Подтверждение любви

Санкт-Петербург, 1890г., Весна       -Аннет, дорогая, очнись? — дядя прижимал девушку к себе и хлопал ее по руке. — Аннет, девочка моя, открой глаза.       -Дядя! — Анна открыла глаза и огляделась в поисках незнакомца. — Где он?       -Кто он? — дядя делал вид, что не понимает.       -Яков, дядя!       -Дитя моё, ты напугала моего знакомца! Что тебя так впечатлило?       -Дядя, это был ОН! — Анна схватила дядю за лацканы сюртука.       -Тебе показалось! — успокаивал Петр Иванович. — Воспоминания и слезы сыграли с тобой злую шутку. — Он разговаривал с ней спокойно и вкрадчиво, как с душевно больной.       -Но я видела ЕГО зеленые глаза, — не унималась девушка.       -Тебе показалось! — Дядя стоял на своем. — У Зигмунда голубые, почти серые из-за возраста глаза. Я точно это знаю, мы столько времени сидели в поезде друг напротив друга. Это его зеленый сюртук тебя ввел в заблуждение.       -Анна, доченька, что с тобой? — по дорожке, торопливыми шагами шел Виктор Иванович и был очень обеспокоен.       -Папа, — Анна заплакала и подбежала к отцу. Обнявшись, они вернулись на скамейку к Петру Ивановичу.       -Папа, я видела… — девушка посмотрела на дядю и исправилась, — мне кажется, что я видела Штольмана. — Она была расстроена и взволнована.       -И где же он? — Отец, удивленно, осмотрелся по сторонам.       -Виктор, понимаешь, в чем дело, — Петр Иванович был взволнован и явно боялся недовольства своего брата, — к нам подошел мой знакомый из Германии, поздороваться, и Анна почему-то приняла его за Штольмана. — Оправдывался дядюшка, постоянно теребя руками и складывая то и дело руки в замок. — По-моему он совсем на него не похож: старый, обрюзгший, одет, как франт. — Подвел итог дядя, вздернув брови к верху. — Анна просто тоскует.       -Да, неизвестность хуже всего, — отец обнял дочь и поцеловал в лоб.       -Папа, что мне делать? — Анна почти перестала плакать, и теперь просто смотрела отрешенным взглядом вдаль.       -Ждать, надеяться и верить — такая ваша женская доля. — Отец ласково улыбнулся Анне и посильней прижал ее к себе. — Вспомни, десять лет назад, когда я был на войне, ты что чувствовала?       -Скучала, конечно, — Анна вспомнила то время, и губки сами собой надулись, как у ребенка.- Очень, очень скучала. — Она сильно прижалась к отцу, как будто он сейчас уходил на ту войну.       -А, как ты думаешь, каково было маме в то время? — Отец был серьезен, но не суров.       -Она тоже скучала, — не задумываясь, ответила Анна и осеклась, — а еще… она боялась за тебя. — Анна побледнела, осознав, что пришлось пережить маме.       — Она боялась, что никогда тебя не увидит! — Испугавшись, что такое могло произойти, Анна зажмурилась и слезы, вырвавшись из-под ресниц, покатились по щекам.       -А ты видела ее слезы? — продолжал свой урок отец.       -Нет. — Анна задумалась. — Она не хотела нас волновать?       -Правильно. А еще она верила, любила и надеялась, поэтому со мной ничего страшного не случилось, и я вернулся к вам.- Виктор Иванович улыбнулся своей великолепной улыбкой.       -Да, но в это время, рядом с нами всегда был дядюшка, — Анна с любовью посмотрела на дядюшку и взяла его за руку.       Мужчины засмеялись.       -Это для тебя я родной человек — дядя, а для твоей мамы я абсолютно чужой мужчина, я всего лишь брат мужа. — В голосе дяди был явный сарказм.       — Это все равно, что рядом с тобой вместо Штольмана будет Коробейников. Тебя это устроит?       Анна покраснела до самых ушей, а мужчины задорно рассмеялись.       -Это просто надо пережить, родная моя, — отец улыбнулся ей своей самой прекрасной, теплой и родной улыбкой, — пойдем, прогуляемся, успокоимся, чтоб наша мама ничего не заметила, — Виктор Иванович поцеловал Анну в висок и помог встать, — но недолго, пока она не нашла тебе какого-нибудь столичного жениха, который отнимет тебя у меня.       -Папочка! — Девушка крепко обняла отца. — Не родился еще тот мужчина, который может вычеркнуть тебя и дядю из моего сердца. Ему придется довольствоваться маленьким чуланчиком…- Анна хитро улыбнулась.       -Штольману ты тоже отвела чуланчик? — Вопрос был задан шутливо, но ответа на него Виктор Иванович ждал серьезного и правдивого.       Отец так внимательно смотрел на нее, так ждал ответа, что Анна не выдержала его взгляда и отвернулась: «Разве могла она сказать отцу, какое место занимал Штольман, если ее жизнь и ее душа всецело и уже давно принадлежали только Штольману!»       -Ладно, ладно, я шучу! — Отец приобнял ее за плечи и они пошли по, еще недавно покрытой снегом, дорожке вглубь парка. Свежий весенний ветерок приятно холодил горячие щеки и быстро избавлял от слез.       Анна крепко, двумя руками обняла отца за локоть, потерлась щекой об его руку и посмотрела на него: сколько в нем любви, добра, мудрости и терпения! Ведь сейчас он очень волнуется и переживает за нее, но не показывает виду: глаза его добры и улыбаются, на лице ни следа беспокойства. Сколько же в нем самообладания и такта! Она ведь знает, что он терпит эти разговоры о Штольмане, ради нее. Да, он уважает ее выбор, но не считает его лучшим.       