Истинное предназначение

Теперь судьба детей – твоя судьба, Лиам. Будь сильным. Твоя главная миссия, твое предназначение еще впереди. Не отказывайся от него и ничего не бойся. Будь терпелив и помни, что часть меня всегда с тобой. Лиам Кинкейд почувствовал, что снова плачет во сне, и открыл глаза. Голос Даана еще продолжал эхом звучать в нем, и даже образ еще стоял перед влажными от слез глазами. В комнате было темно, но за дверью мрак нового подземелья Авгура по-прежнему разбавлял свет от мониторов, которые бизнесмен-надомник никогда не выключал. Инопланетные дети спали на соседней кровати. Во сне они выглядели вполне счастливыми. Лиам потихоньку встал с дивана и вышел из комнаты в общий зал. Авгур, как обычно, торчал на биржах. С тех пор, как погиб Даан, а Лиам с детьми перебрался жить сюда, к другу, жизнь в подземелье изменилась, и Маркус Деверо был от этого не в восторге. - Опять не спится? – зевая и потягиваясь, полукимера подошел к полуночнику. - Знаешь, Лиам, вы меня достали, - огрызнулся Авгур. – Мне не спится уже месяц – ровно столько я вынужден терпеть у себя в доме твоих детей. - Они не мои, - обиделся Кинкейд, хотя и понимал, что Авгур отчасти прав. - Я уже предлагал тебе отдать их Дорсу или Рене, но ты никогда меня не слушаешь, - продолжил ворчать хакер в полный голос. - Ты знаешь, я не позволю сделать из них подопытных, - спокойным шепотом ответил Лиам. – И не ори, ты разбудишь моих детей. Кинкейд удалился на кухню, чтобы побыть в одиночестве и подумать, но спустя минуту услышал детский плач. Потом входные двери захлопнулись – это ушел Авгур. - Ей опять приснился кошмар, - тейлонский ребенок обнял Лаш за плечики и прижал к себе. Похоже, в его объятиях она чувствовала себя защищенной. Теперь они считали друг друга братом и сестрой, хотя, по сути, Хоши приходился для Лаш дядей (или тетей). Неважно. Они оба были детьми – маленькими неопытными существами в мире, где обидеть их мог каждый. Лиам присел на край кровати и попытался взять Лаш за руку, но длинные тонкие пальчики ловко выскользнули из его ладони. - Она не любит, когда к ней прикасаются чужие, - сказал Хоши. Он озвучил только одну из причин ее поведения. - Совсем как Зоор, - вспомнилось Кинкейду, и он пересел на свой диван напротив. - Недавно я вспоминал Рене, – оговорился тейлон. – Вы еще работаете вместе? - Мы давно не виделись, - пробубнил Лиам. - Теперь, когда вы с Лаш на Земле одни в своем роде, это может быть опасно для вас. Я бы не стал сейчас информировать Рене о вашем присутствии. Просто я не доверяю ей. - Жаль, - тейлонские глаза с грустью опустились. - Я был бы рад увидеться с ней снова. Почему ты думаешь, что она предаст тебя? - Она работает на Дорса… - Лидера Сопротивления? – уточнил Хоши. - Откуда ты слышал о нем? – удивился Кинкейд. - Этот человек был занесен в наши архивы как ярый противник политики тейлонов на Земле и лидер движения Сопротивления. - Ясно. Что-то типа новейшей истории в тейлонских учебниках, - предположил Лиам. - Мы не используем бумажные носители информации, - поправил Хоши. - Я знаю, - Лиам посмотрел на часы. Было почти четыре утра. Дети готовы были снова задремать, поэтому он оставил их в комнате одних и, уходя, прикрыл за собой дверь. Кинкейд поднялся из подземелья по каменным ступенькам, будто из обычного подвала, и, открыв самую обычную дверь, оказался в самом обычном деревянном доме. Авгур рассказывал, что этот старый одноэтажный дом на окраине Вашингтона он купил совсем за гроши. А приглянулся он бизнесмену только потому, что под этим домом был бункер. Самый настоящий, совсем как те, что строились в послевоенное время – после второй мировой. Тогда это