вглубь залы.       — Не думал, что ты умеешь ладить с детьми,— она услышала голос сзади.       — Вы – клирики – всегда считаете нас приспешницами тьмы, лишёнными всякого добра,— Кассия поднялась.       Обернувшись, она застала Терамая, стоящего у стены, с интересом её разглядывающего.       — Вижу, сегодня тебе лучше. Я наконец-то смог определить твою болезнь. Мне помог в этом Герант.       Герант. Кулаки колдуньи сжались. Сердце волшебниц чувствительное и обидчивое, и Кассия не знала, когда сможет простить его. А уж забыть, подумала она, никогда. Такие как Герант не вытаскиваются занозой, они вгрызаются в сердце, оставляя после себя глубокие шрамы.       Терамай вышел на балкон. Кассия последовала за ним, пытаясь унять дрожь в руках и клокочущее сердце. Она упёрлась руками в перила, напряжённо стискивая их пальцами. Прохладный ночной воздух приятно обдувал лицо. На улицах было шумно, ведь праздник был не только во дворце, но и во всей Небесной Гавани, поэтому, таверны, трактиры и корчмы были забиты до отвала воинами, эльфийскими лучницами, некоторыми служителями Богини и волшебницами Ковена, ради которых, собственно, Кассия и появилась на пиру. Эль и вино льются в эту ночь рекой, подумала Кассия, наблюдая за огромным хороводом и плясками на площади под весёлые, не всегда приличные, песни бардов и шумный аккопанемент уличных музыкальный трупп. Это ещё надо посмотреть, где веселее: во дворце в окружении чопорного дворянства или там, под жёлтой луной, в обществе пляшущих простолюдинов.       Однако колдунье сейчас не хотелось ни того, ни другого.       — Твоя болезнь и не болезнь вовсе,— начал Терамай. — На самом деле... ты отравлена кровью Чёрного Дракона. Среди всех заразившихся у тебя самая тяжёлая степень.       Кассия замерла. Вдох-выдох. Она до боли вжала ногти в мрамор, чтобы не закричать от отчаяния. И куда подевалась сейчас вся её выдержка? Может, ушла вместе с остальными силами? Хотелось метаться из стороны в сторону, кричать, ругаться и бить кулаками в ярости. В бессильной ярости. Но Кассия осталась недвижима, словно каменное изваяние на площади. Молчала. Она догадывалась об этом ещё в самом начале. Чёрный дракон состоит из тьмы, зла, яда, его кристалл извергает такую черноту, что сразу же пленяет разум жертвы, вызывая ужасные метаморфозы с его телом. А кровь... медленно разъедает всё живое. Сердце вдруг заболело. Кассия попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Она тихо прохрипела что-то несвязное. Осознание своей правоты накрыло сильной волной, и колдунья вдруг ощутила всю эту безысходность и неизбежность скорого конца. Бессильная ярость вновь закипела в жилах. Сколько ей осталось ещё? За что? Почему во всём виноваты драконы? Во всех бедах... разбитое сердце, отравленное тело.       Это конец.       — Снова он, снова драконы,— прошептала колдунья, горько усмехаясь.       — Кассия...       — Я скоро умру. Ты же знаешь, что от этого нет лекарства.       — Послушай...       — Нет. Не надо меня утешать.       — Кассия! — клирик схватил её за грудки, заглядывая колдунье прямо в глаза,— Да, от этого нет лекарства, но это не значит, что ты не сможешь его найти. Я никогда не думал, что буду тебе это говорить, но ты самая могущественная волшебница из ныне живущих. Ты сильна. Ты умна. Неужели ты думаешь, что не способна оттянуть свою кончину, не способна разработать лекарство? Не сдавайся!       Он с силой встряхнул её, поставил на место. Кассия отшатнулась назад, отрешённо блуждая взглядом по клирику.       — Зачем мне жить, оттягивать свою смерть, искать лекарство? Для чего?       — Да много причин для того, чтобы жить! Ну, смотри...— клирик судорожно выдохнул, пытаясь собраться с мыслями,— разве... разве у тебя никогда не было мечты? Ты ещё молода, может быть, сейчас наступила пора исполнить её.       Мечта? Какая ещё мечта? Кассия задумалась. Всю жизнь она мечтала лишь о силе, славе, признании. Теперь она умрёт, оставшись в истории могущественной колдуньей, а её имя навеки будет на устах бардов, восхваляющих великих и слагающих баллады об их похождениях. Это ли не достойная кончина? Что ещё надо для счастья?       Она вдруг ощутила призрачное прикосновение, маленькую тёплую ладошку, вложенную в её взрослую.       «Потому что я хочу стать самой сильной волшебницей и служить при дворе!»       Молчание. Бушующий рой мыслей затих, в душе наступила настоящая тишина. Да, её имя станет историей, сама она станет легендой, но... это всё? Всё её наследие? Этот дар она хочет оставить будущим поколениям?       Кассия подняла свой взгляд, полный решимости и твёрдости. Терамаю показалось, что прежний огонь вспыхнул в её глазах с новой силой. Перед ним сейчас стояла пока ещё не прежнняя, но уже набирающая обороты колдунья с несносным характером и полная чудовищной силы. Кассия выпрямилась, расправила плечи, гордо подняла подбородок. Казалось, даже её малиновые локоны наливались цветом, став ещё более ядрёными, чем прежде.       — Я могу передать свои знания другим. Обучить их тому, что знаю сама. Я сделаю это. Я возведу Ковен до небывалых высот, я взращу новое поколение волшебниц, которые в своей силе превзойдут меня. И я не опущу больше руки. Я буду жить этим, я обязательно найду лекарство.       Вот это настрой. Терамай уже успел пожалеть, что вернул в строй такую опасную конкурентку. Как бы она в своём стремлении не разрушила Орден Храмовников. Ну, не бывать такому, подумал он. Уж он-то позаботится. Дальнейшая явно жизнь обещает быть весёлой. Терамай усмехнулся своим мыслям.       — Завтра же я возвращаюсь в Ведьмину Топь. И... Терамай, спасибо. Я не могу сказать, что мы с тобой стали друзьями. И уж тем более о союзе между Ковеном и Орденом Храмовников не может быть и речи, но... давай расстанемся с тобой на такой дружелюбной ноте.       — Не думай, что я проиграю тебе, колдунья,— Терамай протянул руку.       Он улыбнулся, глядя на вытягивающееся от удивления лицо Кассии.       — Я тоже тебе не проиграю, клирик. И, кстати, прости за мою недавнюю истерику.       Их ладони сомкнулись в крепком рукопожатии.