Живи

      Кассия не могла поверить своим глазам. Герант, любимый златовласый юноша с обворожительной улыбкой, оказался настоящим... чудовищем.       Она ещё помнила, как он, в миг обратившись в дракона, взмахнул крыльями, и в ушах засвистело. Земля содрогнулась от дикого рёва. Дракон, мчавшись на запредельной скорости, хватал когтями монстров, терзал их, бросал обратно на землю. Казалось, он обезумел...       Всё случилось слишком быстро. Кассия помнила лишь вспышку боли и темноту, в которую мгновенно погрузился разум.       Очнувшись, она увидела перед собой измученное лицо. Серые беспокойные глаза. Он что-то шептал ей, что-то... успокаивающее. Она не понимала ни слова, лежала на земле, словно оглушённая. Тело тряслось, и сердце сжималось от ужаса.       Мы все умрём.       Громкий вздох нарушает мёртвую ночную тишину в больничной палате. Крепко вцепившись в концы одеяла, колдунья пытается отдышаться. От волнения на лбу проступает испарина.       Опять. Сколько можно уже? Ей опять снится тот бой. Почти месяц прошёл.       Схватившись за стакан, стоящий на прикроватной тумбе, Кассия дрожащими руками быстро наливает себе воды из графина. Опрокидывает, обжигая горло ледяной жидкостью. Разум потихоньку начинает проясняться.       — Чёрт возьми!       Стакан в руке течёт, раскалённый до красноты огненной магией, жидкое стекло обжигает кожу. Колдунья смачно ругивается, тряся рукой и бросая на пол то, что ещё пять минут назад было ёмкостью для питья.       Упав обратно на жёсткую койку, Кассия смотрит в окно напротив. Чёрное небо, луна с любопытством заглядывает в палату. Вокруг так тихо и спокойно, что Кассия понемногу успокаивается и прикрывает воспалённые веки. Липкое забытье своими длинными щупальцами вновь втягивает её в свои бездонные коридоры.

***

      — Госпожа Кассия?       Дверь хлопнула, и в комнату тяжёлыми шагами вошла грузная медицинская сестра.       — Фу, ну и затхлый запах! Я же приказала этим девкам вчера проветрить палату,— женщина, устало вздохнув, потёрла переносицу.       Кассия внимательно посмотрела на старшую медицинскую сестру, примечая располосованный глубокими морщинами лоб, суровые глаза, покрытые жёлтыми пятнами и сухие губы с трещинами, которые та беспрестанно облизывала. Тело женщины было тучным и дряблым. Кассия скривила губы, наблюдая, как сестра с силой распахивает ставни, кряхтя и тяжело переступая с ноги на ногу. Обычные люди быстро приходят в негодность, думала колдунья. В глубине души разливалось приятное тепло радости от того, что волшебницы владеют заклятьями, замедляющими этот неизбежный и страшный процесс.       — Вам сейчас принесут завтрак.       И вышла. Кассия, оставшись в одиночестве, тут же глубоко вдохнула, вбирая в лёгкие максимальное количество воздуха, и чуть не закашлялась от щекочущего внутри чувства. Больше всего она любила утренний запах свежести и зелени, приносимые лёгким ветерком в палату. В такие моменты Кассия забывала, что торчит в госпитале уже добрых три недели.       На завтрак была каша. Пресная водянистая каша и стакан молока. Кассия чувствовала себя ребёнком, давилась, пережёвывая странное содержимое. К здешней пище привыкнуть было трудно, если не сказать невозможно. Привыкшая к придворным изыскам колдунья по началу и вовсе отказывалась, но вскоре сдалась и смирилась. Смысла в её капризах нет, ведь еда не изменится.       После завтрака принесли горькие, противные лекарства, сделали укол, обругали, заметив ожоги на руке. Через четверть часа Кассия уже лежала в кровати, укутанная одеялом. Опять скучать. Её собственные мысли давно уже стали единственным шумом в этой палате, где ровными рядами стояли еще пять пустых коек.       Раньше, когда ей было совсем худо и всё тело ломило от боли, её навещали. Почти каждый день приходила Нарсиэль. Она садилась на стул, закидывая ногу на ногу, рассказывала Кассии о том, что происходит во дворце, предлагала после выздоровления отправиться в Ану Арендель, чтобы тдохнуть от забот. Это, конечно, была ложь, но Кассия делала вид, что верила. После сражения с драконом и убийства короля в Небесной Гавани сейчас полная неразбериха, дел невпроворот, поэтому отдохнуть дадут ещё не скоро. Иногда приходил Терамай проверить, как проходит курс лечения. Пару раз колдунью навещали Барнак с Ламбертом и Лией. Этот громила всегда смущался, и краснел, и путался в мыслях, запинаясь через слово, когда пытался рассказать свои легендарные истории из жизни. Кассию это откровенно забавляло, она молча слушала до конца, не перебивая, а потом улыбалась, и тогда опытный воин расцветал весенним цветком, словно какой-нибудь незрелый мальчишка.       