Анна как-то подслушала разговор родителей, вскоре после исчезновения Якова Платоновича. Мама говорила, как всегда, решительно, много и эмоционально, что-то вроде: »…Этого следовало ожидать! Яков Платонович никогда мне не нравился, столичная выскочка, придворный баловень безродный, неудивительно, что он до сих пор не женат! Бесцеремонный, наглый! К тому же его репутация дуэлянта, азартного игрока и поклонника вредных привычек совершенно не подходит нашей дочери! Он постоянно втягивал ее в какие-то авантюры, в которых она ходила по краю пропасти! Мы могли потерять ее в любой миг! А еще, ее часто видели в борделе и даже появились подруги из «этих» девиц!!!»       Папа, конечно же, почти совсем был согласен, но, как истинный адвокат, пытался оперировать фактами. Он говорил, что Штольман — честный, порядочный, настоящий профессионал! Всю свою жизнь посвящает служению Родины и Императорской Семьи, и скорее всего, и сейчас его исчезновение связано со служебной необходимостью. Да, Яков Платонович оказывал знаки внимания их дочери, но не более, чем обычные поклонники ее таланта, к тому же, он официально ни о каких своих намерениях по поводу Анны нам с тобой не заявлял! А значит, у него нет причин ставить Анну и нас в известность о своих перемещениях. И надо заметить, что Анна, вмешиваясь в процесс расследования, сама часто ставила себя в недвусмысленные ситуации и безрассудно подвергала свою жизнь опасности! На наше счастье, Яков Платонович всегда непостижимым образом оказывался рядом с ней, спасая ее жизнь и, очень часто, репутацию, проявив себя, как порядочный дворянин (справка от автора: лица, дослужившиеся до чина Надворного советника, получали личное, не потомственное дворянство)! За что ему от меня лично — огромная благодарность! Потому что мне не хватит ни сил, ни здоровья, чтоб уследить за нашей дочерью.       -А это потому, что ты вечно во всем ей потакал! — Не унималась Мария Тимофеевна. — Да она из тебя верёвки вьет, а ты этому радуешься! — Маменька вскочила с кресла и, как обычно, всплеснула руками.       -Потому что, она похожа на тебя, моя амазонка, у неё твой характер! — Виктор Иванович подошел к жене, взял ее за плечи и посмотрел ей в глаза ласково-ласково. — Поэтому вы и не можете найти общий язык. Ты хочешь в ней исправить то, что не смогла исправить в себе. А еще тебя раздражает то, что она позволяет себе жить, как ей хочется, а ты этого была лишена. Но вы обе для меня, мои самые любимые девочки! — Отец подошел к маме, звонко поцеловал в губы и прижал ее голову к своей груди. — Еще мы правильно воспитали нашу дочь, ей не может понравиться недостойный человек! И если честно, то мне нравится Штольман, если бы ни внимание к нему нашей дочери, то я бы с удовольствием приглашал его к нам, играл бы с ним в шахматы, обсуждал бы разные дела. — Виктор Иванович глубокомысленно вздохнул. — У нас общие интересы, и он приятный собеседник…» Анна поняв, что отец, хоть немного, но на ее стороне, не стала слушать дальше, а удалилась в свою комнату.       Солнечный луч, сделавший дырку в огромном облаке, пробудил Анну от воспоминаний и даже вызвал улыбку на ее лице.       Папа, папочка! Как же она любит его, как же ей повезло, что у нее ТАКОЙ ПАПА! Папа, который не пытается ее исправить, как это делает мама, не стыдится ее, как мама, пытается ее понять и просто хочет, чтоб она была счастливой! Ведь дядюшка прав, в отличие от своих сверстниц, у нее слишком много свободы и почти никаких ограничений. Ее сверстниц давно выдали замуж, и, в основном, не спрашивая их. Ни сейчас, ни до замужества, они никогда бы не смогли пройтись по городу вечером, без сопровождения родственника, служанки или компаньонки. А о том, чтоб посетить дом Маман, и говорить не приходится. Анна смотрела на отца и понимала, что все ее выходки за последние годы, здоровья отцу не прибавили, а лишь прибавили седые волосы. Даже непонятно, как он смог уговорить маму забыть то, что она несколько ночей провела в гостинице! Да он и сам об этом ни разу за все время с ней не заговорил. Неудивительно, что мама торопится выдать ее поскорей замуж: во-первых, ей уже 20 лет, во-вторых, ее увлечения духами и расследованиями совершенно не вяжутся с образом жены и матери. Это еще хорошо, что Полицмейстер запретил всем подчиненным, под страхом увольнения, упоминать, что Штольман был ночью в ее номере. Если бы это дошло до мамы, то она бы очень быстро выдала ее за какого-нибудь престарелого дворянина из глубинки, чтоб все вокруг забыли бы об ее существовании.       В раздумьях Анна не заметила, как они с папой оказались рядом с кафе, где за одним столиком мама мило беседовала с какой-то женщиной. Анна пригляделась и замерла. Это была Нина Аркадьевна! И тут, кто-то схватил ее за локоть и развернул к себе.