было все равно что иметь гараж во дворе дома. Теперь на такие бомбоубежища опять пошла мода. В народ просочились слухи о возможной угрозе извне, то есть, из космоса, а слухами, как известно, Земля полнится. Кинкейд вышел на террасу и полной грудью вдохнул свежий воздух. На улице было морозно. Сухой рассыпчатый снег серебрился в свете фонарей и скрипел под ногами. Свежие следы от колес, уходящие за ворота, только подтвердили догадку Лиама – его друг опять уехал кататься по ночному городу. «Ровно месяц», - подумал Кинкейд, еще раз вздохнул и сунул зябнущие руки в карманы пальто. - Авгур прав, так не должно продолжаться, - он поднял глаза на звезды, будто хотел поговорить с ними. - Прости меня, Даан, но эта ноша слишком тяжела для меня одного. Покидая этот мир, ты призывал меня не бояться, сказал, что всегда будешь со мной. Но теперь я не знаю, так ли это. С каждым днем я чувствую, как ты отдаляешься от меня все больше. И я продолжаю бояться. Наверное, ты сказал бы, что я сам еще ребенок, и был бы прав. Я никогда не чувствовал себя сильным рядом с тобой и даже не пытался, потому что знал, что ты все равно сильнее. Но мне всегда хватало сил, чтобы продолжать жить, только потому, что я любил тебя и мечтал когда-нибудь признаться тебе в этом. Прости, я был дураком. Теперь тебя нет, но есть дети, которых ты любил. Ты верил, что со мной они будут в безопасности. Я польщен и всеми силами буду стараться, чтобы так и было. Не бранись, если я оступлюсь или сверну с верного пути, – ты знаешь, ведь прямой дороги к счастью не существует… За спиной Кинкейда вдруг скрипнула дверь, и этот звук прервал поток его мыслей, устремленных к звездам. Это шалил сквозняк в отместку за оставленную открытой дверь. Лиам поежился от холода и вошел в дом, стряхивая с волос еще не растаявшие снежинки. В камине с вечера еще тлели угли. Полукимера взялся их ворошить, и подкинул полено, чтобы разжечь огонь снова. Кинкейду больше нравилось находиться здесь, наверху: сидеть в кресле и смотреть в окно или слушать, как ветер гуляет на чердаке. Это напоминало ему о том, что он еще жив и способен видеть и слышать мир вокруг себя. Здесь было спокойно и непринужденно. Так тихо, что казалось: нет в жизни никаких проблем, никто не придет и не скажет убираться вон из дома, и не посмотрит на тебя так, будто ты предатель всего человечества. Авгур, конечно, никогда так не скажет и не посмотрит, но Лиам и сам понимал, что уже достал его своим присутствием и проблемами. Полено в камине занялось пламенем и вскоре уже начало потрескивать. Лиам понял, что задремал, позволив своим мыслям невпопад разбрестись по сознанию. С гибелью Даана в Кинкейде будто что-то умерло. Наверное, он лишился частички той беспечности, которую чувствуют дети рядом со своими родителями. Теперь он относился ко всему иначе: начинал видеть мир по-другому, чувствуя ответственность, и от этого становясь взрослее. Пока он был вынужден обременять друзей своими проблемами оттого, что иного выхода просто не видел, но вскоре надеялся обрести свой путь. Ведь, по словам Даана, предназначение все же существовало, и Лиам потихоньку начинал верить в него. За окном светало. Глобал показывал семь утра. Лиам снова вспомнил о Рене. Должно быть, она сейчас собирается в офис, где ее ждут свои дела и занудный Джонатан Дорс. Порой так хотелось открыть глобал и набрать знакомый номер, увидеть знакомое лицо на экране и сказать: привет Рене, я скучаю и моя жизнь превратилась в полный кошмар. Приходи в гости, и я покажу тебе кое-что интересное. Но всякий раз пальцы замирали над экраном, подчиняясь здравому смыслу, и разум подавлял собой все попытки Лиама проявить