Один единственный раз к ней пришла Аргента. Зашла, вышагивая в своей привычной манере, поставила рядом стул и нагловато уселась. Сначала они перекидывались любезностями, потом молчали: одна разглядывала палату, другая наблюдала за птицами в окне. Но в палате не было напряжения, это была... уютная тишина. Они не говорили о Геранте, не хотели ругаться. Кассия прекрасно знала, что Серебряный Дракон просто обожает своего брата, а Аргента сразу почувствовала кардинальную смену полюсов колдуньи по отношению к Геранту. Если раньше Кассия посвящала Золотому Дракону книги, то сейчас она была готова без раздумий порвать его портрет. Однако, несмотря на это, женщины понимали, что каким-то неведомым образом начинают сближаться. Поднявшись, Аргента бросила на кровать какую-то побрякушку, накрыла серебристую макушку алым капюшоном и быстро вышла. Кассия распознала в вещице женскую серёжку с чёрным камнем, только одну. Это был знак. Знак начала их призрачной, невидимой невооружённым взглядом дружбы.       Петли скрипнули, дверь медленно отворилась, из проёма выглянула тёмная макушка Терамая.       — Здравствуй, — негромко сказал клирик.       Он быстро вошёл, стуча подошвами сапог по дереву, взял табурет и поставил рядом с койкой. Присев, тут же достал из прикроватной тумбы медицинскую карту и быстро её пролистал, почти не вглядываясь в кривой почерк местного доктора, но определённо каждый раз выхватывая важные вещи, повторяющиеся вот уже некоторое время.       — Как ты себя чувствуешь?       — Как обычно,— колдунья смотрела в окно.       — Что с рукой? — Терамай скользнул взглядом, тут же примечая забинтованную ладонь.       Кассия прижала руку к себе, не желая показывать клирику.       — Ничего.       — Дай посмотрю.       — Не дам. Отстань от меня!       Терамай грубо схватил её за предплечье и притянул ладонь к себе, разворачивая бинт. Кассия не сопротивлялась. У неё не было сил, да и клирик был намного сильнее физически. Просто она не могла так просто взять и подчиниться, это же клирики! Вечные враги Ковена! Где её гордость?       — Ожог,— процедил сквозь зубы Терамай,— никак не можешь унять свою бесовскую магию?       Кассия поджала губы, наблюдая, как клирик слегка дотронулся подушечками пальцев её узкой ладони, щекоча её. Тысячи маленьких иголочек вдруг пробежали по спине. Кассия ощутила жар на щеках. Сосредоточившись, клирик сконцентрировал белые сгустки магии на кончиках пальцев и, быстро нашёптывая заклинание, принялся легко проводить ими вдоль ладони. Коричневые пятна испарялись на глазах, а боль уходила. Рука колдуньи была сухой и тёплой, кое-где твердели мозоли от долгого использования посоха. Когда ладонь приобрела полностью здоровый вид, Терамай отпустил её, переведя взгляд на Кассию. Та смущённо теребила другой рукой конец одеяла.       — Тебе не следует больше так делать,— сказал клирик, не реагируя на странную реакцию.— Твоё восстановление проходит медленно, слишком медленно. Твои периодические приступы, головные боли и слабость во всём теле... мы пока не можем выявить причину, поэтому веди себя сдержаннее.       — Почему? — вдруг спросила Кассия, хлопая своими воспалёнными веками.— Почему именно я?       — Герант обещал помочь. Они с Аргентой уже давно исследуют твою болезнь.       При упоминании последнего Кассия скривилась, сжимая обеими руками одеяло.       — Не понимаю, что между вами произошло? — клирик устало выдохнул, он вообще был очень усталым сегодня.— Да, он дракон, но не стоит же ненавидеть его только из-за этого. Он ведь спас нас.       — Он дракон, который чуть не убил меня.       — Это получилось...       — Случайно? Ты серьёзно в это веришь? Да, я знаю, что раздражала его всё это время, но это не повод отплачивать мне таким образом!       — Кассия...       — Хватит!       Повисло неловкое молчание. Кассия злилась, а Терамай попросту не знал, что ответить. Он не вникал в суть этой истории, поэтому считал себя некомпетентным выражать какое-либо мнение.       — Завтра будет торжество, посвящённое победе над Чёрным Драконом,— перевёл тему крилик.— После того, как мы отпели и похоронили павших в бою, лучшим решением было бы устроить пир, дабы прославить их подвиги. Да, и народу тоже надо отдохнуть, перевести дух и настроиться на мирный лад.       — Я не явлюсь.       — Её Величество королева-регент выказала личную заинтересованность в твоём присутствии на завтрашнем приёме.       — Всё прислуживаешь двору? — выплюнула Кассия, бросив полный бессильной злобы взгляд на клирика.       — Прекрати,— Терамай помассировал пальцами веки,— ты должна быть там завтра ради Ковена, ради своих же верных волшебниц, глупая ведьма. И ты будешь завтра выслушивать никому ненужные светские беседки трусливых аристократов и прочей знати, примешь с благодарностью беспокойство о своём состоянии от Её Величества, а так же будешь стоять там у всех на виду и полоскать свой рот вином при желании. Потому что так надо и твоих предпочтений, равно как и моих, никто не спрашивает.       Кассия широко распахнула веки, не веря своим ушам. С трудом придержала так и норовящую упасть челюсть. Терамай никогда не позволял себе ничего подобного, никогда не метал острое словцо в сторону королевского двора. Хоть он и говорил сухо и сдержанно, но видимо, нынешние события доконали и его.       Упёршись ладонями в колени, Терамай поднялся и отряхнул невидимую пыль с кожаного дублета. Уже у самых дверей его застал врасплох тихий всхлип позади. Оглянувшись, он увидел Касию, отчаянно пытавшуюся остановить слёзы, растирая их руками. Теперь он посмотрел на свою вечную соперницу совсем с другой стороны. Некогда могущественная колдунья, одним только взглядом вгоняющая врагов в ужас, теперь сидела, сгорбившись, хватала себя за больничную сорочку. Волосы, раньше пылавшие огнём, теперь словно выцвели и паклями свисали вдоль плеч. Кассия посмотрела на него потухшим взглядом, и сердце клирика ухнуло вниз, а живот скрутило в узел.       Никогда он не видел её настолько измученной и уставшей. Её огонь жизни медленно угасал.       Разум не успел среагировать, как его тело уже оказалось подле колдуньи. Терамай крепко прижал к себе рыдающую навзрыд Кассию.       — Хватит каждый раз возвращаться в прошлое, это делает тебе только больнее. Ты должна пережить, слышишь? Успокойся, — повторял словно мантру он ей на ухо. — И от болезни тебя вылечим, только не реви.       — Я не хочу... больше здесь находиться,— запиналась она,— не хочу болеть, не хочу видеть Геранта, ничего не хочу!       Терамай поймал себя на том, что сидит, поглаживая макушку Кассии. Она теперь уже тихо всхлипывала, прижавшись к груди клирика.       — Уходи уже, — прошептала она, прикрывая веки,— нечего меня жалеть, я ещё не совсем... сдалась.       Терамай нехотя выпустил Кассию из своих объятий и тихо вышел из палаты.       К вечеру Кассии стало плохо. Ей часто становилось хуже по вечерам, но сегодня было особенно невыносимо. Голова сначала бешено ходила кругом, не давая сфокусироваться на чём-то определённом. Наклонившись, Кассия не смогла сдержать рвотный позыв. Её вывернуло, выплёскивая всё содержимое больничной кухни прямо на выдраенный, но старый паркет. Во рту тут же стало мерзко, хотелось рвать ещё, но колдунья поспешно выпрямилась, подавляя другие позывы. Настрадавшаяся кружением голова теперь жутко ломила. Колдунье хотелось выжечь себе мозги, чтобы не чувствовать этой невыносимой боли.       Она схватилась за хрустальный графин и швырнула его в закрытые двери, и тот, столкнувшись с деревянной поверхностью, разбился, разлетаясь на тысячи осколков. Кассия отстранёно наблюдала за прозрачной лужицей, растекающейся и образовывающей дорожки на полу. Она уже не соображала. Не заметила, как вбежали сёстры, как дали лекарства, которые как всегда не помогали. Мысли растворились, оставив после себя засасывающую разум пустоту и сжигающую боль. Лишь эти две богини сейчас властвовали в её голове.       — Ой, нельзя вам завтра на приём-то, госпожа, — с деревенским акцентом сказала одна из медицинских сестёр, — если завтра так же худо будет, совсем копыта откинете-то.       — Молчать! — закричала Кассия, жмурясь. — Заткнитесь все, не хочу вас слушать! Оставьте меня в покое!       Где-то в глубине она чувствовала ярость. Ярость от того, что не может справиться с болью, не может ничего сделать. Кассия рвалась в трясине ярости, не в силах ничего изменить и лишь глубже погружаясь в болото заразы, поедающей её тело.       — Пожалуйста, успокойтесь, госпожа, — держа в руках стакан с водой, залепетала вторая. — Попейте водички и прилягте лучше.       — Вот, — в палату ввалилась старшая медсестра, — дайте ей это, — она протянула замусоленный стеклянный сосуд с непонятной жижей внутри, — старая ведьма Рэм сказала, что это зелье избавит её от боли.       — Госпожа Агата, но ведь нам запрещено…       — Замолчи и делай, что тебе говорят! Ведьму лучше лечить их колдовскими способами.       Через пару минут Кассия почувствовала запах трав. Она потянулась к протянутой столовой ложке, на которой уже находилось что-то тёмно-зелёное и кашицеобразное. Проглотив сладко-горькое содержимое, она запила его водой и откинулась на подушку.       Через четверть часа боль отступила, и колдунья смогла вздохнуть спокойно. Она чувствовала себя опустошённой, выпитой болезнью до дна. Прикрыв веки, Кассия медленно проваливалась во тьму, где её снова поджидал до боли знакомый кошмар о войне.