слабость и поддаться эмоциям. «Держись, Лиам, - говорил он себе, - у тебя нет права рисковать этими детьми. Теперь они – твое предназначение». *** За целый месяц Кинкейд впервые наведался в свою квартиру. Не то чтобы там царило запустение, просто было чувство, что время в этих стенах остановилось. На поверхностях скопилось немного пыли, остатки еды в холодильнике были непригодны к употреблению, а комнаты не мешало бы хорошенько проветрить. Лиам наскоро, безо всякого желания прибрал свою собственность и спустился вниз. «Плоская Планета», как обычно, в это время, пустовала, но Авгур был здесь – сидел за столиком, погруженный в себя, и проверял какие-то бумаги. Кинкейд нырнул за барную стойку, чтобы приготовить себе завтрак. Когда тейлоны покинули Землю, Лиам чуть было не сошел с ума от тоски по Даану, и вот тогда верный друг Авгур предложил помощь. Теперь в штате кафе числился весьма незаурядный сотрудник с кимерийскими генами. В то время бывший защитник заставил себя полностью уйти в работу, чтобы забыть о тейлонах почти на 7 месяцев, – ровно до того момента, как на Землю свалился тот злополучный шаттл, который перевернул всю жизнь Лиама с ног на голову. - Эй, Лиам! – заметил его Авгур и подошел к стойке бара. – Извини, что вспылил сегодня, просто понимаешь… - Я тебя понимаю, Авгур, - прервал его Кинкейд, суетливо перекладывая яичницу на тарелку. – Ты прав, так не должно продолжаться. Я должен попытаться что-то изменить в своей жизни. - Да ты и так столько изменил, что куда уж больше, - сыронизировал друг и покачал головой. – Эти детки… Кстати, ты опять оставил их дома одних? - Не волнуйся, двери бункера заперты снаружи. Никто не сбежит. И с твоими компьютерами, надеюсь, ничего не сделается. - Конечно, не сделается, – блокировка теперь везде стоит, - с гордостью заявил хакер. - Хотя, на твоем месте я бы не обольщался, - слегка улыбнулся Лиам и отвернулся, чтобы зарядить кофе-машину. - Ты… Ты сам знаешь, кто ты, - Деверо отмахнулся и опять засел за свои бумаги. Приступив к завтраку, Лиам задумался о детях. За месяц Хоши уже хорошо усвоил основные правила поведения в чужом доме и достаточно знал о том, что происходит снаружи, чтобы понимать – там слишком опасно. Он умный ребенок и прекрасно справляется со своей взбалмошной сестренкой. Поэтому теперь их вполне можно было оставить дома одних. Сегодня Кинкейд планировал осмотреть несколько квартир, что сдавались в этом районе. Он хотел найти что-то более-менее уединенное, чтобы не мозолить глаза любопытным гражданам и в то же время иметь возможность выйти с детьми из дома. Попытаться что-то изменить в жизни этих маленьких пришельцев было необходимо. И Лиам очень надеялся, что эти перемены будут только к лучшему. *** Тем временем дети подземелья уже давно пробудились ото сна и теперь пытались придумать себе развлечение. Лаш отчаянно старалась пробиться в компьютеры Авгура через предусмотрительно установленную блокировку, а Хоши, как обычно, сидел перед телевизором. Так он понемногу узнавал Землю и тех, кто живет на ней. Когда-нибудь, в будущем, он все же надеялся увидеть все это своими глазами. - Лаш, если Авгур и Лиам узнают, что ты опять лазила в компьютеры, тебе снова придется слушать воспитательную лекцию, - предупредил Хоши. - Не мне, а нам, - поправила его Лаш на юнойа. – Но если ты ничего не расскажешь, никто не узнает. - Они и без меня догадаются, - ответил брат. - И говори, пожалуйста, по-английски. Это же так просто. - Просто. Но мне не нравится этот язык, он уродлив и примитивен. А я высшее существо. Хоши промолчал. Он не был согласен с сестрой, но спорить с ней и что-то доказывать не стал – это было бесполезно.